Османский узел (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" - Страница 48

- Знаю, он и мне говорил. Приводил убедительные доводы. Если мы этого не сделаем, то не сможем держать власть одновременно над телами и душами вассалов. Но папа, победа над османами даст нам такую славу, что, воспользовавшись ею, мы можем провести и не такие изменения. Вся Италия и не только поддержит победителей!

- Дело как раз в этом «не только», Лукреция. Кажется, нас решили опередить. Делла Ровере, король Людовик XII, доминиканцы, а особенно та часть Ордена Братьев-проповедников, которые являются инквизиторами. И желаемые ими изменения противоположны тем, которые планировали мы.

- Они немногое могут, - протянула Лукреция, пребывая в сомнениях относительно меры опасности давних врагов. – Кардиналы вне своих епархий и ты, понтифик, способный, пойди они открыто против твоей власти, уподобить их Савонароле, сделав изгоями в глазах многих.

Родриго Борджиа кивал в такт словам своей дочери, соглашаясь с её доводами. Только потом парировал, имея не то что аргументы, а скорее понимание ситуации. Как-никак, именно он вот уже несколько десятков лет варился в бурно клокочущем котле под названием «церковные дрязги».

- Германские земли. Там усилилась охота на ведьм. Та, разрешение на которую выдал мой предшественник своей буллой. Она до сих пор действует, хотя мы с твоим братом сделали всё, чтобы о ней забыли. Но инквизиторы… После германских даже Торквемада покажется мерилом вменяемости и здравого смысла! А теперь, когда создатели «Молота ведьм» генеральный магистр Ордена святого Доминика и его ближайший советник – нет ничего удивительного, что инквизиторы взялись за старое и не слышат исходящих из Рима сперва увещеваний, а затем и предупреждений о недопустимости подобных действий.

- Это плевок нам в лицо! – резко покрасневшая Лукреция даже вскочила со скамьи и заметалась взад-вперёд. – Если опять сотни «колдуний» сгорят на кострах, то, зная наше к этому отношение, власть в Риме и Перудже сочтут слабой, – дочь понтифика внезапно замерла и процедила. – Любую буллу можно отменить. Нет буллы, нет и оправдания действиям инквизиторов.

- Не отменить, а внести изменения. Новой буллой, дополняющей и при этом сильно меняющей прежнюю, - усмехнулся Родриго Борджиа. – Это выбьет у них землю из-под ног. Пусть заметаются, поняв, что отныне не смогут разжигать костры. И в германских землях нам будут многие благодарны. Там отцы-инквизиторы не везде герои. В некоторых городах их силой от толпы отбивали, чтобы не разорвали «святых отцов» в клочья прямо на площадях.

- Может и зря отбивали.

- Может и зря, - согласился Родриго со своей дочерью. – Только тогда тройная тиара была на голове Иннокентия VIII, не на моей.

- И новая-старая булла окажется…

- Вот такой она окажется, - достав скрученный в трубочку лист бумаги, понтифик передал его дочери. – Булла «О различии колдовства и науки», короткая, но выбивающая зажжённый факел из рук позабывших о своём истинном предназначении инквизиторов. Читай, Лукреция, ты поймешь всю силу этого документа.

Тут и просить не стоило. Борджиа почти сразу сорвала ленточку с листа бумаги. развернула оный и погрузилась в чтение. Внимательное, стремясь не упустить ни единого слова.

«С великой скорбью и не скрывая того, мы, Александр VI, викарий Христа, вынуждены признать, что усердие некоторых слуг церкви затмило им разум и принесло бедствия немалые на многие земли. Думая, что совершают деяния свои во благо католической веры, поступками своими подрывали крепость её, вызывая страх и смятение не только у великих грешников и еретиков, но и у добрых христиан.

Уже во время нашего понтификата из разных краёв, но земель Германии особенно, дошли вести о том, что многие из обвиняемых в колдовстве согласно булле предшественника нашего, Иннокентия VIII, «Summis desiderantes affectibus», не были виновны ни в каких деяниях против Господа и церкви нашей. Признания же их, вырванные под пыткой, есть ни что иное как слабость духа и боязнь боли великой. телом испытываемой. Только можно ли винить пытаемых без вины в недостаточной крепости душевной, не сравнимой с той, что проявляли мученики за веру? Нельзя, говорю я вам!

