Время Вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" - Страница 66

По перрону вышагивали одетые в полушубки женщины со связками баранок, пряниками, какой-то расписной утварью и знаменитыми рэдскими платками в цветах. Еду из предосторожности не брали, но вот платки шли нарасхват. Женщины покупали себе, мужчины — женам и дочерям. Рядовые бегали за кипятком. Лейтенанты тоскливо косились на сидр и пытались выбирать платки. Торговки бодренько рассказывали им сказки.

Дэмонра, благоразумно закутавшаяся в платок, выискала глазами в толпе русую макушку Зондэр. Та обеспокоенно осматривалась по сторонам. Нордэна протолкалась поближе к подруге и, поняв, что та ее заметила, подмигнула. Лицо Зондэр посветлело.

— Ты меня в могилу сведешь, — пробурчала она, как только Дэмонра оказалась рядом. — Приведи себя в порядок в каком-нибудь сарае и лезь в поезд. Этот дурень там, наверное, уже умаялся.

— Этот дурень отрабатывает карточный долг, причем не худшим из возможных способов, — усмехнулась Дэмонра и, убедившись, что на нее никто не смотрит, сошла с платформы и гордо направилась к зданию общественной уборной, скорее всего, благополучно заброшенной. Рэда, как ни крути, была частью кесарии только по документам. Привить истинно калладский педантизм местному населению было решительно невозможно, хоть губернаторов меняй, хоть вандалов вешай.

Грязи внутри было по щиколотку, а местные крысы визиту нордэны не обрадовались. Проследив взглядом удаляющиеся тощие хвотсы, Дэмонра вздохнула и приступила к скоростному переодеванию. Через минуту вместо невразумительной рэдки, которую жестоко обидела матушка-природа, на грязной плитке стоял вполне типичный калладский офицер после трудового дня. Только без мундира. Купленный полчаса назад платок решал и эту проблему. Дэмонра вывернула его наизнанку, чтобы слегка поменять цветовую гамму, на тот случай, если кто-то видел странную рэдку до метаморфоз, накинула на плечи и с самым независимым видом направилась к поезду, предварительно запихнув весь свой маскарадный костюм поглубже в грязь, от греха подальше. Теперь о ее приключениях напоминали только безвинно убитые сапоги.

Больше всего Дэмонре хотелось попасть в вагон и там завалиться спать, но это было бы крайне подозрительно. Нордэна, постукивая зубами от холода, прошлась по платформе, по пути подмигнув Мондум. Та понятливо кивнула и исчезла в недрах поезда. Трудовая вахта Маэрлинга, изображавшего получение грандиозного разноса от начальства — хотя Дэмонра бы голову свою поставила против дохлой кошки, что они с Магдой уже в карты режутся — подошла к концу.

Нордэна засмотрелась на сидр. Ведь хороший же был сидр. И Рейнгольд признавался, что никогда его не пил. Не привезти жениху гостинца было бы просто некрасиво. Правда, покупка алкоголя находилась под официальным запретом. Ну так и игра была запрещена, и мордобитие и, собственно говоря, употребление этого самого алкоголя в любых целях, кроме чисто медицинских. Иными словами, половину армии давным-давно следовало уволить по статье «несоответствие». На этой жизнеутверждающей мысли Дэмонра, приказав зубам громко не стучать, отправилась на поиски подарка.

Сама она, как истинная северянка, в слабоалкогольных напитках понимала мало. Душистым яблоневым садом пахло отовсюду, что процесс выбора никак не облегчало. По этой причине Дэмонра решила пойти от обратного и найти продавца, смахивающего на пройдоху меньше, чем другие. В качестве критерия отбора нордэна определила для себя чистые рубахи под полушубками и, по возможности, чистые руки. Собственно, она уже присмотрела полную бабенку лет пятидесяти, увешанную красными бусами даже поверх зимней тужурки, с румянцем во всю щеку и широкой улыбкой. Торговка громко нахваливала свой товар, шутила с соседкой и вообще производила впечатление человека, полностью довольного жизнью. Дэмонре она живо напомнила ее кормилицу — совершенно необъятных размеров даму, поэтическую любовь Гребера, жившую с ними лет семь — и проблема выбора была решена. Нордэна уже направилась к улыбающейся рэдке, как вдруг краем уха услышала что-то странное. Сперва ей просто не понравился тембр незнакомого голоса. Через несколько мгновений, когда Дэмонра уже сумела разобрать отдельные слова, они понравились ей еще меньше.

