Партизанские отряды занимали города - Жигалин Яков Павлович - Страница 24

Несколько обособленно действовали партизанские отряды, организовавшиеся на севере Славгородского уезда — в Карасукском и Каргатском районах. Одним из главных организаторов партизанского движения в этих районах стал С. С. Толстых, большевик, активный участник Чернодольского восстания 1918 года.

С организацией корпуса этим отрядам были присвоены названия 9-го Каргатского и 12-го Карасукского полков. Командиром 12-го полка был С. С. Толстых.

Эти полки сыграли значительную роль в отражении колчаковцев, направлявшихся против партизанской армии Мамонтова с севера. Так, во время первого похода в октябре 12-й Карасукский полк на станции Бурла пустил под откос воинский эшелон белых. Причем погибло и было расстреляно партизанами более 500 колчаковцев. А во время ноябрьского наступления белых 9-й и 12-й полки задержали белопольские части, и те не могли подойти на помощь белым частям, наступавшим на Солоновку из Барнаула и Семипалатинска. Это помогло Мамонтому выстоять в генеральном сражении и разгромить колчаковцев в Солоновском бою.

Победа в Солоновском бою по времени совпала с занятием Красной Армией столицы Колчака Омска. По этому случаю созвали митинг, на котором присутствовали все наши полки, находившиеся в Солоновке. По поручению Мамонтова я выступил и рассказал о победном движении Красной Армии, о падении Омска, о значении нашей армии и о наших задачах в деле окончательного разгрома Колчака. Известие о падении Омска и наша победа в Солоновском бою еще выше подняли боевой дух партизан.

Дальнейшие события развертывались с поразительной быстротой и с полным правом могут быть названы триумфальным шествием нашей партизанской армии. В предчувствии близкой и окончательной победы партизаны рвались в бой. Наши силы росли. Поступали сведения об организации новых полков и отрядов. К 26 ноября у нас уже было 15 полков.

Мы поставили перед собой широкие задачи: добить отступавших от Солоновки колчаковцев, занять Алтайскую железную дорогу и двинуться на освобождение Барнаула и Семипалатинска. По разработанному плану 1, 2, 3 и 7-й полки должны захватить Алтайскую железную дорогу и город Барнаул, 4-й и 10-й полки — станцию Рубцовка и Семипалатинск, 5-й полк — Славгород и Павлодар, а 6-й полк под командованием Громова — Камень.

Но добивать 43-й и 46-й полки белых не пришлось. В 43-м полку в октябре сорганизовалась подпольная группа антиколчаковцев, которая на станции Поспелиха в ночь на 28 ноября подняла восстание. К нему присоединились солдаты 46-го полка. Восставшие солдаты перебили своих офицеров, избрали командиром руководителя восстания Семенова, а также полковой комитет. К восставшим присоединились солдаты батареи и бронепоезда. Офицеры бронепоезда и «голубые уланы» пытались подавить восстание, но были разогнаны. 29 ноября станция Поспелиха полностью была в руках восставших, и они в своем донесении начальнику штаба 3-го корпуса Жигалину подробно сообщили о перевороте и присоединении к народной армии. Восставшие послали к партизанам делегацию, а подошедший 2-й партизанский полк встретили с музыкой. Солдаты восставших полков сдали оружие партизанам и были распущены по домам. Только небольшая часть из них пожелала влиться в ряды партизан.

От восставших полков партизаны получили 2 трехдюймовых орудия, 1800 винтовок, 28 пулеметов, 5 550 000 патронов и много другого вооружения и имущества. Много винтовок солдаты передали непосредственно партизанам, и они в акт не попали. Все это значительно улучшило вооружение наших полков.

29 ноября облаком издал приказ о разделении корпуса на два и об организации армии в составе двух корпусов, состоящих из четырех дивизий. Всего в четырех дивизиях было 14 полков. Главнокомандующим армией оставался Мамонтов. Начальником штаба главкома назначался Жигалин, командирами корпусов — Громов и Козырь[24].

Так росла и реорганизовалась партизанская армия. Но эта реорганизация не могла быть стабильной, так как стремительно развивающиеся события не давали такой возможности. Все было в движении. Двигались полки и штабы дивизий. Сменялись и назначались командиры.

