Порочный миллиардер (ЛП) - Эшенден Джеки - Страница 57

И начала рисовать.

* * *

Лукас прислонился к стене в переулке, не обращая внимания на кружащийся в воздухе снег, и наблюдал, как шофер вышел из длинного черного лимузина, припаркованного у обочины напротив переулка, и направился к пассажирской стороне.

Через минуту дверь особняка откроется, и из нее выйдет Чезаре Де Сантис, готовый отправиться на обычную утреннюю встречу со старым другом в кафе в центре города. И Лукас знал, что Де Сантис так и сделает, потому что он хорошо запомнил расписание старого придурка, а это случалось каждый день ровно в девять утра.

Сначала Лукас подумал, что лучше всего проникнуть в особняк и загнать Де Сантиса в угол, но потом у него возник другой план. Если он поторопится, то сможет поймать ублюдка снаружи. Конечно, телохранители будут начеку, но он знал, как с ними обращаться. Его «Зиг» был не так точен, как винтовка, но здесь главное - скорость, а не точность, и для данного случая сойдет и это.

Это дерьмо должно было закончиться здесь и сейчас, и он собирался убедиться в этом, потому что, если ему придется провести еще один день в квартире наедине с Грейс, он сойдет с ума.

Вчера он думал, что будет просто сказать ей, что все кончено. В конце концов, он уже сказал ей, что больше ничего не может дать, и она согласилась. Но реальность оказалась гораздо сложнее, чем он думал. Потрясение, отразившееся на ее лице, и то, как побледнели ее щеки, ранило его в самое сердце. Затем он увидел слезу, скатившуюся из уголка глаза, и нож глубоко вонзился в его грудь.

Ему не должно было быть больно говорить ей правду, но это случилось. Он даже хотел сказать ей, почему ничего не может произойти между ними, чтобы оправдать себя. Но тогда это причинило бы ей еще большую боль, и он подумал, что будет лучше, если он просто уйдет.

Предполагалось, что это будет хирургический, чистый разрез. Но то, как болела его грудь, больше походило на рубящую ампутацию ржавым топором.

Ему пришлось заставить себя уйти, потому что он знал, что если не сделает этого, то сломается и пойдет к ней, обнимет ее. Поцелуем уберет ее слезы и пообещает то, что он никогда не сможет ей дать.

Когда-либо вообще.

Он был сломлен глубоко внутри, и единственное, что держало его вместе, была его способность полностью отрезать себя от своих эмоций. И если Грейс чего-то и заслуживала, так это не того, кем он был глубоко внутри. Сломленный мальчик, который сжег свою собственную мать в огне и все же, очевидно, не извлек урок из этой ошибки.

После этого Лукас еще целый час просидел на кухне, бездумно уставившись в ноутбук и просматривая расписание Де Сантиса и планы улицы, на которой он жил. Он услышал, как Грейс шла куда-то, ее шаги на лестнице, а затем хлопнула дверь студии.

И все же он сидел за кухонным столом, снова и снова обдумывая свой план, но, на самом деле, не думая о нем, так как все его чувства были настроены на женщину наверху. Прислушиваясь к ее движениям. Но не было ничего, кроме тишины. Она просидела в студии весь день и не выходила, даже когда он остановился перед дверью, перед тем, как лечь спать.

Изнутри не доносилось ни звука, и он почти вошел, чтобы проверить, все ли с ней в порядке. Но потом он вспомнил, как в последний раз ворвался к ней в студию. Как он прикасался к ней, рвал на ней одежду, овладевал ею в порыве страсти, которую не мог больше контролировать. И в тот же миг он понял, что если войдет внутрь, то сделает это снова.

Он не мог. Это было бы несправедливо по отношению к ним обоим.

Поэтому он не открыл дверь. Он прошел мимо, как будто в комнате никого не было.

Он ушел рано утром, в студии все еще было тихо, и он вдруг испугался, что кто-то проник внутрь и забрал ее. Но как раз в тот момент, когда он раздумывал, входить или нет, он услышал глухой стук и проклятие. Грейс определенно была там. И она была в порядке.

Его рука потянулась к ручке двери, чтобы повернуть ее и войти, прежде чем он осознал, что делает. Но он снова остановил себя. Нет, лучше уйти сейчас, уйти и покончить с этой ситуацией с Де Сантисом. Чтобы, вернувшись, сказать ей, что она свободна. Что она в безопасности.

