Дневник Повелительницы Эмоций (СИ) - Кош Виктория - Страница 6

— Завидуешь? — Войцеховская тоже смотрела на Литвинову. Лера не видела ее лица, но по тону было понятно — издевается.

— Было бы чему завидовать, — скривилась Литвинова. — Кому все это надо. Конкурс тупой совершенно…

— Мэрша вроде обещала оплатить победителю обучение в школе телевидения.

— Ты разве не собиралась стать звездой ютуба? Зачем тебе школа телевидения?

— По-любому не помешает. Всякие знакомства разные. Для карьеры полезно.

Лера хрюкнула.

— Чего ржешь? — Войцеховская придвинулась с угрозой. — Давно не получала?

— Смотрите, мэр приехала! — воскликнула Литвинова.

Войцеховская сразу потеряла к Лере интерес. За мини-вэном остановился ярко-синий мерседес. Игрушка, а не машина.

— Вот это тачка…

— А че не лимузин? Если бы я была мэром, я бы только на лимузине ездила.

— Где ты тут развернешься на лимузине?

— Опытный водила где угодно развернется.

— Она сама за рулем. — Лера показала на женскую фигурку в коротком оранжевом пуховике, которая изящно выпорхнула с водительского сиденья.

Новый мэр была избрана месяц назад. Обрывки плакатов с ее портретом после агитационной кампании еще валялись по всему городу. Молодая, красивая, больше похожа на актрису, чем на политика. Головокружительная карьера самого красивого мэра области… Да какая разница. Кому она интересна, эта мэрша.

Лера снова взялась за швабру. Полы сами себя не вымоют, как верно заметила Войцеховская.

Зато они с Литвиновой словно приклеились к стеклу.

— Тамарина классно выглядит.

— С ее бабками можно выглядеть классно. Знаешь, сколько такая тачка стоит?

— У моей мамы такая.

Литвинова сказала это небрежно, между прочим, ясно было, что она не придает никакого значения этому факту. Но у Войцеховской стало такое лицо, словно она съела десяток лимонов.

Лера усмехнулась и с удвоенным усердием принялась за работу.

— Блин, не открывается. — Войцеховская подергала окно. — Не слышно, о чем они говорят.

— Потом по телеку посмотришь, — пробормотала Литвинова.

— Богосян уже что-то толкает. Ее по телеку покажут, прикинь.

— Ну да.

— Если бы мы здесь не застряли, тебя бы показали.

Литвинова молчала.

— А теперь вместо тебя Аринэээ.

— Ну и что?

Литвинова резко развернулась и врезалась в Леру, которая как раз домывала ряд.

— Осторожнее!

— Смотри, куда идешь!

— А чего ты занервничала, Ксю? — Войцеховская ехидно прищурилась.

— Ты меня достала. — Литвинова пошла к двери, где у стены стояли две швабры. — Давайте уже сделаем что-нибудь и пойдем отсюда.

Войцеховская догнала ее и наставила на нее телефон.

— Круто смотришься. Ксю Литвинова в ярости. Улыбайтесь, вас снима-

Бац. Литвинова шлепнула ее по руке, телефон полетел на пол.

— Ты сдурела? Если ты его разбила…

Войцеховская сжала кулаки.

— Быстро. Подняла. Слышишь меня?

Лера застыла в жадном ожидании. Пошли ее. Пошли ее подальше, Ксю. Ты реально крутая. Ты самая популярная девчонка в классе. Ты красивая, умная, богатая. У тебя есть все. Даже Антон. Дай этой стерве по морде. Она шавка против тебя…

— Извини, — процедила Литвинова сквозь зубы, наклоняясь. — Я нечаянно.

Войцеховская ждала, вытянув руку. Литвинова послушно положила телефон на ладонь Войцеховской.

— Смотри у меня.

ПОЧЕМУ ВЫ ВСЕ ТАК ЕЕ БОИТЕСЬ?

Лера схватила ведро с водой и быстро, опасаясь, что передумает, если промедлит хоть секунду, выплеснула всю воду на пол в сторону Войцеховской и Литвиновой. Вот так бы смыть их всех в канаву. Как тараканов.

Их визг взорвал барабанные перепонки. По полу текли потоки грязной воды; потоки грязных ругательств извергались из Войцеховской. Литвинова была слишком занята спасением своих брендовых кроссовок от разрушения, чтобы ругаться.

— Все, Смирнова. Ты допрыгалась.

