На пересечении (СИ) - Шерола Дикон - Страница 23

Один из солдат велел Стагру убираться, пока не началась заварушка, после чего остальные стражники выбили дверь и ворвались в дом. До Лина донеслись крики, и вскоре на улицу выволокли Акейну Окроэ, мать девушки, чье тело сейчас лежало в Склепе Прощания. Спрятавшись за угол соседнего дома, Колокольчик, затаив дыхание, наблюдал за происходящим, и увиденное никак не укладывалось у него в голове.

Следом за стражниками на пороге появился муж арестованной и затем уже сам доктор Клифаир.

— Да вы что, совсем стыд потеряли? — кричал пожилой лекарь в бессильной ярости. — Какая она ведьма, глупцы? Дайте человеку покоя! Еще дочь похоронить не успела, как опять началось какое-то безумие!

— Не ведьма, не ведьма она! — в отчаянии повторял господин Окроэ, пытаясь удержать одного из стражников за локоть. — Позовите начальника стражи, он вам скажет!

— В этом нет нужды. Я уже здесь! — резко произнес Инхир, глядя на несчастного сверху вниз. — В вашем доме обнаружили запретные книги. Я до последнего не верил, что столь достойная семья занимается черной магией, но господин Закэрэль лично подтвердил, что найденная книга — не что иное, как предмет тьмы.

— Нет, нет, нет! — вскричал Окроэ. — Вы не понимаете. Это какая-то ошибка! Моя жена не может. Она не умеет.

Он перевел испуганные глаза на заплаканное лицо Акейны, надеясь, что та начнет защищаться, но женщина лишь безразлично смотрела себе под ноги. Тогда господин Окроэ бросился к Даглю Икливу, надеясь, что тот подтвердит невиновность арестованной.

— Дагль, родненький, ты мне как сын, ну скажи им! — пальцы несчастного вцепились в плечи солдата, но тот отшатнулся от него, словно от прокаженного. На лице Иклива вспыхнул лихорадочный румянец, глаза забегали, и он отступил еще на несколько шагов.

— Бесстыжие! — вновь попытался заступиться за семью Окроэ доктор. — Да вы совсем головы потеряли? Или сердца? Какая же она ведьма, если даже дочь уберечь не смогла? Несчастная мать, вот кто она! А вы — безжалостные…

— При всем моем уважении, лекарь, но еще одно слово, и я отправлю вас в темницу! — Гамель смерил старика тяжелым взглядом. — Уводите ее.

— Нет! Умоляю! — господин Окроэ попытался схватить жену за руки, но его грубо оттолкнули. Несчастный не удержался бы на ногах, если бы Клифаир не подхватил его.

— Безумцы! Я найду на вас управу! — закричал лекарь. — Еще только заявитесь ко мне со своими болячками, всех потравлю, как гадов! Ну же, тише, господин Окроэ, мы так все не оставим! Я не я, если невинную женщину отправят на костер. Я немедленно поеду к господину Двельтонь и потребую, чтобы он утихомирил своих собак.

Крики на улице привлекли прохожих, отчего люди начали стремительно стекаться к дому, чтобы поглядеть на происходящее. Из окон выглянули соседи, и каждый не преминул высказать свое мнение. Среди собравшихся была и госпожа Бокл. Подобные истории вызывали у нее невероятный интерес, и глаза женщины буквально светились от удовольствия. К семье Окроэ она испытывала омерзение, и то, как утаскивали безмолвную Акейну, заставило ее губы искривиться в усмешке.

Новость разлетелась с неумолимой скоростью, и спустя час уже весь город обсуждал поимку чернокнижницы. Люди бросали свои дела, чтобы отправиться на кладбище и воочию увидеть окровавленное платье Шаоль. Девушка лежала в склепе в той же позе, ее лицо было все так же напудрено добела, однако на ресницах пудры больше не наблюдалось, словно кто-то стер ее тыльной стороной ладони. Но куда большее волнение вызвал подол платья покойной, который был весь в грязи и кровавых разводах. Бордовые брызги усеивали платье практически до груди, словно обезумевшая швея захотела разнообразить скучную белизну.

Неподалеку от кладбища нашли выброшенный топор, на котором красовалась густая запекшаяся кровь. Говорили и о книге в обложке из черной кожи, которую покрывали неизвестные руны проклятия. Книга эта была скрыта плотной бумагой, однако господин Закэрэль с первого взгляда понял, что за предмет лежал перед ним. Защитное проклятье, исходившее от рукописи, было столь сильным, что одно прикосновение к обложке могло убить обычного человека.

