Здравствуй, незнакомец (ЛП) - Клейпас Лиза - Страница 65

– Как же здорово. – Её мозг начал вычислять вероятности. – Если мы добавим их к тому, что зарабатываю я, то когда-нибудь сможем продать мой дом в Кингс-Кросс и купить побольше.

По какой-то причине это заявление смутило Итана.

Лицо Гарретт вспыхнуло, когда она поняла, какое сделала предположение.

– Прости, – поспешно сказала она, – я не имела в виду... у нас нет обязательств...

– Тише, – решительно прервал её Итан и притянул голову Гарретт к себе. Успокоив долгим, проникновенным поцелуем, он отстранился и улыбнулся ей. – Ты сделала неправильный вывод, любимая. Позволь объяснить.

– Ты не должен...

Он легонько провёл указательным пальцем по её губам.

– Я получаю ежегодный доход от продажи прав на использование и производство замков. Иногда я беру акции компаний вместо наличных. Я даже не могу сходу перечислить все предприятия чьими акциями и ценными бумагами владею. Я провожу всё через холдинговые компании, чтобы оставаться анонимным. Я нанял трёх адвокатов на полный рабочий день только для того, чтобы они разбирались с нарушениями патентов, и у меня есть ещё двое на авансовом гонораре.

Постепенно до Гарретт дошло, что его так называемое хобби гораздо более прибыльное, чем она предполагала.

– Но ты сказал, что патенты малозначимые.

– Я сказал, что большинство таковы. Но некоторые из них оказались не такими уж и незначительными. Несколько лет назад мне пришла в голову идея шифрозамка.

– Что это?

– Это набор активных и пассивных тумблеров, расположенных вокруг центрального шпинделя, они заключены в кольцо, которое регулирует их... – Итан замолчал, увидев её озадаченное выражение лица. – Это тип замка с циферблатом вместо ключа.

– Как на круглом сейфе?

В уголках его глаз собрались морщинки.

– Да, как тот.

Возможно, всё дело было в близости его тела или нежно блуждающей руке по её ноге и бедру, но ошеломлённый мозг Гарретт очень медленно вникал в смысл того, в чём он только что признался.

– Это твой дизайн? – всё-таки удалось ей спросить. – Поэтому ты знал, как его взломать?

– Да. – Итан продолжил медленно говорить, давая ей время переварить информацию. – Эти замки используют в банках, судоходных и железнодорожных компаниях, на верфях, складах, военных заставах и в правительственных зданиях... повсюду.

Её глаза стали огромными.

– Итан, – начала она, но замолкла, не в состоянии придумать, как поприличнее сформулировать вопрос. – Ты богат?

Он кивнул с серьёзным видом.

– Богач среднего уровня? – спросила она, – или ты неприлично богат?

Наклонившись ближе, он прошептал ей на ушко:

– Богат по-свински.

Гарретт смущённо рассмеялась и в замешательстве покачала головой.

– Но тогда зачем тебе работать на сэра Джаспера? В этом нет никакого смысла.

Этот вопрос заставил Итана встревожиться.

– К тому времени, как начали поступать гонорары за патент, Дженкин меня уже завербовал. Я не хотел останавливаться. Он был мне, как отец. Его одобрение... участие... для меня они много значили.

– Мне жаль, – мягко проговорила она, и её сердце сжалось, когда она поняла, как, должно быть, болезненно он воспринял жестокое предательство Дженкина, и, возможно, оно навсегда останется с ним.

Итан коротко хохотнул.

– Мне никогда не везло с отцами.

– Сэр Дженкин знает о твоих родителях?

– Не думаю. Я всегда осторожно заметал следы.

– Поэтому ты жил в пустой квартире? Чтобы никто не заподозрил о наличии у тебя другого дохода?

– Частично. Обычно для меня не имело значения на какой я сплю кровати или на каком стуле сижу.

– Но это имеет значение. – Гарретт встревожило и озадачило отсутствие у Итана желания обеспечить себе элементарный комфорт. – Должно иметь.

Их взгляды встретились на долгое время.

– Теперь имеет, – тихо проговорил Итан.

Переполняемая нежностью и тревогой Гарретт прикоснулась рукой к его худощавой щеке.

– Ты не уделял себе должного внимания. Тебе необходимо относиться к себе более бережно.

Он потёрся носом о её ладонь.

– Для этого у меня есть ты. И можешь обращаться со мной, как хочешь.