Лера перехватила швабру поудобнее и сказала со всем ехидством, на которое была способна при данных обстоятельствах.

— Ох, извини. Я нечаянно.

Не говоря ни слова, Войцеховская замахнулась ногой. В последний момент Лера увернулась, и удар пришелся не ей в живот, а в парту. Войцеховская взвизгнула от боли. Лера неуклюже взмахнула шваброй, ближайший стул слетел с парты. Войцеховская отпрыгнула.

— Ах ты, сволочь…

Она ринулась на Леру. Лера отскочила за стул, толкнула его на Войцеховскую и побежала. Бежать было некуда. Дверь заперта, за ней никого. Сколько она сможет метаться по классу как загнанная крыса? Лучше уж сразу все решить.

Лера добежала до стены, где висел единственный уцелевший плакат, прижалась к нему спиной. Взяла швабру так, чтобы было удобно ею бить. Где-то на заднем плане прозвенел звонок с утрока, голос Литвиновой произнес утомленно «может, хватит»? В следующую секунду Войцеховская врезалась головой Лере в живот. В районе ребер хрустнуло, Лера поперхнулась. Полетела назад, врезалась лопатками в стену… и поняла, что падает дальше.

Она пробила стену — точнее, картонную дверь — и рухнула на пол в узком темном помещении. В голове гудело, все тело ломило, но в остальном, кажется, все было не так уж страшно.

— А тут что такое? — В проломе, который сделала Лера, возникла голова Войцеховской. — Кладовка что ли?

В ее голосе не было ненависти, только удивление. Она уже забыла про Леру, и это было хорошо.

— Похоже на лаборантскую, — сказала Литвинова, вырастая рядом с Войцеховской. — Смирнова, ты жива?

— Жива, — пробормотала Лера. — Но вообще мы должны здесь прибираться, а не крушить стены.

Она встала, ощупала живот. Пару-другую синяков она приобрела. Деревянная пряжка на ремне сломалась пополам, значит, вот что хрустнуло, когда Войцеховская ударила. Ремень было жаль, но все же лучше он, чем ребро.

— Где-то здесь должен быть выключатель, — сказала Литвинова, шаря по стене.

Свет зажегся через минуту.

— А это что за штуки?

Прямо под выключателем стояли два черных сундучка, от которых тянулись разноцветные проводки.

— Случаем не бомбы? — хохотнула Войцеховская.

— Это аккумуляторы, — пробормотала Лера. — Здесь автономное освещение.

— Поменьше умничай, Смирнова. А то мальчики любить не будут.

Длинный светильник под потолком потрескивал, но освещал хорошо. Это было длинное узкое помещение с единственным занавешенным окном. Похоже, что кусок кабинета просто отгородили гипсокартоном. Вдоль одной стены до самого потолка шли открытые металлические стеллажи. Вдоль другой было оставлено место для прохода — второй ряд стеллажей там не поместился бы.

— Ничего тут у нее запасы, — хмыкнула Войцеховская.

Стеллажи были заставлены коробками сверху донизу. Журналы, учебники, тетради лежали неровными кучами. Ряды пробирок, колб, несколько спиртовок, держателей, еще каких-то штук, которым Лера не могла подобрать названия.

— А тут что? — Войцеховская потянула на себя одну коробку, открыла. Что-то звякнуло, булькнуло внутри. — Фу, ну и вонь.

Она поспешно поставила коробку обратно.

— А ты что хотела. Химия, — рассеянно сказала Литвинова.

Лера провела пальцем по краю стеллажа. На пальце вырос пушистый комок пыли.

— Почему они до сих пор тут ничего не разобрали?

— Кому оно нужно, это старье, — фыркнула Войцеховская.

— Почему химичка ничего не взяла с собой? Тут наверняка есть что-нибудь ценное. — Литвинова вытащила лакированную шкатулку с расписными цветами. — О, а это уже не химия.

— Что там?

— Бусы. — Она достала длинную нитку зеленых шариков. — Сережки, браслеты.

— Вот эти зачетные. — Войцеховская вытащила крупные металлические круги с замочками и приложила к ушам. — Мне идет?

— Вылитый Чебурашка, — прошептала Лера.

Ее снова не услышали, и это снова было хорошо — тело все еще ныло после падения.

— Браслет прикольный. Ого какое колечко… — Войцеховская вытащила из шкатулки кольцо из потемневшего металла с огромным желтым камнем.

— Бери все сразу, — сказала Литвинова с иронией.