Дело о Рождестве (ЛП) - Лэньон Джош - Страница 6

- Да, проводил, - уверенно подтвердил Лайнус. - Это моя работа. И она пошла тебе на пользу.

Шейн пропустил мимо ушей последний комментарий.

- Ты маскировался.

- В некотором роде.

- Ты осветлил волосы. И брови. Если только ты и сейчас не маскируешься. Думаю, это вполне возможно.

- Я был под прикрытием. Само собой, мне пришлось изменить внешность. Речь шла о том, чтобы вжиться в роль.

- И еще во многие другие вещи, - сказал Шейн. Глаза Лайнуса распахнулись, и он открыл рот, чтобы запротестовать. - Ты хоть гей? - опередил его Шейн.

- Конечно, я гей!

- Не думаю, что весь мир в курсе этого, волосатая Мата Хари. Ты лгал про все остальное. Так?

- Это. Была. Работа.

- Прекрасно. А я, между прочим… - к счастью телефон Шейна снова зазвонил, оборвав признание, о котором он наверняка потом пожалел бы.

- Ты, между прочим, что? - брови Лайнуса сошлись в одну темную линию. Голубые глаза тревожно вглядывались в лицо Шейна.

- Мне надо ответить, - держа телефон в одной руке, другой Шейн указал на дверь.

Лайнус возмутился:

- Ты же не будешь притворяться, будто это был не просто секс?

- Нет, черт возьми. Это была обычная вежливость, - Шейн обошел Лайнуса и открыл дверь, поскольку сарказм до Лайнуса не дошел.

- Если бы ты захотел, мог меня найти.

- Ага, уверен, что мог.

- Эти два года тянулись в обе стороны.

- Как резинка в старых шортах.

Лайнус неохотно вышел на крыльцо.

- Так что… Мы квиты.

- Иди к черту, - Шейн с силой захлопнул за ним дверь. И чувствовал себя просто здорово, пока не прекратилась вибрация. Он ответил на звонок, мельком глянув на изображение улыбающейся сестры на экране, прежде чем ответить: - Привет, болтушка.

- Ты так говоришь, будто это правда, - весело отозвалась Сидни.

- Как дела?

- Лучше, чем у тебя, судя по тому, что я слышу.

- Не-а, я в порядке.

- Нет, не в порядке, Шейн. В том-то и дело. Ты только что вышел из больницы. Тебе надо поберечься. Отдохнуть.

Шейн взглянул за окно, на мокрую от дождя улицу.

- Я лежал всего четыре минуты назад.

- Хм-м. Не верю я тебе. Впрочем, даже если это правда, она очень огорчает. Особенно маму. Мама надеялась, что у нас будет то Рождество, к которому мы привыкли. Как часто нам выпадает такая возможность? А теперь тебя здесь не будет.

- Знаю, - вздохнул Шейн. - Понимаю, что я, наверное, не очень внятно объяснил. Просто мне… Нужно немного времени.

Возникла пауза, пока сестра обдумывала сказанное им или, зная Сидни, просчитывала наиболее выгодную линию атаки.

- Я могу тебя понять. Произошедшее травмировало всех нас. И конечно, тебе хочется побыть одному, чтобы… подумать. Вполне естественно. Но ты мог бы делать это и у мамы дома. Дом большой, а мы все уважаем твою потребность в уединении.

Ну… Было смешно и грустно одновременно, потому что она и правда верила в то, что говорила. Но семейство никогда в жизни не уважало его стремление к уединению. Не больше чем он сам, когда считал, что они нуждаются в помощи. Главное, что они по-настоящему о нем беспокоились.

- Я… - Шейн откашлялся. – Я поступаю так не для того… чтобы обидеть кого-то.

- Люси так хотела встретиться со своим дядей Шейном…

- Ребенку нет и года, - прошипел Шейн. – Она не отличит меня от Адама.

- Ей восемнадцать месяцев, и конечно, она тебя помнит. Я абсолютно уверена, что помнит. А что насчет меня? И Шая? А как же мама?

- В общем, так, - сказал Шейн. – Оставьте меня в покое на три дня, и я прилечу сразу после Рождества. И проведу остаток недели с мамой, так мы сможем все вместе встретить Новый год.

- Ну… - неуверенно промычала Сидни. И с какой стати, спрашивается, в тридцать пять лет он должен отчитываться перед семьей, почему ему вдруг захотелось побыть одному? Это лишний раз доказывает, что титул «любимчик семьи» невозможно перерасти.

