Время Вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" - Страница 98

— Вот она, цена ваших рудников и вашей победы! И ваша, кстати, тоже! Ненавижу! — прошипела она напоследок. Злость вышла, а страх еще почему-то не накатил. — Я бесовски сожалею, что приносила вам присягу, — уже более-менее ровно закончила нордэна. Нервничать теперь точно смысла не имело, и Дэмонра ощущала необыкновенную отстраненность от реальности, которую с некоторой натяжкой можно было бы назвать спокойствием.

Кесарь поднялся из-за стола и скрестил руки на груди:

— Благодари Создателя или своих северных демонов за то, что ты женщина. Для потомка белокрылых с… это имеет кое-какое значение, не то пристрелил бы прямо здесь. Ты свободна от присяги.

«Еще бы. Покойники — они от всего свободны», — мрачно подумала нордэна. Кесарь сверлил ее взглядом, Дэмонра в меру своих сил отвечала тем же. Дуэль длилась недолго:

— Ты такая же сумасшедшая, как твоя мать. Только глупее.

— Вы такая же мразь, как ваш отец. Только умнее.

— Пошла вон отсюда.

Дэмонра щелкнула каблуками, поклонилась и вышла.

Когда холодный воздух обжег нордэне лицо, она с некоторым удивлением поняла, что это конец. Совершенно однозначный и неизбежный. Дэмонра механически поправила мундир, поняла, что на улице очень холодно и домой идти не стоит, потому что ключ остался в кармане плаща, плащ — у лакея, а Гребер вряд ли откроет. Зачем-то направилась к набережной, где долго смотрела на уже подтаявшую Моэрэн и ледяные звезды над ней. Там нордэна окончательно закоченела и поняла, что оправдать жизненный срок не получилось, а Агнешке и всем остальным придется ее простить: в конце концов, она впервые жила на этой земле. Если бы могла вернуться вторично, прожила бы по-другому и наваляла бы меньше глупостей. Но что толку было теперь, если она все равно не вернулась бы сюда, как никто не возвращался.

Окружающий мир, который отчего-то не умер в тот самый миг, когда жизненная история тридцатидвухлетней нордэны по имени Ингрейна Дэмонра закончилась, напомнил о себе самым радикальным образом. От перил моста ее оттащил благоухающий, словно винная лавка, мужик, бормочущий нечто вроде «Чего ревешь, красавица?». «Красавица» не ревела, «красавица» беззвучно смеялась и все никак не могла остановиться. Оставив озадаченного доброхота удивляться дальше, Дэмонра перешла мост и задумалась на распутье.

— Подвезти? — окликнул ее мужчина на пролетке.

— У меня денег нет.

— Да мы что ль нелюди? Замерзнешь, барышня. Садись.

Дэмонра, которую никто, кроме Гребера, барышней не звал уже лет десять, подивилась про себя, как, оказывается, везет покойникам. Но села.

— Куда едем?

Нордэна закуталась в меховой плед и пробормотала:

— К Рейнгольду.

— Куда? — не понял извозчик.

— Бульвар Вешних вод, седьмой дом. С мезонином, — уточнила Дэмонра и провалилась в черноту.

Удивительно было и то, что по пробуждении нордэна обнаружила себя именно у седьмого дома с мезонином, а не где-нибудь на свалке Литейного квартала и без сапог. Более того, совсем рядом слышался взволнованный голос Рейнгольда.

— Помогите мне довести ее до дома, пожалуйста.

Дальше происходило еще что-то не вполне понятное. Небо и земля мерно раскачивались, а потом резко стало светло и тепло. Дэмонра сообразила, что ее занесли в дом, и процедила:

— Все нормально. Я жива.

Сперва вокруг нее метались две тени, потом одна, и никаких заверений в том, что все в полном порядке, настырная тень не слушала. Потом тень поднесла к губам Дэмонры стакан и голосом Рейнгольда приказала:

— Пей!

Нордэна послушала, и тут же была наказана за свою легковерность: судя по всему, в стакане была водка или что-то на нее похожее.

— До дна пей! Ночью, в апреле, без плаща. Дэмонра, какого беса?!

До воспаления легких еще надо было дожить. Нордэна, морщась и кашляя, допила остатки жидкости. Как ни странно, в голове от этого действия несколько прояснилось. В частности, она поняла, что своим приходом только что донельзя скомпрометировала Рейнгольда.

