Берсеркер. Сборник. Книги 1-11 (СИ) - Сейберхэген Фред - Страница 77

Деррон выбивался из сил, но был уже близко. Он услышал голоса, потом увидел брата Саила. Монах смотрел, как завороженный, в сторону, на что-то, скрытое от Деррона кустами. Деррон затормозил, вскинул посох. Но он знал уже, что Саил – не берсеркер. Сообщение о пунктирной линии эмбриона совпало со следами берсеркера в соборе и привело к невероятному, поразительному выводу. Три шага в сторону... Теперь Деррон видел его... Теперь он понял, почему Саил застыл с открытым ртом...

Он увидел, как волк-берсеркер делает последний шаг. Увидел, как машина подняла металлическую лапу и стальные когти... осторожно тронули руку склонившегося на колено монаха.

– Итак, я угадал правильно, он превратился в живое существо, – сказал Деррон. Голова его лежала на коленях Лизы, и если бы он хотел, то мог бы увидеть верхушки деревьев подземного парка и его искусственное солнце.

– И попал под влияние личности святого Иованна. Его гуманизма, любви, – не знаю, как это сказать иначе. Лиза гладила его по голове. Деррон нахмурился.

– Есть и рациональные объяснения. Самая сложная и компактная машина берсеркеров, перенесена через двадцать тысяч лет эволюционного градиента из опорного плацдарма во время Винченто. Что-то вроде зарождения жизни должно было произойти. Или так нам кажется. А у Иованна была поразительная сила воздействовать на живых существ, это зафиксировано документально, пусть даже мы, рационалисты, не знаем, почему.

– Я прочитала рассказ о святом Иованне и волке, – сказала Лиза, не снимая руки со лба Деррона. – Там говорится, что, приручив волка, он оставил его жить в деревне, как простую собаку.

– Это касается настоящего волка... Думаю, небольшое изменение в истории не изменило легенды. Видимо, с самого начала берсеркер хотел убить волка и занять его место в эпизоде с приручением. Убив Иованна, он сделал бы его обманщиком в глазах людей. Но разорвав волка, он совершил иррациональный для машины поступок. Если бы мы знали, то раньше бы поняли, что произошло с врагом. Были и другие улики. Я мог бы догадаться обо всем еще в соборе, когда он заговорил о переходе от жизни к смерти Но Сектор доверием Иованна не отличается – и машину мы посадили в клетку, перебросили в Современность и... пусть ученые решают что...

Деррон замолчал, потому что Лиза явно решила его поцеловать.

Я тебе говорил, как чудесно там, наверху? – продолжил он немного спустя – Большой холм конечно отдан под восстановление собора. Но наверное, можно на днях зайти в контору Землепродажи... пока не началась послевоенная толкотня, и зарезервировать один из холмов у реки...

И тут Деррону опять пришлось сделать перерыв.

(Планета Смерти)

Сейберхэген, Фред

Берсеркер #3

В гостиной звездолета Орион живо и отчетливо звучал по радио голос давно умершего человека. Собравшиеся здесь шесть человек, единственные живые люди на сотни световых лет вокруг, какое-то время внимательно вслушивались, хотя некоторые из них делали это только потому, что Оскар Шенберг, владелец Ориона и командир его нынешнего полета, дал им понять, что он хочет слушать. Карлос Суоми, давно готовый выступить против Шенберга и только ожидавший со дня на день повода для серьезного разговора, в данном случае был с ним совершенно согласен. Афина Паулсон, самая независимая из трех женщин, не имела возражений. У Селесты Серветус, не отличавшейся склонностью к независимости, были некоторые возражения, но они не имели никакого значения. Густавус Де Ла Торре и Барбара Хуртадо вообще никогда на памяти Суоми не возражали против решений Шенберга.

Голос мертвого человека не был простой воспроизведенной записью. Он прилетел через пространство в пятьсот световых лет, пролегавшее между Охотничьей системой, где и возник этот радиосигнал, и нынешним положением Ориона в межгалактическом пространстве, на удалении от Земли в тысячу сто световых лет (или пять с половиной недель полета корабля). Голос принадлежал Иоганну Карлсену, который пятьсот земных лет назад привел боевой флот к Охотничьей системе, чтобы вступить в бой с флотом берсеркеров и обратить его в бегство. Это было уже после того, как он разгромил основные силы берсеркеров и полностью вывел из строя их наступательные системы в темной туманности Каменистой Россыпи.

