Лиса в курятнике (СИ) - Демина Карина - Страница 28

И Лешек подумал о том же.

Кивнул.

И змее велел:

- Веди себя пристойно.

- А я что? - удивилась девица и на юбки поглядела. - Я ж... стою...

- Это я не вам.

- Тогда ладно... спасибо... за все спасибо, - она покраснела еще сильнее. - Хороша бы я была... красавица... небось, весь конкурс у целителей пролежала бы... да не зыркай ты, Лизка, я ж знаю, что за погань... у нас ей одно время тоже повадились развлекаться. Над новенькими... корнету одному в сапоги сыпанули, так у него кожа вся слезла, до мяса... ох папенька и осерчал.

- И что сделал?

- Нашел шутников и пороть велел, пока у них тоже шкура не слезет... на заднице. Сказал, что только так оно и дойдет...

- Дошло?

- А то, - она подняла руку, помогая змее переползти на другое плечо. - Папенька у меня вообще доходчиво объяснять умеет... только вы Дешечку не гоните, а то ж тетка разобидится. Я-то ладно, мне с ними жизнь не жить, а папенька расстроится крепко. Он у меня впечатлительный дюже...

Глава 14

...в общем-то во всем этом было нечто до невозможности безумное. Цесаревич, задравший Авдотьины юбки. Разглядывал он круглые коленки и отнюдь, - тут Лизавета готова была поклясться - не только с целительским интересом.

Золотая змея, длина которой достигала никак не менее пяти сажен.

Авдотья, эту змею поглаживавшая.

И главное, казаки в парадных мундирах, наблюдавшие за безумием с видом преравнодушным. А может, не впервые видят и...

Привычные.

И к юбкам, и ко змеям... главное, один встал у двери, заслонивши ее собою, а за спиной повисла полупрозрачное марево скрепляющего заклятье. Второй пристроился у парадной. Третий... просто стоял, но Лизавета чувствовала на себе внимательный его взгляд.

Неуютненько.

А главное, где, спрашивается, они вчера были, когда...

...и может, сегодняшнее происшествие тоже... нет, если бы вчера та девушка от порошка преставилась, то... по ней видно было бы. Вон, пузыри с Авдотьи ушли, припухлость спала, а кожа все одно темная, красная, будто обваренная. Такое сложно не заметить.

И цесаревич поднялся.

За спину взялся, потянулся со стоном...

- Сорвали? - Авдотья то ли не понимала, кого перед собой видит, то ли трепета должного не испытывала. - Медвежьим жиром надо мазать. Помнится, меня когда жеребец наш сбросил, тоже целители баили, что встать не встану, ходить не хожу... только шиш им.

Шиш она и скрутила, а заодно уж змею через плечо перекинула, будто та была не гадиною преогромных размеров, но меховым воротником. Помнится, одно время этакие длиннющие, крепко в моду вошли. Пока одна раскрасавица не удавилась...

Ох и скандал же вышел.

- Папенька мне шаманку привез, а она - жир медвежий, с травами... я теперь его всюду вожу.

- Предусмотрительно, - оценил цесаревич.

- Так я...

- Буду благодарен...

- А с нею... - Авдотья змею погладила, и темно-зеленые, будто из драгоценных камней выточенные, глаза благодарно прикрылись. - Чего?

Змея потерлась о раскрытую ладонь, будто кошка, и выпустив раздвоенный язычок, кольнула им запястье.

- Не шали, - велела Авдотья.

- С ней... если вы не будете возражать... если не боитесь... она совершенно безопасна...

Вот Лизавета в жизни бы не поверила, что этакая тварюка - да еще немного и она человека заглотит целиком, не подавившись, - и совершенно безопасна.

- Было бы неплохо, если бы вы с ней... еще немного походили... посидели... прилегли, - цесаревич вздохнул тяжко. - На ночь, скажем... и завтра. Она б остатки воздействия... убрала.

- На ночь, так на ночь, - спокойно сказала Авдотья. - А теперь... чего? Или к себе идти?

- Идти, идти, - подтвердил тот самый чиновник, который чем дальше, тем более знакомым казался. Вот только Лизавета, как ни старалась, не могла припомнить, где же и когда видела этого более чем невзрачного человечка. - А то еще расстроится ваш папенька. Помнится, характер у него еще тот... так что отдыхать. Всенепременно отдыхать.