Горожане с огромным ажиотажем восприняли новость о казни ведьмы. В полдень главная площадь была заполонена настолько, что можно было подумать, что проводится еще один праздник города. Толпа гудела, как потревоженный улей. Люди отчаянно спорили между собой, пытаясь доказать друг другу свою точку зрения по поводу виновности госпожи Окроэ. То, что она хранила молчание, говорило не в ее пользу, однако Оверана Симь то и дело повторяла, что несчастная молчит лишь потому, что вместе со своей дочерью утратила смысл жизни. Кучер Лагон Джиль и вовсе на все лады оскорблял бестолкового отшельника, который чувствует злую силу книжонки, но при этом совершенно не ощущает магическую энергию ведьмы.

— Как вообще можно кого-то казнить, толком не разобравшись? Почему все, что касается черной магии, решает начальник стражи, а не Двельтонь? — кричал он. — Правосудия!

— Правосудия! — эхом повторяли другие горожане. Но большинство смотрело на них с непониманием. Всем было известно, что чернокнижников при наличии черного предмета уничтожают сразу же, без суда, а управляющую городом семью попросту ставят перед фактом. Этот вопрос не может быть оспорен хотя бы потому, что сей закон исходит от самого Верховного Хранителя, и даже правитель Южных Земель не может препятствовать ему.

На площади как раз начали возводить костер, когда Колокольчик добрался до замка. Он был мокрый насквозь, и пот крупными каплями стекал по его лицу. Все эти часы бард отчаянно соображал, надо ли вообще ему вмешиваться в историю с какими-то там ведьмами. Но, когда узнал, что дело идет к казни, неожиданно для себя изо всех сил бросился к Родону Двельтонь. Бард был уверен, что его даже на порог не пустят, и пытался успокоить себя лишь тем, что доктор Клифаир уже давно известил феодала. Вот только спокойствия это не добавляло. С семьей Окроэ он не был знаком слишком близко, однако юная Шаоль какое-то время бередила ему душу. После нескольких отказов Колокольчик так обиделся, что не удержался и написал анонимную записку Родону, сгоряча обозвав девушку бессердечной ведьмой. Такие вот колдуньи дюжинами ходили по улицам, а Стагр утешал себя тем, что жаловался на них всепонимающему Двельтонь. Ни одно письмо пока что не выходило Лину боком, но в этот раз он искренне испугался, решив, что его легкомысленную записку могут использовать в качестве обвинения.

К великому удивлению Стагра, Двельтонь принял его буквально сразу же. В кабинете мужчины уже сидел доктор Клифаир, чье лицо выражало такое негодование, что можно было подумать, что пожилой лекарь лично собирается свернуть барду шею.

— Ну да, да! — выпалил с порога Колокольчик. — Наврал я! Никакая она не ведьма! Сгоряча написал! Сдуру!

От волнения Лин даже забыл поклониться. Серые глаза Родона пригвоздили его к месту, отчего все остальные мысли начали разбегаться, как перепуганные крысы.

— Глупец, — процедил сквозь зубы Клифаир. — Если бы эта записка попала начальнику стражи, то их бы в тот же день казнили!

— Да не хотел я! — выкрикнул Стагр, тяжело дыша. Он жадно хватал ртом воздух, а его взгляд лихорадочно метался по комнате. — Говорю же, со злости написал. Отказала она мне!

— Неудивительно, что отказала, — холодно произнес Родон. — Господин лекарь, что же вы от меня хотите? Книга ведь черная. Если я выступлю против казни, это будет означать, что я поддерживаю темных колдунов. Вы понимаете, чем это грозит мне и моей семье?

— А спать вы спокойно сможете, если не попытаетесь? — глаза старика вспыхнули огнем. — Вы ведь не трус, господин Двельтонь. Я знал вашего отца. У него не сердце было, камень. Но вы-то другой. Мы ведь для вас не свиньи. Дайте время разобраться. Соберите магов со всех краев. Как-то ведь можно проверить, кто работал с книгой. Наверняка какой-то чернокнижник пользуется происходящим. Шаоль Окроэ была невинной девочкой. Она не знала мужчин, не говоря уже о простейшем колдовстве! Я больше чернокнижник, нежели этот ребенок. А ее мать даже суп годный сварить не может, не говоря уже о темных зельях. Господин Двельтонь, не бросайте семью Окроэ на произвол судьбы. Вы рискуете, но есть те, кто будет рисковать с вами. Посмотрите на этого болвана. Даже он примчался с повинной, чтобы спасти несчастную женщину.