— Что произошло? На тебя напали?

— Нет. Не кричи. Сядь.

— Что случилось, бесы дери? Я чуть со страху не умер, когда тебя без сознания в пролетке увидел! — оказывается, в редких случаях даже Зиглинд мог изъясняться вполне эмоционально. Дэмонра помотала головой. Тени вокруг разбрелись по углам.

— Ты сядь сперва. Слушай. Я только что от кесаря. Мы… мы повздорили.

Рейнгольд несколько секунд оторопело молчал. Он, видимо, не очень хорошо представлял, как можно «повздорить» с кесарем.

— Сильно повздорили? — подозрительно спокойным голосом осведомился он.

— Сильно, — не стала врать Дэмонра. — Мне хватит.

— Что значит тебе «хватит»?

— То и значит. Извини, я очень зря сюда приехала.

Рейнгольд поднялся и прошелся по комнате. Дэмонра обратила внимание, что он прихрамывал.

— Что ты ему сказала?

— Истинную правду. Что он белокрылая мразь. Так и есть.

Рейнгольд замер, как вкопанный.

— Этими же словами? — тихо уточнил он.

— Гораздо более грубыми словами. Знаешь, чем была рэдская кампания? Мы, оказывается, у виарцев скидку вытрясали… Скидку, представляешь?! Когда мы по этим малолеткам палили, когда нас прачки бранью крыли, когда у Агнешки отчим застрелился, а мать удрала — мы вытрясали скидку, понимаешь?! Скидку! Чтоб цена меньше стала, а сколько мы за это заплатили — мы, я, Магда, Агнешка, все! — это кто посчитал? Это никто, никто никогда не считает! Она очень дешевая, Рэй, кровь в чужих полях, и никто ее никогда выкупать не будет… — Дэмонра, не договорив, зарыдала.

Рейнгольд молчал долго. Минуты две, не меньше. Потом похромал куда-то прочь из комнаты. Дэмонра не стала предпринимать попыток встать с дивана, потому что прекрасно понимала — не получится. Стакан водки не самым удачным образом сочетался с расшатанными нервами. Зиглинд больше так и не появился. Через полчаса прибежала незнакомая запыхавшаяся женщина и вместо того, чтобы объяснить Дэмонре, какого беса происходит, вероломно сделала ей укол. Нордэна бездумно проследила, как количество жидкости в шприце уменьшается, и снова провалилась в темноту.

Проснулась она почти через сутки, ближе к вечеру, с тяжелой — скорее всего от опия — головой и ватными ногами. Рейнгольд, у которого вместо одного кровоподтека на лице теперь отчего-то было два, дремал в кресле рядом, положив голову на широкий подлокотник. Дэмонра изучала его черты, стараясь запомнить. На эшафот с собой следовало унести как можно больше хороших воспоминаний. В конце концов, не каждый человек встречает любовь на своем пути.

Зиглинд заворочался и открыл глаза. Вид у него был хмурый, как, впрочем, и у всякого человека, чье лицо украшают два синяка. Никаких вопросов нордэна задавать не стала. Все и так было вполне очевидно. Непонятно было только, что Рейнгольд здесь делает, или, вернее, почему она все еще в его доме. А не, например, в Эгрэ Вейд.

— Часть войск останется в Рэде, — бросил Рейнгольд, глядя не на Дэмонру, а в потолок. Сердце нордэны ухнуло куда-то вниз. — Кесарь не станет выносить сор из избы. Тебя не казнят, хотя рассчитывают при дворе более никогда не видеть.

— Ты был у кесаря?

— Да.

— Рэй, что ты такого ему сказал?

— Что ты права. Хотя и очень плохо воспитана.

— И что он сделал?

— Отвесил мне пощечину, разумеется. Его Величество отличается терпением, но у всего есть разумный предел.

— И что сделал ты?

— Я сказал ему, что с правовой точки зрения это очень сомнительный аргумент.

— Что было потом?

— Много чего. Потом он вышел из себя, поклялся повесить меня на одном столбе с тобой и всей твоей шайкой, затем долго ругался, взывал к Создателю и кому-то еще, даже плакал под конец, кажется. После этого глотнул чего-то прозрачного из графина — я не думаю, что это была вода — и подписал приказ. Западная Рэда остается за нами. Войска встанут на границе с Эйнальдом.

Дэмонра до сих пор не могла поверить, что все разрешилось так просто.