- Полагаю, у нас нет выбора. В больнице тебе дали инструкции по уходу за раной? У тебя есть все необходимые лекарства? Ты принимаешь антибиотики?

- Ага. У меня есть все, что нужно.

- Тебе и правда надо успокоиться, Шейн.

- Я знаю.

- То, что ты неплохо себя чувствуешь, не значит, что можно плавать и нырять.

- Плавать? Мы тут в центре урагана.

- Ну просто замечательно! – прорычала Сид. – Хотя, кто знает, вдруг ты все-таки отдохнешь.

- Ладно, - миролюбиво ответил Шейн. – Спасибо за звонок. Я…

- Лучше бы тебе прибыть двадцать шестого, если ты надеешься получить кусок тыквенного пирога.

- Понял. Я позвоню маме завтра. Люблю вас.

- Мы тоже тебя любим…

Прозвучало так, словно Сид хотела добавить еще что-то, но Шейн торопливо сказал: «Пока-пока» и отключился.

- О господи, - простонал он. Взгляд упал на разбросанные продукты. Шейн смутно припоминал, как бросил пакеты на диван, вернувшись из магазина… Как будто это случилось несколько часов назад.

Он поднял пакет молока и чуть не уронил снова, когда раздался стук в дверь.

Стук не был вежливым типа «есть ли кто-нибудь дома?». Тук-тук-тук. Это костяшки стучали по дереву в стиле «и, кстати, вот еще что!».

Шейн распахнул дверь.

Лайнус, мокрый и сердитый, как русалка, попавшаяся в рыбацкие сети, с порога заявил:

- Я не предпринял ни единой попытки замести следы.

- Не понимаю, почему тебе так захотелось поделиться своей неспособностью выполнять работу, но ладно уж.

- Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Если бы ты хотел меня найти, то нашел бы.

- Согласен.

- Это было больше двух лет назад.

Трудно было винить Лайнуса за подобные рассуждения. Два года – приличный срок, особенно, когда ваше знакомство длилось всего пару недель. Продолжать жалеть себя из-за того, что тебя бросил парень, с которым ты переспал раз десять, наверное, неразумно, отдает навязчивой идеей и ужасно неспортивно.

- Ты пытался свалить всю вину на меня, - сказал Шейн.

- Нет, я не… Ну ладно, да. Пытался, - признался Лайнус. – Мы оба знали, чем это закончится. Тут не было ничего личного. Я не знал тебя, когда брался за работу. И ты поступил бы точно так же на моем месте. Так ведь? Ты делаешь то же самое, когда участвуешь в спецоперации. Тебе приходится.

- Я не провожу спецоперации с участием людей, с которыми меня связывают отношения.

- У меня не было с тобой никаких отношений, - Лайнус резко умолк. – Шейн…

Всякий раз, когда Лайнус говорил «Шейн», это сбивало с толку и смущало. Даже лежа в луже ледяной воды, Шейн почувствовал удивление и некоторое удовлетворение от того, что Лайнус запомнил его имя.

Да ну, идиотизм какой-то, ведь Шейн тоже помнил имена объектов всех своих расследований.

- Поверь, я понимаю, - сказал он. – Для тебя я был просто работой.

Лайнус поморщился.

- Сначала, да. Конечно. Я никогда раньше тебя не встречал, и все, что мне было известно… Что ты подозреваешься в краже очень ценного предмета антиквариата. Понимаю, тебя это до сих пор зли… Оскорбляет мысль, что кто-то мог тебя заподозрить, но такова реальность. Фэллоны подозревали тебя, и их подозрения не показались неразумными моим боссам в «МетМу». Моей задачей было выяснить, действительно ли ты нас ограбил. Я взялся, думая, что ты окажешься плохим актером. Но расследование тебя оправдало. Полностью. Абсолютно.

Все сказанное Лайнусом было правдой. Глупо продолжать злиться из-за этого, но Шейн злился. Нет… К сожалению, дело было не только в злости. Ему все еще - и это беспокоило больше всего – было больно. Нелепо и совершенно не в его характере. Он никогда не был эмоционально привязчив. И старался покончить с подобными вещами до того, как они станут душить, расстаться по-дружески.

Но оставаться только другом просто, когда сам этого хочешь.

Если придерживаться фактов, то налаживание отношений, создание временных и искусственных связей – ключевая часть расследования, для которого был нанят Лайнус. Шейн бывал в таком положении множество раз, с той лишь разницей, что люди, которых он обвинял, действительно являлись мошенниками.