Время Вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" - Страница 57

— Магрит, ты меня слышишь?

Слышать-то Магрит все слышала. Но вот понимала происходящее уже крайне смутно. Не более четверти часа назад Наклз не допускающим возражений тоном послал ее паковать вещи, перед этим хорошенько съездив по физиономии. Теперь маг мирно заваривал чай и безобидно любопытствовал, с чего это у нее синяк на половину морды.

— Да ты ж мне в зубы и дал.

Брови Наклза поползли вверх.

— В самом деле? Магрит, ты хорошо спала?

Магрит вспомнила пустую качалку, движущуюся саму по себе, и засомневалась.

— Н-не знаю. Но мы завтракали вместе?

— Разумеется. И не стоит делать вид, что ты забыла про пансион Скульден. Пожалуйста, не пытайся наставить себе синяков: это ничего не поменяет. Я займусь твоим устройством, как только получу метрику.

— Я не сама! — возмутилась такому гнусному предположению Магрит. Маг невозмутимо помешивал чай. Нет, он определенно не походил на человека с перекошенным лицом, мелькнувшего в дверном проеме. Скорее всего, ей померещилось. Призраков девушка видела еще в Рэде. Другое дело, что у призраков обычно не бывало тяжелых кулаков.

Пытаясь понять, на каком моменте заканчивается реальность и начинается бред, Магрит быстро перебрала в голове утренние события. Подъем. Завтрак. Попытка поливки Гниды. Визит подростка с запиской. Разговор, услышанный с лестницы. Дверь, темная комната, качалка, движущаяся сама собой. Наклз, удар в лицо. Ванная комната, кровь в раковине. Осознание, что вещей, которые надо собирать, у нее нет. Спуск в гостиную. Наклз с чаем. Магрит запустила руку в карман и испытала некоторое облегчение: записка там была. Хотя бы эта часть дня ей не приснилась.

— На, вот, держи. Приносили, пока ты был наверху.

Наклз хмуро посмотрел на кусок бумаги в ее руках.

— Я еще раз настоятельно прошу тебя не подходить к дверям. И меня не было наверху.

После этого Магрит только и оставалось поинтересоваться, а кто же тогда наверху был, но такой вопрос был чреват скандалом и в конец испорченными отношениями. А ссоры она с детства не любила.

— Я не буду больше подходить к дверям, — пообещала Магрит.

Когда Наклз пробежал записку глазами, его сумрачное лицо стало совсем уж недовольным. Маг отложил бумагу, взялся за чайник и мгновение спустя уронил его на пол, зашипев от боли.

— Зараза!

Магрит, по счастью, успела отпрыгнуть, так что вылившийся кипяток на нее не попал. Маг раздраженно тряс в воздухе правой рукой.

— Сильно обварился? — испугалась девушка. Она примерно представляла, что такое хороший ожог. В свое время Магрит довелось развозить листовки, и одним из наборщиков типографии был бывший заводской рабочий, не сумевший вовремя отскочить от сруи пара. Половина его лица выглядела так, словно ее залили воском. Зрелище запомнилось ей на всю жизнь. — Очень больно?

— Не очень, — Наклз быстро открыл кран и подставил пострадавшую руку под струю воды. Маг стоял к Магрит почти спиной и их разделяла лужа, так что девушка не видела, насколько сильно он обжегся. Но, судя по голосу, Наклзу было больно. — Но это весьма некстати. Боюсь, Магрит, тебе придется немного попрактиковаться в чистописании.

— В чистописании? Мне? — испугалась она.

— Именно. Я абсолютно уверен, что у тебя способности к языкам, — Наклз выразился очень вежливо. Но Магрит примерно представляла, где лежат корни этого умозаключения. Ей было до сих пор стыдно за свою арифметическую ошибку, заставившую ее назвать отцом человека, у которого явно никогда в жизни не было не то что семьи — даже кошки. — И не пытайся мне рассказывать, что ты не пишешь на морхэнн. Его преподавали в каждой первой школе еще в моем счастливом детстве, а с тех пор политика калладизации продвинулась значительно дальше.

Магрит ничего не оставалось, как скривиться: маг был хорошо осведомлен о положении дел своей бывшей родины. И печально сознаться:

— У меня по языкам тоже «крайне дурно» было.

