Дневник Повелительницы Эмоций (СИ) - Кош Виктория - Страница 28

Внушительная металлическая дверь с цифрами 2, 5, 7 выглядела непреодолимым препятствием. Никто не решался позвонить. Наконец Лера вскикнула руку и столкнулась в воздухе с рукой Войцеховской. Они обе вскрикнула. Литвинова опередила их и нажала на звонок.

Дверь открыл парень, сутулый очкарик с сильно выпирающими передними зубами. Если он и был их старше, то ненамного.

— Здрасьте.

— Мы к Елене Владимировне, — сказала Литвинова. — Позови ее.

Как у всех парней, у очкарика при виде Литвиновой отвисла челюсть. Нити восторга заструились от него в разные стороны.

— Ау, ты нас слышишь? — воскликнула Войцеховская. Очкарик вздрогнул, попытался сосредоточиться на ней и снова поплыл от восхищения.

Лера вздохнула.

— Мы хотим поговорить с Еленой Владимировной, — сказала она, выходя вперед.

Она получила тот эффект, на который рассчитывала. В глазах у очкарика прояснилось, восторги угасли, он стал способен на диалог. То-то же. Учитесь.

— Здесь такой нет.

— Не может быть.

— Нам дали этот адрес в школе, где она работала.

— А, учительница. Я просто не знаю, как ее зовут. Она жила здесь до нас. А месяц назад она съехала, и мы тут теперь живем.

Он снова поплыл, глядя на Литвинову.

— Знаешь ее новый адрес?

— Нет.

— А кто-нибудь из твоих?

— Да нет же! Откуда? Меня, кстати, Денис зо-

Войцеховская выскочила из подъезда, чуть не сбив высокую старушку с таксой. Старушка отшатнулась, лепестки возмущения понеслись им вслед, но быстро растворилось в ярости, клокотавшей вокруг Войцеховской. Ярость была повсюду. Всплески гнева расходились от Литвиновой, но самая неистовая злость шла от нее, от Леры. Она затмевала все — и негодование старушки, и эмоции девчонок. Она затмевала снег, небо, деревья, сугробы, весь мир. От нее было больно. Хотелось зачерпнуть хоть где-нибудь капельку радости, крупинку надежды, развеять плотное душное облако вокруг себя. Лера шагала быстрее и быстрее. Кажется, ей что-то кричали, но она не слышала, не понимала, не хотела слышать и понимать. Где эта чертова Хозяйка… Как ее отыскать до того, как она отыщет их…

Сначала был удар, сильный, мощный. Он сотряс все тело, опрокинул ее вверх тормашками. Небо и земля поменялись местами так резко, что Леру затошнило.

Визг тормозов, пронзительный гудок, крики.

Красивое женское лицо склонилось над ней. Аккуратные четкие нити беспокойства заполнили горизонт.

— Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь? Скажи что-нибудь!

Лицо и голос женщины были странно знакомы. Неужели мне отшибло память, подумала Лера. И я не узнаю кого-нибудь из знакомых. Может быть, даже маму…

При мысли о маме в голове немного прояснилось. У мамы темные волосы и глаза. Женщина была блондинкой, с волосами до ушей; ее красивые выразительные глаза были зеленого цвета.

— Как тебя зовут?

— Ее зовут Лера Смирнова! — выпалила Литвинова, появляясь рядом с женщиной.

Следующей возникла Войцеховская. Странно было видеть ее волнение.

— Лера, ты меня слышишь? — спросила женщина.

— Ага, — произнесла Лера.

— Тебе надо в больницу. — Женщина помогла Лере встать.

И только когда она увидела ярко-синий мерседес, Лера поняла, что ее сбила сама Тамарина, новый мэр.

В больницу Лера наотрез отказалась ехать. Из-за какого синяка сидеть в травмпункте, отвечать на дурацкие вопросы, тратить время?

— Со мной все в порядке. Все в полном порядке, — повторяла она снова и снова в ответ на тревожные расспросы Тамариной.

Тамарина колебалась. В больницу ей жутко не хотелось. Она боялась, она переживала — наверняка думала о журналистах. Ух как им понравится новость о том, что мэр города сбила школьницу. Но чувство долга не молчало, заставляло делать то, что нужно. А нужно было везти пострадавшую девочку в больницу и скорее.

— Не поеду я ни в какую больницу, — снова сказала Лера. — Ну хотите, я попрыгаю на одной ноге?

Она прыгнула через сугроб, задела его ботинком, свалилась на колени. Тамарина рассмеялась.

