Время Вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" - Страница 208

— Серебряный — от входной двери, маленький — от черного хода, тот, что поцарапан — от моей спальни, есть еще две на выбор, — равнодушно сообщил Наклз с лестницы и развернулся, чтобы уйти.

— Даже так?

— Даже так. Мне все равно. Делайте что хотите, — последовал исчерпывающий ответ.

Кейси еще с минуту рассматривала ключи, а потом опустилась в кресло и тихо рассмеялась. Что ж, правы оказались древние мудрецы, сказавшие, что в конце концов все мосты падут.

Она представляла этот день тысячи раз и каждый раз по-разному. Но именно такого варианта ей никогда не приходило в голову. Хотя, если вдуматься, он и был самый верный. И самый грязный.

Ничего Наклз не понял. Никакой любовью не воспылал. Да и едва ли он просто хотя бы испытал благодарность к человеку, готовому всю свою жизнь положить к его ногам как коврик у двери. Он просто чего-то боялся так сильно, как только мог бояться. Вот и выбрал Кейси меньшим из двух зол. Никакая другая правда не могла объяснить связку ключей в ее ладони.

«Какая война, такая победа. Какая победа, такая награда».

Нордэна остановила граммофон, подняла с полу бутылку коньяка, достали из серванта еще один чистый бокал и налила — себе и невидимому гостю из Мглы.

— Иди сюда, привидение. Можешь считать это договором о ненападении.

Где-то снаружи поднялся ветер, проскрипели деревья, закричала птица. В комнате ничего не изменилось, кресло напротив Кейси так и осталось пустым.

— Ладно тебе, привидение, нам с тобой делить нечего. На меня не надо ронять люстры. Если ему так будет нужно — сама повешусь, знаешь же. Договорились, привидение?

У Кейси возникло сильнейшее ощущение, что кто-то смотрит на нее почти в упор.

— Ладно, привидение, ты очень нечестным образом играешь в гляделки. Так мы договорились?

Нордэна поднесла свой бокал к стоящему на столе бокалу. Раздался мелодичный звон. Она могла бы поклясться, что шевельнулся именно бокал на столе, а не у нее дрогнула рука. Впрочем, ее здорово трясло, могло и показаться.

— Вот и славно, привидение, что ты меня так правильно понимаешь. Ну… Будем здоровы. И, по возможности, живы. И счастливы. Ну хоть сколько-нибудь. Как думаешь, привидение, будем?

Вдалеке, на самой границе слышимости, раздались глухие раскаты грома. Еще и капли не упало, но напряжение в воздухе ощущалось физически, как будто на весь мир накинули тяжелую плотную ткань и дышать приходилось через нее.

Кейси закрыла глаза, ожидая, когда в стекла ударит поток воды.

Гроза разразилась и отгремела в какие-то десять минут, но тяжелые облака по-прежнему закрывали небо. В доме сделалось совсем темно, и света Кейси зажигать не стала. Без всех этих теней и тайн Наклз указал бы ей на дверь, не сомневаясь ни секунды, значит призраки играли на ее стороне, или, что еще хуже, она играла на их стороне против мага.

Кейси решила, что можно не стучать. С момента, когда он швырнул ей ключи, все двери считались сорванными с петель и несуществующими. В том, чтобы имитировать куртуазную вежливость, стоя на руинах, было что-то бесконечно вульгарное.

Наклз лежал поперек неразобранной постели и смотрел в потолок. Освещение спальни исчерпывалось бликами уличных фонарей. Тусклые белые отсветы убивали все теплые оттенки, превращая мага в утопленника. Серое лицо, черные волосы, остановившиеся глаза — выброшенная на берег жертва кораблекрушения.

Кейси специально прошуршала юбкой, переступая порог комнаты, чтобы его не напугать, но от своего занятия маг не отвлекся. Села рядом, осторожно пригладила разметавшиеся волосы, на ощупь мягкие и какие-то неживые, как шерсть только что умершего животного. Она впервые видела Наклза растрепанным и, наверное, настоящим.

— В терпении мне не отказать, это ты уже знаешь. Я бы тебе рассказала, что одной моей любви хватит на двоих, но для любви нужно, чтобы любили двое, такая ужасная арифметика. Даже я ее понимаю.

— Тогда я совсем не понимаю, зачем пришли, — если Наклзу и не нравилось, что трогают, виду он не подавал. Правда упорно смотрел в потолок.