Чтобы ты мог выполнить свой долг, уйти и притвориться, что поступил правильно, да?

К черту все это. Уйти было правильным решением. Для них обоих.

Это прозвучало глупо даже в его голове, но в этот момент дверь особняка Де Сантиса открылась и сам Де Сантис спустился по лестнице в сопровождении двух телохранителей.

Лукас в относительном уединении аллеи вытащил свой «Зиг» и прицелился, ожидая момента, когда Де Сантис окажется в машине, а телохранители все еще были бы вне ее. У него была лишь доля секунды, чтобы убрать охранников и шофера, и он не мог все испортить.

Де Сантис сел в машину, в то время как два телохранителя рефлекторно осматривали улицу. Лукас нажал на спусковой крючок, попав телохранителю номер один в плечо, затем быстро и целеустремленно вышел из переулка и снова выстрелил в телохранителя номер два, который, слава богу, медлил с ответным выстрелом. Лимузин стоял на пути, но парень был высоким, и Лукасу удалось попасть ему в руку, когда он потянулся за пистолетом. Шофер тоже потянулся за пистолетом, но Лукас был уже почти на другой стороне улицы и успел всадить пулю ему в ногу.

Трое мужчин лежали на земле, а Де Сантис был в машине, а это означало, что у Лукаса была еще пара секунд, чтобы сесть в лимузин, прежде чем Де Сантис все заметит. Если он вообще заметил, что его телохранители внезапно упали на землю.

На самой улице не было ни людей, ни машин, и Лукас рассчитывал на неожиданность, так что, если кто-нибудь увидит парня, направившего пистолет на лимузин, и троих мужчин, внезапно упавших в обморок, возможно, они не поверят в то, что увидели. Конечно, к тому времени, когда они снова посмотрят, он уже будет в лимузине, и никто ничего не узнает. Кроме троих мужчин на земле, но с этим он ничего не мог поделать. В любом случае это не займет много времени.

Взявшись за ручку двери, он распахнул ее и скользнул внутрь.

Де Сантис сидел напротив, его внимание было приковано к телефону, который он держал в руке. Очевидно, он не заметил внезапного исчезновения телохранителей.

- Я хочу, чтобы ты поговорил с Кларком, Барклай, - сказал он, не поднимая глаз. - Мне нужен ответ на вопрос Тейта…

- И какой именно вопрос задал вам Тейт? - холодно осведомился Лукас, не сводя пистолета с головы ублюдка.

Де Сантис вскинул голову, его голубые глаза, которыми он славился, расширились от шока, когда он увидел Лукаса, развалившегося на сиденье лимузина напротив него.

Но шок длился всего секунду.

- Лукас Тейт, - сказал Чезаре Де Сантис. - Иисус Христос. Кто избавит меня от этой беспокойной семейки? - к сожалению, он не выглядел испуганным из-за дула «Зига», направленного на него Лукасом. Он вообще не смотрел на пистолет, и, вероятно, это было справедливо. Лукас не собирался спускать курок прямо здесь, в лимузине Де Сантиса, как бы сильно ему этого ни хотелось. Убийство, в конце концов, было незаконно и, кроме того, Де Сантис был гражданским и, как Лукас ранее сказал Грейс, он не убивал мирных жителей. Даже тупых гражданских.

- Цитирование Генриха Второго вам не поможет, - Лукас встретился взглядом с холодными голубыми глазами собеседника. - Я здесь по очень конкретной причине. По сути, если вы не сделаете то, что я хочу, ваме крышка. И не только вам, но и вашей компании.

Де Сантис глубоко вздохнул и посмотрел в окно. Наверное, проверяя, куда делась его охрана.

- Понятно, - сказал он. - Тогда выкладывайте. Скажите мне, чего хотите, - не торопясь, он оглянулся на Лукаса, затем откинулся на спинку сиденья и положил телефон в карман. - Без сомнения, самый смазливый из всех братьев Тейт хочет чего-то особенного.

Лукас пропустил оскорбление мимо ушей. Вместо этого он бесстрастно посмотрел на Де Сантиса. Мужчина был красив, излучая определенный вид харизмы, которой обладают все мужчины, имея много власти и много денег. Так же он был холоден.