Основная часть перегородки гостиной была занята смотровыми экранами, и когда они, как в данном случае, были включены, через них с ужасающим реализмом в помещение врывались звезды. Суоми всматривался в нужное место на экране, но с расстояния в пятьсот световых лет едва ли было возможно без помощи телескопического увеличения найти солнце Охотничьей системы, не говоря уже о том, чтобы увидеть совсем уже микроскопические вспышки космической битвы, которую Карлсен вел когда-то, выкрикивая слова, звучащие сейчас в гостиной космического корабля, и заставляющие Шенберга задуматься, а Суоми записывать их. Эти двое на первый взгляд чем-то походили друг на друга, хотя Суоми был ниже ростом и, вероятно, гораздо моложе, да и в лице его было что-то мальчишечье.

– Почему ты уверен, что это голос Карлсена? – спросил Гус Де Ла Торре, худощавый, темноволосый мужчина несколько угрожающего вида. Он и Шенберг сидели напротив друг друга в мягких массивных креслах небольшой гостиной звездолета. Остальные четверо расположились в таких же креслах, расставленных примерно по кругу.

– Я уже слышал это раньше. Те же самые слова. – Голос Шенберга звучал слишком тихо для столь крупного и плотного человека, но в этом голосе была, как всегда, решительность и уверенность. Как и Суоми, Шенберг пристально всматривался в звезды на смотровом экране, в то же время внимательно слушая голос Карлсена.

– Когда я последний раз был в Охотничьей системе, – тихо продолжал Шенберг, – примерно пятнадцать земных лет назад, я останавливался в этом районе, даже на пятнадцать световых лет поближе, тогда я и обнаружил этот самый сигнал. Я слышал эти же слова и записал некоторые из них, также, как делает это сейчас Карлос. – Он кивнул в сторону Суоми.

Голос Карлсена вновь прервал потрескивающее молчание радио:

– Посмотрите через тот люк, раз уж он не закрывается, что там есть на поверхности, неужто надо вас учить этому? – Голос был язвительный, но произносимые слова почему-то западали в память, хотя это был обычный раздраженный жаргон, ничем не отличающийся от криков любого командира в разгаре трудной и опасной операции.

– Прислушайся, – сказал Шенберг. – Если это не Карлсен, то кто еще? Во всяком случае, по возвращении на Землю из последнего полета я сравнил сделанную мной запись с тем, что записывали историки на его флагманском корабле, и убедился, что последовательность событий совпадает.

Де ла Торре спросил с притворным удивлением:

– Оскар, неужели никто не поинтересовался, где это ты заполучил свою запись? Ты ведь не должен был пролетать в этом районе космоса, как и мы сейчас, кстати.

– Плевать, до этого нет никому дела. Межзвездная Администрация уж точно этим не интересуется.

Суоми чувствовал, что Шенберг и де ла Торре знают друг друга не слишком долго и недостаточно хорошо, но познакомившись в каком-то деле, они сблизились благодаря общему интересу к охоте, занятию малопопулярному в последнее время. Во всяком случае, таким было отношение к охоте на Земле – родной планете для всех членов этого экипажа.

Голос Карлсена продолжал:

– Говорит главнокомандующий. Разомкните третье кольцо. Группам захвата начать выполнение своих операций.

– Сигнал почти не ослабел с тех пор, как я слышал его в первый раз, – задумчиво произнес Шенберг. – Похоже, что на пятнадцать световых лет в сторону системы Охотничья, все чисто. – Не вставая из кресла, он вызвал трехмерную голографическую карту звездного пространства и своим светописцем умело внес на нее новый символ. Пустота пространства между кораблем и целью его движения имела большое значение для полета. Хотя сверхсветовое перемещение звездолета проходило вне обычного пространства, тем не менее состояние его близлежащих областей оказывало неизбежное влияние на полет корабля.