1-й и 7-й полки заняли станции Шипуново и Алейская, захватили два бронепоезда «Степняк» и «Сокол» и двинулись на Барнаул. Вновь сформированный Златопольский отряд 19 ноября занял город Славгород, 6-й полк 28 ноября занял Камень.

5-й полк двинулся на Павлодар и 2 декабря встретился там с 227-м и 228-м полками регулярной Красной Армии.

Вскоре навстречу Красной Армии выехал председатель облакома Голиков и некоторые члены облакома.

10 декабря 7-й и 1-й партизанские полки вступили в город Барнаул. В начале декабря 2-й Славгородский полк занял Змеиногорск.

К половине декабря партизанская крестьянская Красная Армия Западной Сибири уже насчитывала 25 полков общей численностью около 40 тысяч человек и имела на вооружении более 17 тысяч винтовок, свыше 100 пулеметов, 11 орудий и 3 бронепоезда. Она уже представляла грозную силу и помогала Красной Армии преследовать и добивать разлагавшуюся армию Колчака.

Когда 4-й Семипалатинский и 10-й Змеиногорский полки, заняв Рубцовку, двигались на Семипалатинск, там среди буржуазии началась паника. Местные большевики-подпольщики провели большую работу среди солдат гарнизона и, опираясь на рабочих, подняли восстание. 1 декабря город был занят восставшими. Штаб 2-го Степного корпуса белых бежал из Семипалатинска в Алаш. Буржуазия и офицерство бежали в Усть-Каменогорск. 3 декабря 10-й Змеиногорский полк под командованием Шумского вступил в Семипалатинск.

В первых числах декабря штаб нашей армии переехал из Солоновки на станцию Поспелиха, как более удобный пункт для связи и руководства основными силами армии, оперировавшей в сторону Барнаула, Семипалатинска и Змеиногорска. Мамонтов выехал на передовую линию к Барнаулу. Громов был в Камне. В штабе я оставался один. Как-то вечером Шумский из Семипалатинска вызвал меня к проводу и, доложив обстановку, сообщил, что в Семипалатинске пойман генерал Бржезовский, палач, руководивший карательными операциями против партизан. Шумский сказал, что партизаны так обозлены на генерала, что с трудом удалось удержать их от расправы над палачом. «Что мне с ним делать?» — спросил в заключение Шумский. Я сказал ому, чтобы он под надежным конвоем направил генерала в штаб армии, для передачи его советскому ревтрибуналу. На другой день я с интересом ожидал прибытия Бржезовского, о зверствах которого слышал много.

Я ожидал увидеть своего врага, человека военного, твердого и гордого. Как же я ошибся, когда ко мне ввели высокого ссутулившегося старика в какой-то серой куртке, подвязанной бечевкой, в старой солдатской папахе на голове, с красным лицом. Войдя, он неловко остановился у двери и снял папаху, обнажив седую голову с коротко остриженными ежиком волосами. Я невольно подумал: «Где же твоя военная выправка? Где генеральская спесь?» Передо мной стоял жалкий старик с трусливо бегавшими глазами. Я отослал конвоиров и остался с генералом вдвоем. Спросил его, почему он так одет. Тогда он распахнул полы куртки и со злобой сказал: «Вот что сделали со мной ваши партизаны». Я увидел, что он был обмотан оберточной бумагой и обвязан бечевкой.

— Вот видите, — сказал я ему, — вы возмущаетесь, что партизаны сняли с вас генеральский мундир, а как же они должны были возмущаться, когда вы снимали с них головы, когда ваши палачи-анненковцы с живых партизан сдирали кожу, насиловали партизанских жен и дочерей и устраивали массовые порки населения?

Генерал стал оправдываться, что он протестовал против жестокостей атамана Анненкова, но последний пользовался личным покровительством Колчака.

Потом генерал отвернулся к стене и стал вытирать папахой глаза. Я увидел, что он плачет. Мне стало противно смотреть на него — жалкого и трусливого старика, но злобного врага и жестокого палача. Я вызвал конвоиров и сказал, чтобы его отвели в арестантское помещение и не трогали, так как его будет судить советский суд.