– Я бы хотела тебя немного одомашнить, – сказала она, разведя на полдюйма большой и указательный пальцы. – Но не слишком сильно, чтобы ты не начал чувствовать себя ручной собачкой.

– Я бы не возражал. – В его глазах заблестели весёлые искорки. – Всё зависит от рук. – Он прижал её к белой скатерти на земле и проложил дорожку из поцелуев по ключице до основания шеи.

Пока он медленно исследовал её, втягивая носом запах, пробуя на вкус, ощупывал руки и ноги сквозь тонкое платье, она видела только сверкающую мозаику из солнца, голубого неба и зелёных листьев.

– Кто-нибудь может увидеть, – возразила Гарретт и начала извиваться, почувствовав его язык, кружащийся над ключицей.

– Нас скрывает пара корзин величиной с речные баржи.

– Но если один из лакеев вернётся...

– Они знаю, что лучше им этого не делать.

Он расстегнул лиф её платья и медленно опустил его вниз, пока не обнажились кончики грудей. Его большие пальцы обводили мягкие бутоны, заставляя пики набухать и ныть, подготавливая к тому, чтобы взять их в рот.

Гарретт закрыла глаза, защищаясь от солнечного света, льющегося между ветвями над головой. К настоящему моменту её тело настолько приспособилось к его чувственным умелым прикосновениям, что ей потребовалось лишь малейшая прелюдия, чтобы все нервные окончания напряглись в предвкушении. Его губы сомкнулись на её груди, потягивая набухший розовый бутон, кончик языка поглаживал и флиртовал с ним. Руки Итана легко двигались поверх платья и под ним, расстёгивая, осторожно сдёргивая детали одежды, и вскоре тонкие слои ткани больше не преграждали путь.

Бывали времена, когда из-за желания она становилась нетерпеливой, ей хотелось немедленно набросится на Итана. Но случалось и так, как, например, сейчас, когда её конечности одолевала странная жаркая истома, и Гарретт могла лишь безучастно лежать под ним с грохочущим сердцем в груди, пока её мышцы подёргивались в погоне за удовольствием, которое он предлагал. Между поцелуями Итан бормотал, какая она красивая, как он любит её нежность и силу. Поочерёдно сжав атласные внутренние створки её лона большим и указательным пальцами, Итан стал нежно их ласкать. С губ Гарретт сорвался стон, бёдра беспомощно приподнялись ему навстречу.

– Терпение, – проговорил он, и она почувствовала, как на его лице появилась улыбка. – Ты получишь желаемое, когда я буду готов довести тебя до разрядки.

Но когда его большой палец скользнул к пылающему пику клитора, нежно поглаживая и лаская, тело пронзил сильнейший экстаз. Гарретт сотрясала крупная дрожь, чувственные ощущения отзывались в ней с мощью колокольного звона. Итан тихо зарычал от восторга и поцеловал её в шею. Он ласково бранил бесстыдницу, делая вид, что недоволен отсутствием у неё контроля над собой и влажностью лона, но на деле погрузил глубоко внутрь неё два пальца и дразнил, вызывая всё больше восхитительных спазмов.

Она была чересчур ошеломлена, чтобы призвать на помощь слова, только обхватила его руками за шею и широко раздвинула ноги, желая его так сильно, что всё остальное меркло в сравнении с этим.

Её ушко опалил смешок. Итан шептал, как она прекрасна, бесстыдна и шаловлива, и что с ней нужно сделать только одно. Юбки взмыли вверх, он взобрался на неё, его мужское естество расположилось между её бёдер. Итан вошёл в Гарретт с безмерной осторожностью, демонстрируя не акт обладания, а поклонения, лаская её изнутри и снаружи. На вкус его поцелуи были мятными, кожа благоухала солью и солнцем, чудесным запахом лета. Когда он медленно в неё вонзился, его глаза цвета жаркой синей полуночи запылали, а лицо раскраснелось.

Боже, как он двигался... волнообразно и естественно, словно трепещущее пламя или рябь на воде. То поднимался, то опускался, наращивал темп. Мощно вонзившись под правильным углом, Итан задел исключительно чувствительное местечко внутри неё, а его пах уткнулся в центр возбуждённого лона, и она всхлипнула в ответ. Он повторял этот манёвр снова и снова, пока его рот прижимался к её губам в крепком, опьяняющем поцелуе. Гарретт чувствовала, как её тело льнёт к нему, и подстраивается под его движения. Она ощущала Итана каждой частичкой своего существа, в крови и костях, в первобытном ритме толчков. Он был началом и концом, закатом и рассветом.