Неожиданность (СИ) - Попов Борис - Страница 35

— Спрячься пока. Им, дурам, все равно ничего не докажешь. На недельку есть куда пристроиться?

— Найду.

— Это время и учиться пока не ходи. А там видно будет.

Я сложил свои вещички, прихватил рыбца и пошел в Кремль. Полагаю, эти гонения, ненадолго. Прибежит деваха к ханыге-мужу и охватит ее необъятное сердце типичная для обычной русской женщины жалость. Музыканты уже топтались у ворот. Ярослав тоже пришел. Кинулся ко мне:

— Мастер, я написать для князя ничего не успел!

— Есть у меня в запасе одна вещица. Ее и используем. Вы, пока я пою, не вмешивайтесь. Можете посидеть. Через каждые три песни буду отдыхать. Вы сходу меня подменяйте — играйте, пляшите, пойте, рассказывайте анекдоты. Потом я опять вступаю. Пою девять песен. Дальше видно будет.

— Старший, а деньги давать будут?

— С мужчиной, с которым в кабаке сидел, договорился на пять рублей. Насчет гостей сейчас буду решать.

Больше вопросов не было. Подошли к охране, спросили конюшего. За ним побежали. Ждали недолго. Боярин приветствовал меня, кивнул ребятам, повел. Парней оставили обживаться в трапезной, за предназначенным нам столом, сами перешли в его покой. Я рассказал, что думаю делать и спросил:

— С ваших гостей брать деньги можно?

— А за что?

Конечно, очень хотелось бы сказать — за пляски на столе в голом виде! Или: страшно хочется поводить хороводы в бабских сарафанах и с белыми платочками в рученьках у всей ватаги. Мне, как атаману, положен красивый кокошник! Боюсь, что тут мои дурацкие шуточки не оценят…

— Положим, отпел я свои девять песен за твой счет. Скомандовали ты или князь, что петь, с вас, конечно, ничего не возьму. А гостей можно и не баловать. Через день, поди, на эти пиры ходят, вот пусть по рублю за мой голос и платят. Не хотят платить, им и так споют. Но не я, есть запасной певец. Всю жизнь на пару поем.

— А если через князя будут заказывать? Он у нас ссориться ни с кем не любит.

Немножко подумал.

— А ты где будешь?

— Я всегда по правую руку от него.

— Расслышишь, кто что сказал?

— Конечно.

— Если человек песню хочет даром получить, почеши левое ухо. У меня парень будет глядеть.

— Неудобно вроде…

— Ты нанял не меня, а нас. А кто будет петь, не договаривались. Посмеялись.

— Ну ты хитер!

— Не без этого.

— Князю можно не говорить.

— Нужно!

Повеселились снова.

— А ты чего это с воблой пришел? Думаешь, у нас плохо кормят?

Рассказал о сегодняшней незадаче с семьей ведуна.

— И куда пойдешь?

— На свое место пока поселил паренька, выкидывать его неудобно. Надо поискать, кто жилье сдает.

— Переезжай ко мне. — А жена как к этому отнесется?

— Они с сыном в Переяславле остались. Живу я один и приходит прислуга, а караулит моя дружина.

— Меня-то будут пускать?

— Сегодня же покажу тебя ратникам. И ходи хоть днем, хоть ночью. Не сильно устанешь сегодня с крепкого меда? Что зелено вино, что медовуха, что водка — разницы никакой. — Я пью мало. Носить меня после пира не надо. — Так что, идешь ко мне квартирантом?

— А сколько за постой платить в месяц?

— Немало. Целую песню!

— Плачу.

Вязку рыбы и мои вещи оставили в этой комнате, и пошли на сабантуй. Народу уже подошло немало. — А женщины будут?

— Сегодня — нет.

Я пошел к своим. Выбрал Ивана, чтобы следил за Владимиром и считал песни. А потом брал деньги. Ватага тоже все поняла. Когда все места за столом уже были заняты, подошел князь. Пир начался. Переждав минут двадцать, я вышел и запел. Мой голос вызвал обычный в последние дни ударный эффект. Все бросили есть и онемели. Даже слуги, и те перестали носить перемены блюд. Народ впитывал мой голос. Никогда раньше не слышали такого звучания. Закончил.

