Время Вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" - Страница 144

— Что?

— Маргери, о которой ты говоришь, не моя подруга и ничья подруга. И она никогда не умирала. А теперь ты или закрываешь глаза и в обязательном порядке — рот, или я решаю, что призраки тебе больше не мерещатся и ухожу.

Магрит молча повернулась на бок и зажмурилась. Она изо всех сил пыталась выбросить из головы скрип под лестницей и странную Маргери, которая никогда не умирала.

Человека, который двигался по направлению к их вилле, Рейнгольд заметил еще издали, благо темно-серый костюм как нельзя лучше выделялся среди солнечного утра. Когда мужчина подошел ближе, Зиглинду показалось, что он несколько прихрамывает. Впрочем, ранний гость — а время приближалось к девяти утра — скорее всего, был заботой дворецкого. Вероятно, мужчина пришел, чтобы привести в порядок сад или что-то в этом духе. Рейнгольд никогда не имел охоты лезть в хозяйственные дела, а оснований не доверять нанятой Дэмонрой охране у него не имелось. Он вновь погрузился в чтение газеты, не отвлекаясь на вид из окна. Нордэна в постели прилагала героические усилия, чтобы спрятаться от льющегося в комнату солнца, и отчаянно ворочалась, пытаясь при этом закопаться в подушки.

— Я ненавижу юг, — без особенной, впрочем, ненависти сообщила она. — Ненавижу этот поганый юг.

— Спи, родная, еще девяти нет.

— Вот именно, — Дэмонра все-таки приоткрыла один глаз, серый и несчастный. — Еще девяти нет, а уже светло как, — нордэна осеклась. Она знала массу художественных обертонов, которые можно было применить к описанию кромешной темноты, но для ясного дня они не годились. Дэмонра промаялась еще несколько секунд в поисках подходящего образа, так ничего не придумала и прыснула. — С добрым утром. Мужчина в халате, с кофе и газетой в одной спальне со мной. Я чувствую себя без пяти минут благонамеренной светской дамой, достойной выпить чаю в обществе самой губернаторши…

— Ты неисправима. И благонамеренной ты обещала сделаться в сентябре.

— А твоя мать что, передумала меня проклинать? — удивилась Дэмонра, вылезая из постели. Нордэна потянулась, зевнула и, тихонько обойдя кресло, встала за спиной у Рейнгольда.

— Как раз к сентябрю передумает. Она хочет внуков.

— М-да. При всех моих недостатках, я породистая, — после некоторого раздумья выдала Дэмонра. — В том плане, что породу не испорчу. Хотя престол тебе светить перестанет.

— Через головы двадцати с лишним родичей он мне и так слабо светил. До меня наследует куча фамилий, включая Маэрлингов, кстати.

— Маэрлинг-младший, окажись он на престоле, первым делом узаконит многоженство. Потом объявит пару войн, с блеском победит на полях сражений и с блеском же провалится — за столом переговоров. А потом, опечаленный, запрется в каком-нибудь рэдском женском монастыре и сделает там десятка три белокурых бастардов, которые лет через двадцать устроят кровавую междоусобицу в борьбе за престол… Скорбные перспективы для династии.

— Пусть лучше там будет сидеть он, чем я, — усмехнулся Рейнгольд. — Трон — не самое удобное место.

— Разумеется. Ты же не захочешь, чтобы я лично перестреляла всех симпатичных фрейлин во дворце к зеленым бесам, о мой кесарь? — промурлыкала Дэмонра. Она вылезла из постели, обошла кресло и положила подбородок Рейнгольду на макушку. День, определенно, обещал начаться хорошо. Зиглинд отложил газету и уже хотел заверить нордэну, что стрелять фрейлин — неспортивно и неприлично, как в дверь спальни постучали.

— Мессир Зиглинд, если это возможно, подойдите, пожалуйста, — донесся приглушенный голос дворецкого. Эдвардс Рейнгольду был симпатичен. Но это вовсе не значило, что тому не следовало провалиться в самый глубокий ад.

— И экзотически обслужить тамошних бесов, — буркнула Дэмонра. Иногда Рейнгольду казалось, что нордэна способна читать его мысли. Она набросила на плечи рубашку, видимо, в ее представлении игравшую роль пеньюара, и буркнула:

— Заходите.