Также узнали мы, что многое, принимаемое некоторыми из инквизиторов за проявления колдовства, есть ни что иное, как результаты наук разных, в том числе и врачебной, и механики, и иных, которые перечислять тут нет необходимости. Виной же тому малая образованность тех, кто считает себя вправе выносить приговоры, не разумея в науках и считая выходящее за пределы собственного скудного разума колдовством. И это есть грех великой гордыни!

Поэтому властью, данной нам как викарию Христа, повелеваем! Со дня оглашения этой буллы и доведения её до всех городов и иных поселений, прекратить как вынесение приговоров по делам о колдовстве, как и применение любых пыток при дознании. Пытаемый зачастую сознаётся в чём угодно, лишь бы избавиться от боли, причиняемой умелыми палачами.

Обвинённых же в колдовстве разных видов приказываем после проведения начального дознания отправлять к нам, в Рим, чтобы их участь решалась людьми, сведущими в разных науках и не принимающих ученость великую за ведовство и иные грехи пред господом.

Отцам же инквизиторам. из числа выносивших приговоры и участвовавших в процессах о колдовстве необходимо также явиться в Рим по получению приказов за подписью канцелярии Святого Престола. Ибо верные слуги церкви донесли о том, что некоторые недостойные своего сана и звания инквизиторы использовали свою власть для удовлетворения низменных потребностей, о которых и говорить то грешно. Таковые будут после дознания поставлены перед особым трибуналом, который и решит их участь.Гораздо более виновен тот, кто совершал зло, прикрываясь своим саном и тем бед не только людям, но и самой вере множество причинивший.

Особенно мы повелеваем светским властям содействовать нашим посланцам, если некоторые из инквизиторов будут уклоняться от выполнения сей буллы. Уклоняющихся же разрешаю брать под стражу, после чего высылать в Рим закованными в цепи, как грешников великих, против Святого Престола и самого господа нашего пошедших, к еретикам их приравнивая. Духовных же лиц, помогающих таковым, к еретикам приравненным, скрыться, верным слугам Господа разрешается без всякого прекословия карать отлучением, запрещением в священнослужении, лишением таинств и другими еще более ужасными наказаниями. Никто не должен нарушать это наше послание или дерзновенно поступать противно ему. Буде же кто-либо попытается это сделать, то пусть знает, что он навлечет на себя гнев бога и наместника его на земле».

Закончив читать буллу, которой ещё только предстояло быть оглашённой и войти в историю как очередной символ понтификата Александра VI, Лукреция только и могла, что вымолвить:

- Это приговор для многих инквизиторов. Всем известно, как они искали «колдунов» и как заставляли признаваться в любом безумии.

- Потому часть, слабая духом, кинется ко мне в ноги, целуя пыль под сапогами, донося на других, более высокопоставленных. Нужные люди намекнут им о возможном прощении или очень мягком наказании.. для особенно расторопных и разговорчивых.

- И любая попытка доминиканцев защитить своих покажется простым людям… поддержкой всем Орденом Братьев-проповедников всеобъемлющей охоты на ведьм, во время которой на костёр способен попасть кто угодно. Но это случится не везде. В иных землях даже германских, идеи отцов-инквизиторов имеют поддержку.

- Нельзя понравиться всем. идно, сами небеса посылают нам, Борджиа. очередное испытание. Остаётся лишь смягчить возможный удар, поэтому булла будет оглашена завтра. может через пару дней. Мы должны ударить по врагам первыми. Иначе пламя костров заглушит сказанные в Ватикане слова.

Утверждение Генриха Крамера как генерального магистра Ордена святого Доминика. Понимание того, что создатель «Молота ведьм» не сможет не приняться за старое. Одновременно расчёт на то, что получив столь явного союзника, на главу доминиканцев обратят внимание враги рода Борджиа… И ответный ход, что должен был нанести сильный ответный удар. Лукреция не могла не признавать талант собственного отца в плетении паутины интриг. А ещё надеялась на то, что всё пройдёт согласно задуманному. Дела веры, они, как не раз говаривал Чезаре, отличаются крайней непредсказуемостью.