— Ничего, я продиктую медленно и с запятыми, — пообещал маг. — Бери бумагу, да, прямо эту, сделаем приписку. Итак. Мессир Зиглинд. Запятая. Со следующей сточки…

Рейнгольд подозревал чью-то дурную шутку, но подоплека жуткой безграмотности письма вскрылась быстро: хозяин дома встретил его с перевязанной рукой. Наклз, наверняка, только диктовал, а записывал дворник, вот и выходило по пять ошибок на строчку. Законник, даже с его профессиональным умением разбирать самые ужасные каракули, одолел записку только с третьего раза. И взял в толк, что его вежливо зовут в гости.

— На вас напали? — встревожено осведомился он, едва хозяин закрыл дверь. Наклз тонко улыбнулся:

— Да, меня атаковал чайник с кипятком. Вероломно. Впрочем, я чрезвычайно рад, что вы все-таки не поверили своим глазам и пришли. Боюсь, я подхватил легкую простуду, так что не обессудьте, мне не хотелось усугублять ситуацию. На улице сыро и холодно одновременно. Каллад можно любить уже только за его великолепную погоду, вы не находите?

Рейнгольд несколько неуверенно улыбнулся в ответ. Он очень хорошо помнил, что в Красную ночь Наклз не шутил и даже не пытался изображать веселье, хотя поводов хватало. Вежливая полуулыбка, застывшая тогда на его лице, скорее говорила о хорошем воспитании, чем о добром расположении духа. И было странно, что маг старательно улыбался сейчас, когда дела шли не самым блестящим образом. Да и вообще в роли радушного хозяина он смотрелся более чем странно. Приход весны отмечали в доме Наклза только потому, что свой Дэмонра бы разгребала до следующей весны, а у прочих участников веселья имелись нервные соседи.

— Прошу прощения за беспокойство. Я хотел бы поговорить с вами об одном деле, если можно.

— Ну разумеется, — левой рукой Наклз сделал приглашающий жест в сторону гостиной. — Только вино вам придется налить себе самому: я не держу слуг.

Рейнгольд снял плащ и бегло огляделся. Чудовище с крылатыми детками, разбитое Дэмонрой в новогоднюю ночь, выкинули, но другого зеркала так и не поставили. Законник неожиданно сообразил, что в пределах видимости вообще нет ни зеркал, ни предметов с зеркальными поверхностями. Окна были занавешены, хотя на улице еще стоял день. Все это, вкупе с нарочитой веселостью Наклза, Рейнгольду очень не понравилось. Исходя из профессионального опыта, он решил, что маг или чего-то боится, или что-то скрывает.

Рейнгольд честно разлил предложенное вино по бокалам, хотя догадывался, что Наклз пить не станет, да ему и самому не слишком хотелось. Однако политес обязывал.

— Итак, — Наклз повертел бокал в левой руке и поставил обратно на стол. — Что вы хотели обсудить?

— Зимнюю розу, — Рейнгольду было не по себе, сложно сказать из-за утренних событий или из-за атмосферы дома. Ему хотелось покончить с неприятным разговором как можно скорее.

Наклз усмехнулся. Уже более по-человечески:

— Ее многие со мной в последнее время хотят обсудить. В таком случае, я сожалею, что вы потеряли время. Дело в том, что я почти ничего об этом не знаю, — ровно сообщил он, глядя на бокал.

— Почти?

— Почти, — любезно согласился маг. — Я знаю, что туда втянута Дэмонра, во-первых, что там вертятся большие деньги, во-вторых, и что это гарантированно ничем хорошим не кончится по совокупности первых двух пунктов — в-третьих.

— И все? — Рейнгольд был более чем разочарован. До слов мага он пребывал в полной уверенности, что уж тому-то Дэмонра все рассказала. Конечно, оставалась вероятность, что Наклз врет, но ему не было особенного смысла этого делать. Рассказав Рейнгольду, маг не рисковал бы ничем.

— Гадаете, вру я или нет? Вообще врать плохо. Но в некоторых ситуациях — необходимо и, стало быть, хорошо. У революционеров и прочей человеческой сволочи это называется «диалектика». Но нет, сейчас я говорю чистую правду. Я сам пытался узнать, во что же ввязалась Дэмонра, и потерпел полный провал. Она не говорит. Как вы понимаете, в случае с ней это точно не «интересничает».