— Я, Наклз, не льщу себе надеждой, будто бы ты останешься со мной лишний день, если выяснится, что с Дэмонрой что-то случилось. И там, куда ты удерешь, я тебя не достану, и никто не достанет. Не могу время терять.

Маг усмехнулся.

— Это было так цинично, что даже хорошо.

— Улучшу ситуацию еще сильнее. Я, Наклз, прекрасно понимаю, что в том уравнении, которое ты сейчас решаешь, я не участвую. Вернее, я там просто коэффициент при переменной, которую тебе ничего не будет стоить обнулить.

— Судя по вашей упертости, Кейси, вы тянете на константу. И все-таки не надо рисовать из меня монстра. Если бы существовала возможность пихнуть одного человека под поезд сегодня, чтобы завтра другой гарантированно вышел из тюрьмы оправданным, в этом еще имелся бы какой-то смысл. Но мы оба знаем: все работает совершенно не так.

— Я не утверждаю, что ты швырнул бы под поезд меня или кого-то еще. Я говорю лишь, что ты не станешь задерживаться на земле, считаясь с моими чувствами.

— Мне пребывание здесь доставляет определенные неудобства, что правда то правда.

— Вот поэтому я помогу тебе выручить Дэмонру. Достану для тебя тесты и подкуплю принимающего. Вообще все устрою, чтобы это пребывание продлить и сделать чуть более выносимым. И — на случай, если ты вдруг знаешь, что такое благодарность — тут ее не требуется. Я стараюсь для себя.

— Вы сделали колоссальный прогресс в момент, когда это поняли.

— Если я за свое хорошее поведение заслужила хотя бы крохотную уступку, то умоляю об одном: перед тем, как решишь, что совсем устал, скажи мне хотя бы за пару часов. Я мешать не стану. Мне только чудовищно страшно, что однажды приду, а ты уже наглотался своих микстур. Часто вижу один сон: кресло в гостиной, распахнутое окно, разбитый стакан. Ты сидишь и улыбаешься, поэтому я сразу все понимаю.

— Не обижайтесь, Кейси, но сон глупый: люди, умершие от передозировки, выглядят вовсе не так опрятно. А при сердечном приступе вряд ли кто-то улыбается — это больно. Выбросьте из головы.

— Но ты обещаешь мне сказать?

Наклз как будто задумался, потом кивнул:

— Да.

Кейси ощутила невероятное облегчение. Врал маг куда более невинно, это она узнать успела.

— Других уступок я не прошу. Мне выметаться в другую комнату?

— А вы вымететесь?

«Да я даже на люстре повешусь, если ты этого очень хочешь. Но только после сентября и тестов».

— Могу. А надо?

— Как угодно.

Дэмонра точно знала, что две верхние ступеньки скрипят. Но, если наступить у самой стены, где зеленая ковровая дорожка не протерта до блекло-серой основы, можно было пройти тихо. Сколько раз они с Вигнандом тайно пробирались по этой лестнице, вспомнить страшно. А ловили их всего дважды, и то только потому, что мать задремала в гостиной. Памятуя о том нагоняе, Дэмонра теперь всегда сначала проверяла, не прячется ли кто-нибудь за высокой спинкой старинного, еще от бабушки отца доставшегося дивана, и только потом лихо спрыгивала с лестницы в комнату. Три нижние ступеньки тоже скрипели самым подлым образом — по всей ширине. Хорошо, что они с Вигнандом давно это выяснили и в неприятности не попадали.

Дэмонра распласталась по стене, почти вжавшись в нее, и прислушалась, не доносится ли из гостиной ровного дыхания. Ничего, только сверчки пели, и где-то шуршала мышь. В Каллад ночами было гораздо тише. Первое время Дэмонра даже не могла нормально спать в их рэдском доме, окруженная какофонией удивительных для городского жителя звуков. Вигнанд вначале даже подшучивал над сестрой, утверждая, что в доме живут привидения, но быстро бросил это бесполезное занятие.

Гостиная — не слишком большая, с простой дубовой мебелью и несколькими пасторальными пейзажами прошлого века на стенах, казалось, мирно спала. Ночной ветер чуть шевелил белые занавески на окнах, выходивших на луг и темную полоску леса на горизонте, да тихо посапывала раскормленная кошка. Папа называл это место «райским уголком». Мама называла его примерно так же, но потом обязательно добавляла какие-нибудь забористые ругательства на языке нордэнов. Папа их, скорее всего, понимал, а Вигнанд — нет.