Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 54

А Алекс даже не предполагал, какую вызвал бурю в людских головах, он просто шел по улице и наслаждался запахом свободы. Он шел рядом с Тиро и слушал пояснения, как здесь все устроено. Оказывается, город разбивался территориально по гильдиям и сословиям. Когда закончились дома богачей, начались рабочие кварталы. На улицу выходили фасады лавок, в которых сидели купцы, расхваливая свой товар. Над лавками размещалось жилье семей торговцев и работников, а за домом во дворе работали мастера. В городе были кварталы красильщиков, кожевников, ткачей, гончаров, скульпторов.

Первой покупкой Алекса стала большая мраморная ступка. Такие ступки покупали травники, и Тиро пришлось уговаривать купца продать ее человеку, который не состоял в гильдии лекарей. Он пояснил, что ступка ему нужна на кухне для пряных трав, а то, что она такая большая, так и на кухне у него кормится много прожорливых мужиков. Так же было, когда дело дошло до покупки тигелей на кузню. Тиро уверял, что старый тигель испортился(!), и он собирается купить новый, чтобы кузнецу было с чем работать. А то, что потребовался маленький тигель, как для ювелира, так это исключительно для мелкого ремонта. Ну, мало ли что мелкого надо будет починить.

Деревянное ведро Тиро продали без вопросов, но когда Алекс увидел свинцовый якорь и вцепился в него, как ящер в кусок мяса, он только долго вздыхал и чесал голову, пытаясь придумать, для чего ему в хозяйстве мог бы понадобиться тяжелый свинцовый якорь. Не найдя ничего более умного, с улыбкой сообщил торговцу, что готовит сюрприз для хозяина и якорь ему просто жизненно необходим. Торговец попытался выяснить, насколько большое судно, для которого покупается якорь, но Тиро напустил на себя таинственность и сказал, что не хочет испортить сюрприз случайным слухом, который все равно дойдет до господина.

— Сюрприз будет, похоже, для всех, — добавил он вполголоса.

Следующей покупкой стало скисшее до уксуса вино. Тиро долго уверял Лекса, что пить подобную гадость просто опасно, живот будет болеть, и что если и покупать вино, то стоит обратить внимание на благородные напитки, но рыжий чудак только недовольно сопел, отказывался дегустировать предлагаемые вина и крепко сжимал в руках амфору с прокисшим. Тиро с торговцем только недоуменно пожали плечами: однако, эти рыжие совсем не разбираются в винах.

Все покупки уносили домой быстроногие мальчишки, а потом непонятно как находили Тиро и Лекса и опять крутились рядом. Только тяжеленный якорь торговец пообещал привезти сам. Ножны для кинжала рыжику подарили. Скорняжной лавкой заведовал бывший сослуживец Тиро, и два ветерана уселись в тени внутреннего двора, чтобы выпить по стаканчику вина, пока подмастерья подбирали кожаные ножны с перевязью, а потом подгоняли покупку под тощую фигуру покупателя.

Последней покупкой должны были стать горшочки с моющим и чистящим порошками, но они продавались в храме на самой границе города. Алекс уже был в храме, когда сопровождал Гаури, и с интересом крутил головой, рассматривая попадающихся монахов и паломников. Сам храм в очередной раз вызвал восхищение.

Громадный каменный портал восхищал и вызывал ощущение собственной ничтожности по сравнению с богами. Алекс хотел попросить Тиро зайти внутрь и полюбоваться на статую матери-ящерицы, но стоило только обернуться к ветерану, как он увидел, что тот склонился в глубоком поклоне, бледнея на глазах. Тиро схватил рыжика за шиворот и постарался спрятать его за своей спиной, но это, похоже, не помогло.

— Склони голову и старайся помалкивать, — Тиро почти шептал, и Алексу приходилось напрягаться, чтобы его услышать, — в нашу сторону идет супруг императора. Одни говорят, что он сошел с ума, другие говорят, что сами боги позвали его на служение, но однажды ночью он вырезал всех наложниц в гареме мужа и ушел в храм. Теперь он здесь первый Священник-Хранитель Материнской Кладки. Если хочешь жить — не спорь с ним. С ним даже император не спорит.