И окинувши Лизавету насмешливым взглядом - почудилось, видит он всю ее, вместе с тайнами и мелкими прегрешениям - добавил:

- Обеим.

В покои их провожали казаки, а вел все тот же мрачный лакей, который лишь тяжко вздыхал, должно быть, сетуя на нынешние нравы, распущенность молодежи или погоду, что тоже не задалась. Главное, что дело он свое знал, и по пути Лизавета не встретила ни одного человека.

И вот как такое возможно?

- Ох ты ж, - Авдотья поправила кольца потяжелевшей змеи, которая теперь обвивала ее шею янтарным ожерельем. - К нам как-то приезжали балаганщики... и там девка одна со змеями танцевала. Только у ней, небось, поменьше...

- Тяжело? - Лизавета прикидывала, хватит ли у нее смелости прикоснуться к змее.

- Выдюжу... небось, не тяжелее чем... - она смолкла и с неожиданной робостью поинтересовалась: - Посидишь? А то ж... одной... будет в голову всякое лезть.

- Посижу.

Поселили ее в покоях куда как более просторных, нежели Лизаветины. Сопровождение осталось снаружи, лакей и вовсе, осведомившись, не нужно ли чего, исчез. А Лизавета вот осталась.

Осмотрелась.

И гостиная хорошая, просторная с преогромным, в пол, окном. До того Лизавета подобные лишь на картинках видела. Легкие портьеры, светлый пол. И мебель белая, воздушного вида. Впрочем, Авдотья на козетку рухнула отнюдь не картинно, юбки задрала и, зажмурившись, поскребла ногу:

- Что б вас... поможешь раздеться? Не люблю я эти платья... а вызвать кузину и волосья повыдергать... не позволят.

- Почему?

- Потому, что ничего-то этого не было. Посиди-ка тут, дорогая, - это было сказано змее, которая безропотно перебралась на ту же кушетку, свернулась искристым шаром. - Потому что, узнай кто, скандал будет. А нашим скандалы без надобности... про конкурс, небось, все газеты пишут... а тут одна сбежала, вторую отравить пытались.

Лизавета вынуждена была признать, что в этом своя правда.

- И думаю, что не сбежала она...

- Не сбежала.

Лизавета вздохнула и решилась: может, оно и не слишком разумно было, только нечаянная тайна грызла изнутри:

- Убили ее.

- Да? - Авдотья не слишком удивилась, повернулась спиной и спросила: - Так поможешь? Извини, но...

- Помогу.

Ряд мелких, обтянутых шелком пуговок казался бесконечным. И ведь давно уже вышли из моды и юбки пышные, и тесные корсажи, золотом расшитые столь плотно, что и сама ткань казалась литою.

- Оно к тому шло, - Авдотья молчать категорически не собиралась. - Слишком много она говорила...

- О чем?

- Обо всем... о том, что род их достоин большего... что скоро грядут перемены... небось, опять бунтовать станут.

- Кто?

- Кто ж знает. Папенька говорит, что люди, они порой совсем дурноватые бывают, и какая бы власть ни была, найдут причину недовольство изъявить... раз так, то точно бунтовать будут... император вот приболел... императрицу тут не любят крепко. Уйдет он, и она не задержится... цесаревич... мне говорили, что он головой скорбный...

Пуговки сопротивлялись, норовили выскользнуть из пальцев, не желая входить в тугие петли. И где-то должен был быть крючок, но Лизавета не имела малейшего представления, где его искать.

- Как ее убили? - поинтересовалась Авдотья.

- А...

- Если знаешь, что убили, то должна знать, как...

С этим утверждением можно было бы и поспорить, однако Лизавета не стала.

- Задушили.

- Задушили... - задумчиво протянула Авдотья. - Странно...

- И розовыми лепестками сверху... посыпали...

Ответом было хмыканье, то ли недоверчивое, то ли удивленное, то ли просто так. Авдотья повела плечами, пытаясь выпутаться из платья.

- Погоди, порвешь...

- Ну и к лешему... не могу... я такие не ношу, это все тетушка, мол, приличной барышне без красивых платьев никуда... чтоб ты знала, как они давят...