Поднялся шум. Махали руками. Отшумели. Начал работать дальше. То же самое. Допел третью, ушел на отдых. Давид что-то сказал боярину. Тот ответил. Друзья детства сидели рядом. Запасной взялся петь, часть коллектива плясала, остальные играли. Егор рассказывал анекдоты. Гости продолжили есть и болтать между собой. Немножко перекусил и я. Ну, ладно, можно взяться за классику — пора петь Пушкина. Сменил ребят. Исполнил песню о вещем Олеге на иностранную мелодию. Прошло на ура. Видимо, бойцы вспоминали минувшие дни и битвы, где вместе рубились они… Князь с Владимиром аж обнялись! Боярин махнул мне. Подошел.

— Замечательная песня. Сам писал? — спросил Давид.

— Музыка моя. А стихи великого поэта.

Прочел пару вещей золотого пера России.

— Далеко живет?

— Умер уже.

— Невиданный у тебя голос.

— Недавно появился.

— Отчего?

— Бог дал.

Кивок в сторону давнего друга.

— Достаточно денег дал?

— Не жалуюсь.

— Спой про Олега еще раз.

Исполнил. Князь подозвал маленького вертлявого служку. Тот отсыпал мне еще денег. Отправили меня опять петь. Я бросил знакомить народ с вершинами будущей эстрады даром, перевалив функцию на молодого. Сам присел выпить меда. Дельный Ванька заряжал суммы. Народ, видевший отношение ко мне со стороны правителей, безропотно платил. Большая часть гостей предпочитала даровые услуги. Наконец Давид решил заканчивать свое участие.

Я оставил неплохие деньги ватаге, и мы с боярином тоже удалились, прихватив с собой воблу и остальные мои вещички. Его терем оказался в двух шагах. Показал меня охране. Выделил комнату, и мы отправились почивать.

С утра пошел к лесу, поискать ушкуйника. Матвей уже прыгал там, разминался с саблей. Получалось великолепно, как и всегда. Он рассказал новости: в поход не пошел из-за медового месяца. Ушкуй ушел без него. Начали строить дом. Живут с Еленой душа в душу, никогда не ссорятся и не спорят. С его родителями она живет мирно. Опять поблагодарил за помощь.

Сам периодически наведывается в лавку отца, приглядывается к торговле. Лавочка маловата. Лена уговаривает склониться к спокойной жизни и не рисковать. Подумалось: с тестем, богатым купцом, эта карьера обеспечена.

Я спросил насчет рукопашного боя, которым увлекался в юности в секции самбо, но за долгие годы многое стерлось из памяти. Матвей заверил, что с этим никаких проблем нет. Сам он навыками боя без оружия пользуется редко, но тренировки в ватаге частые. Умеет и обезоружить, и покалечить, и убить просто голыми руками. Спросил, чем плоха сабля. Всем хороша, но учиться надо долго. Подумалось — с рукопашкой, хоть и недолго — всего год, я уже имел дело. Элементарному учить не надо. И падаю до сих пор хорошо: если на спину, сгибаю шею вперед, коли набок, откидываю прямую руку, гася удар. И за все годы после обучения у самбистов ничего не ломал, хотя зимой падаю и не редко.

И мы начали сразу. Земля уже подсохла, можно и шлепнуться, если кинули. Ушкуйник и тут оказался на высоте. Отмахали руками и ногами. Я устал. Поэтому пошли купаться на Волхов. Вода с каждым днем теплела. Я думал, что будет холодная все лето. Ан нет — лето жаркое, прогрело. Оттуда подался в трактир — завтракать. Поев, пошел в Кремль, передохнуть. Владимира не было. Повалялся, отдохнул. Решил зайти в церковь. Пошел в ближайшую. Закупил множество свечей, поставил. Подошел священник.

— Просишь чего-то у Господа нашего?

— Скорее благодарю.

— А за что?

— За голос.

— И давно он у тебя появился?

— Пару дней назад.

— А с чего?

— Без причины.

— Может молился много?

— И мало-то не молился.

Поп огорчился.

— Обязательно надо ежедневно обращаться к Господу! Почему же такие упущения?

— Привычки нет. В наших краях мало кто часто молится, в основном — старушки.

— А что за голос?

— Кто слышал, очень хвалил.

Священнослужитель заинтересовался.

— А мне можешь спеть? Только не здесь, конечно. В храме божьем не поют ваших песен.

— Давай спою что-нибудь церковное. Что можно и тут петь. — Ну, молитву «Отче наш» спой.