— Вот мы и дождались тебя, избранный! — перед склоненным Тиро и скрюченным за его спиной рыжиком остановилась небольшая процессия монахов. Голос был сильным и мелодичным, и Алекс помимо воли поднял голову, посмотреть на говорящего человека. Это был худощавый миловидный мужчина с нежной улыбкой на алых губах и цепким взглядом КГБиста. Тот ласково улыбнулся ему и протянул руки, — долгожданное дитя, иди же ко мне, дай обнять тебя!

Тиро только еле слышно застонал, а Алексу не оставалось ничего другого, как выпрямиться и взглянуть в глаза неизвестности.

Храм

— Мой дорогой мальчик!

Красивый моложавый брюнет в белоснежной рясе, перепоясанной шелковым шнуром, стоял посреди дороги, широко раскинув руки, и счастливо улыбался рыжику, как будто встретил любимого родственника.

— Иди ко мне, дай обнять тебя, дорогое дитя. Мне было откровение, что ты появишься в храме именно сегодня, вот мы и вышли встретить тебя, чтобы проводить домой!

Алекс мысленно прикинул, по городу они гуляют часа четыре, а процессия вышла из храма совсем недавно и даже далеко не отошла, значит, у соглядатаев было не так много времени, чтобы сообщить, что рыжик покинул дом генерала. Но с властьдержащими не спорят, и поэтому Алекс изобразил на лице восторг и умиление и сделал пару шагов навстречу, чтобы его цепко обняли крепкие, как корень дуба, руки. От священника пахло сладкими благовониями. Ряса была белоснежной и мягкой, как перышко. Только вот запах был каким-то узнаваемым, и в памяти забилась тревога, пытаясь подсказать, откуда ожидать беды.

— Мой дорогой, как я рад, что ты, наконец, оказался дома! Мы так переживали за тебя. — Священник с участием заглянул ему в глаза, трагично изогнув брови. — Тебя обижали? Расскажи мне о своих бедах и тревогах, теперь ты дома, а значит, в безопасности! Ты рад?

— Да! — Алекс постарался изобразить голосом восторг. — Я очень счастлив! Наконец-то я буду в безопасности! Так хорошо! Благодарю вас, первосвященник, за вашу доброту!

Неизвестно, поверил тот ему или нет, но белорясный крепко сжал плечо рыжика и, прижав к себе, развернулся в сторону храма. Свита сразу склонилась перед ними и расступилась в две стороны, как Красное море перед Моисеем.

— Зови меня папа, дитя мое, — брюнет ласково улыбнулся.

— Да, папа, — склонил голову Алекс, а у самого аж за ушами зачесалось узнать, папа — это в смысле родитель, или как Папа Римский? Но от вопросов следовало воздержаться, в надежде, что все само выяснится.

Храм вблизи казался еще прекраснее, чем в прошлый раз. Каменное кружево портала поражало своим мастерством. Оно было мало того, что объемным, так еще многоуровневым, когда вблизи за одним слоем кружева просматривалось другое, а за ним третье. Очень тонкая работа. Алекс невольно задержался, рассматривая его. Первосвященник его не торопил. Он с удовольствием остановился, чтобы рыжик успел впечатлиться увиденным. Такая тонкая работа вызывала не просто уважение, а даже благоговение перед титаническим трудом.

Внутри храм был просто колоссальным, и громадная фигура Матери-Ящерицы смотрелась здесь почти нормальной. Стены были вырезаны весьма оригинально, как будто их во влажном песке вырыла та самая ящерица, которая сейчас склонилась над алтарем для подношений.

Внутри храма было немало людей, которые подходили к алтарю, принося туда свои дары, а потом, подхваченные жрецами, разбредались в разные стороны. По всей видимости, по величине дара определялось, насколько опытным и взрослым будет жрец, который встретит паломника, чтобы выслушать просьбу или пожелание. Алекса вели к алтарю как жертвенного барашка, перед их процессией расступались все остальные, и только благоговейно кланялись вслед.

Каково же было его удивление, когда он увидел на алтаре свои отрезанные волосы, отброшенные на арене. Только тогда волосы были грязными от крови и прилипшего песка, а сейчас рыжие пряди лежали чистыми и бережно расчесанными в шелковистые локоны. Они не выглядели как кукольные букли, а скорее, как живое существо, которое свернулось в шелковистый кокон в ожидании появления хозяина. От алтаря веяло теплом и покоем, а еще сладковатым дымком, который поднимался снизу, как от курительницы благовоний.