— Верю. Хотя прыгаешь ты не очень. Но все равно просто так я вас не отпущу.

Над ней заискрило коралловое облачко радостного предвкушения.

— С меня мороженое. Или пицца. Или что хотите.

Втроем они с комфортом разместились на заднем сиденье мерседеса Тамариной. Места там хватило бы и на четверых. Белый кожаный салон, стереосистема такая, что Another one bites the dust до костей пробирает. Через люк в потолке видно, как с серого неба валится снег. Не машина — мечта.

— Может, вы нас просто домой подбросите? — спросила Литвинова/

Войцеховская энергично'двинула ее локтем. Лера в кои-то веки была с ней согласна. Есть и правда хотелось, а еда, которую хочет им купить Тамарина, точно будет аппетитнее, чем вчерашний суп в холодильнике дома.

Кафе с таинственным названием «Ночь Джоконды» было втиснуто унылой буквой Т между косметическим бутиком и ювелирным магазином. Официант бросился к Тамариной, едва она переступила порог. Здесь ее явно знали и очень уважали. Могущество ее власти распространялось и на них. Им тоже улыбались официанты, на них смотрели посетители. Их проводили к лучшему столику — у единственного окна во всю стену, с мягкими диванчиками.

В последний раз Лера была в кафе на день рождения Федора. В качестве приложения к Герману. Они весь вечер проговорили о своих компьютерных играх, а Лера разбиралась с неаппетитным салатом и куском торта, от которого попахивало скисшими сливками.

Здесь не было ни старого салата, ни тухлых сливок. Пицца на пышном тесте, пузырящийся сыр и ингредиенты с названиями, которые Лера и выговорить не могла. Креветки плавали в море зеленого салата, кофейный напиток (не проболтаться бы маме, которая не поощряет кофе), пирожные, похожие на замок индийского набоба… За Леру заказала Тамарина, потому что Лера, увидев цены в меню, решила, что она совсем не голодна и уж точно совсем не так нахальна. Но Тамарина только рассмеялась.

— Не стесняйся. В конце концов, я должна тебе моральную компенсацию. Поверь, мне пришлось бы заплатить гораздо больше в суде.

Она подмигнула Лере и придвинула к себе меню.

После третьего куска пиццы с халапеньо, от которого все полыхало во рту, Лера была готова попадать под машину каждый день, если за рулем будеть сидеть кто-то вроде Тамариной.

Оказалось, что мама Литвиновой и Тамарина были знакомы. Кто бы сомневался. Был ли в городе кто-нибудь важные и знаменитый, кого не знала бы мама Литвиновой?

Войцеховская уселась рядом с Тамариной и смотрела ей в рот. Вот какой она может быть… Тихой, примерной, заискивающей. Она очень хотела понравиться Тамариной и так искрилась подобострастием, что больно было смотреть.

— Мы тоже участвуем в вашем конкурсе, Александра Даниловна. Наш директор хочет выиграть.

— Он у вас такой инициативный, — улыбнулась Тамарина. — Не очень вас достает?

Они засмеялись.

— Еще как достает, — кивнула Лера.

— Он хочет, чтобы только отличники снимали ролики для конкурса, — сказала Войцеховская.

— А вот это полное свинство.

Они снова рассмеялись.

— Надеюсь, вы этого не допустите.

— Ни за что! — Войцеховская стукнула кулаком по столу. — Мы хотим выиграть конкурс.

— Я буду болеть за вашу школу.

— Вообще-то это нечестно, — сказала Лера.

— Почему?

— Вы же судья!

— Я всего лишь организатор. И спонсор. Так что не волнуйся, Лера. Я имею право болеть за кого угодно. А в вашей школе я проработала целых полгода. Поэтому она мне особенно дорога.

— Тогда приходите на праздничный концерт. На следующей неделе нашей школе восемьдесят лет, — сказала Войцеховская.

— Да, я знаю. Дмитрий Александрович прислал мне приглашение… Как только огласили результаты выборов.

И они опять захохотали.

Все, что говорила Тамарина, почему-то звучало смешно. С ней было очень легко. Сорок восемь минут в кафе, и Лере казалось, что она знает Тамарину всю жизнь. Она была супер. Ни с кем из взрослых (да и ровесников, чего уж там говорить) не было так интересно. Она разговаривала с ними как с ровней, без снисходительно-покровительственного тона, которым разговаривали учителя (когда не орали). Тамарина была настоящая. И очень красивая. Даже Литвинова была не такая красивая по сравнению с ней. А еще она здорово смеялась. Рядом с ней все казалось простым и решаемым.