Эдвардс — пожилой, благообразный, с роскошными усами и осанкой кесарского церемониймейстера — не переступая порога, сообщил:

— К вам гость. Я бы не рискнул впустить его в столь ранний час, но он просил передать вам это, — Эдвардс показал Дэмонре эмалевую брошку с вороном. — Он сказал, что вы все поймете. — Рейнгольд, глядящий на брошку, лица Дэмонры не видел, но голос у нордэны резко стал скучным и тусклым:

— О да, я все поняла. Надеюсь, охрана отобрала у него оружие, лекарства и вообще все, что ему на том свете не понадобится?

— Простите…

— Дэмонра?

— Этот дэм-вельдский гусь залетел к нам в девять утра, — процедила нордэна. — Раз уж ему приспичило поболтать, пусть говорит с хозяином дома — то есть с тобой, если ты сочтешь нужным его принять. А я спущусь минут через десять. И пристрелю его ко всем бесам, если сочту нужным…

— Осмелюсь заметить, в доме недавно сделали ремонт и…

— Я понимаю, Эдвардс. Я не буду стрелять вблизи ковров и зеркал. А теперь, извините, я хочу одеться.

Загадочный утренний гость оказался тем самым мужчиной, которого Рейнгольд видел из окна. Вблизи он смог также оценить мятую одежду, полуседую щетину и дымчатые очки с кое-как склеенной дужкой. Правда, за дымчатыми очками тускло поблескивали холодные как льдинки и умные глаза. При появлении Рейнгольда гость поднялся с дивана и отвесил короткий поклон, больше похожий на кивок.

— Мессир Зиглинд, я верно понимаю? — спокойным, несколько хрипловатым голосом осведомился он.

— Именно. С кем честь имею?

— Ингмар Зильберг. Сомневаюсь, что мое имя что-то вам скажет. Я дэм-вельдский советник по континентальным вопросам. Не сочтите за наглость — вернее за еще одну наглость — я очень хотел бы видеть вашу жену. О ее характере я осведомлен, но дело срочное.

— Моя жена спит.

— Сомневаюсь.

— В таком случае, моя жена не принимает.

— Особенно дэм-вельдцев. От всей души одобряю такую линию поведения. Тем не менее, мне нужно с ней поговорить.

Зиглинд задумался. Или перед ним сидел очень талантливый актер, чья наглость не знала границ, или этот тощий обтрепанный мужчина и вправду был каким-то высокопоставленным лицом на Архипелаге.

Рейнгольд даже подумывал о том, не спросить ли залетного гастролера в лоб, насколько круто Дэм-Вельда пересмотрела свою стратегию и как скоро ждать новых богоравных гостей с пистолетами, но удержался.

— Вы голодны? — поинтересовался он вместо этого. Подобный вопрос позволял выиграть время. Ингмар поднял бровь, помолчал немного, а потом неожиданно честно ответил:

— Как собака.

На морхэнн он говорил замечательно и без малейшего акцента. Да и седина, темная, как свинец, свидетельствовала, что тот родился не блондином. Скорее всего, несмотря на явно нордэнское имя, Зильберг был калладцем.

— Эдвардс, будьте любезны, скажите Марте, чтобы приготовила плотный завтрак. Яичница и бекон вас устроят?

— Замечательно. Благодарю. Вам, определенно, уготовано место в раю Создателя. А нынешние хозяева Дэм-Вельды с радостью подкинут вас до нужных врат. Прошу прощения, я не читал последних газет. О смерти наместницы уже объявлено официально?

— Нет.

— Печально, но ожидаемо.

— Послушайте, я ничего не знаю и знать не хочу о ваших нордэнских делах…

— Для мужа нордэны эта позиция неразумна, — менторским тоном заметил Ингмар. — Хотя по-человечески ее понять можно.

Зиглинда мало интересовало, что мог и чего не мог понять странный тип в дымчатых очках, свалившийся на них как снег на голову. Ему куда больше хотелось знать, зачем тот явился и, особенно, как скоро намерен убраться восвояси.

— Вы читаете калладские газеты, не так ли?

— Да. Но они приходят сюда почти с недельным опозданием.

— Я могу взглянуть на последние, пока ваша жена не спустилась? Это избавит вас от необходимости вести со мной любезную беседу, а ваша репутация чрезвычайно воспитанного человека не пострадает.

Рейнгольд никак не мог определиться, то ли тип в дымчатых очках ему методично дерзит, то ли у него просто такая нечеловеческая манера разговаривать.