Какая-то молодая рэдка, шипя, как кошка, крыла какого-то Эжена по матери в выражениях, от которых краснеть начала даже Дэмонра. Ее чуть ли не впервые в жизни посетила мысль, что грязная брань, вырывающаяся из уст женщины, грязна вдвойне. Нордэна обернулась на голос и обомлела: «какой-то» Эжен оказался тем самым Эженом, которому вообще не стоило на платформу выходить. Лейтенант Нордэнвейдэ стоял, сцепив руки за спиной и чуть откинув голову назад, как приговоренный перед расстрелом, а вокруг него едва ли не металась, звеня многочисленными побрякушками, незнакомая девица. Для рэдки она была уж очень изящна и смугла. Судя по всему, еще минутка, и девица кинулась бы на лейтенанта с явным намерением расцарапать ему лицо.

Самым странным в происходящем было то, что Эрвин не отвечал и не делал попыток уйти. Он молча слушал, бледнея на глазах.

Дэмонра удивилась. Вообще, если она кого-то и считала удачным приобретением «Зимней розы», так это Эрвина. Хладнокровный рэдец с отменными манерами и привычкой игнорировать идиотов казался ей созданием в высшей мере симпатичным. Эрвин был сдержан, учтив и неконфликтен, и, что самое волшебное, совмещал эти качества с чувством собственного достоинства. Нордэнвейде едва ли позволил бы оскорблять себя, тем более, средь белого дня и в толпе народу. Даже девице.

По счастью, на странную парочку еще не глазели. Все были заняты. Дэмонра не в первый раз в жизни подумала, что толпа — идеальное место для осуществления почти любых дел, и стала пробираться к месту стычки.

— …! Женился небось уже… ты калалдская?! А куда мне выродка от тебя девать было, это ты подумал? — шипела незнакомка. Ее пальцы загибались, как птичьи когти, в опасной близости от застывшего лица Нордэнвейдэ. — Чего молчишь?!

Эрвин судорожно вздохнул и на рэдди, как и девица, ответил:

— Марина, но я не знал. Ты же мне не сказала…

— «Не сказала»! Ха, кобель бесов, все вы одинаковые! — Марина зло рассмеялась. Вряд ли она была рэдкой. Дэмонра механически зафиксировала, что у нее типичный для Виарэ несколько хищный нос и темные глаза. Если исключить общую потасканность, Марину, пожалуй, можно было назвать красавицей. Во всяком случае, она была на порядок красивее самой Дэмонры. Только уж очень не шли красавице слова, которые она продолжала выплевывать. — «Женюсь-женюсь», и что?! Женился, я тебя спрашиваю?

— Марина, я же тебе писал, почему уехал, — как-то устало отозвался Эрвин.

— Ты б сперва спросил, умею ли я читать!.. гимназисты, романтики…! Стихи, звезды, твою мать. На те записульки твои мне ответы подружка писала. Чего глазами хлопаешь? Аль сказать нечего?

Судя по совершенно потерянному лицу Нордэнвейде, сказать ему и впрямь было нечего. А вот Дэмонре уже давно хотелось подойти и как следует приложить горланящую дуру о ближайшую твердую поверхность.

— Погоди, Марина. Ты сказала, у тебя ребенок, — сообразил лейтенант.

— Из ума выжил?! Стала б я от тебя ублюдка рожать!

Эрвин, наконец, вспыхнул:

— Все сказала? Тогда меня послушай. У меня сейчас нет времени тебе всего объяснять, но при первой возможности я вернусь, и мы все спокойно обсудим…

— Да на… ты мне сдался, свет ясный?! — сверкнула зубами Марина. — Иди своей дорогой, благодетель ты…! Калладский наемный пес, — выплюнула она. — Я уж постараюсь, чтоб твои старики про это узнали. Могу себе представить их рожи. Пожалеют, что шесть лет назад меня с лестницы спустили.

— Не стоит этого делать, — угрожающего улыбнулась Дэмонра, подходя. — А то лестница, с которой тебя спустят в следующий раз, станет очень длинной и очень скользкой.

Нордэнвейде дернулся и повернулся к нордэне. Вид у него был пренесчастный. Скорее всего, он вовсе не жаждал, чтобы в дело вмешивалось начальство. Дэмонра и сама была бы рада не лезть, но ее офицер при всем четном народе беседовал на безукоризненном рэдди с какой-то потаскухой. Причем девица шипела такие вещи, за которые легко могла бы схлопотать по лицу даже в Каллад, не говоря уже о Рэде, где равенства полов и в помине не было.