Финт простака - Чейз Джеймс Хэдли - Страница 8

Ворота открыл Харджис, он взял у меня шляпу. Лицо у него было каменное, и все-таки я был уверен: он знает, почему за мной послали. Наверняка будет поджидать, чтобы всучить мне шляпу на обратном пути. Ну пусть только посмеет усмехнуться или еще как выказать торжество, воткну ему его вставную челюсть в глотку.

– Мисс Шелли ждет вас, сэр, – произнес он и повел меня по широкому коридору в большой зал, выходящий на террасу. – Вы найдете ее на террасе, сэр.

Я поглубже вздохнул и шагнул на террасу. Она сидела на балюстраде в бутылочно-зеленом легком костюме. Сзади она была похожа на ребенка, но, когда она обернулась ко мне, на худющем белом лице не было ничего детского.

– Ах, вот и он, премудрый наш мистер Винтерс! – приветствовала она меня, развернувшись на балюстраде. – Ну, мистер Винтерс, что скажете?

Я подошел, засунув руки в карманы, сердце у меня так колотилось, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, но на лице я сохранял вопросительно-вежливое выражение.

– А что я должен говорить?

– Не надо притворяться! Не смейте лгать!

– Из-за чего все-таки шум? Я чем-то не угодил вам?

Ее трясло от злости. Руки-клешни то сжимались, то разжимались, словно она едва удерживалась от соблазна выцарапать мне глаза.

– Вам Берни Хау знаком? – потребовала она придушенным голосом.

– Да, а что? Очень смышленый адвокат по уголовным делам. Как раз собирался, мисс Шелли, говорить с вами о нем. Мне подумалось, что он-то сумеет выбивать для вас квартплату.

– Не об этом речь! – завизжала она. – Работу вы ему предлагали за взятку в тысячу долларов! Да или нет?

– А что такое? Да. Ну и что? Так всегда делается. Тем более с личностями вроде Хау. Кто же ему без комиссионных работу-то даст? Но не на это же вы рассердились, мисс Шелли?

Соскользнув с балюстрады, Вестал подскочила ко мне. Голова ее не доставала мне до плеча, положение явно для нее невыгодное, но она этого не осознавала.

– А деньги вы намеревались присвоить?

Вот он шанс извернуться. Только стоит соврать, что нет-нет, дескать, деньги я, конечно же, хотел передать вам, – и сразу угомонится. Но – может, виски виноват – я ринулся в бой. К чертям собачьим, еще деньги ей дарить!

– А вы как думали? – осклабился я. – На благотворительность их, что ли, пожертвовать хотел?

– Значит, за взятку намеревались передать Хау работу по сбору квартплаты? Да или нет?

– Взятка, мисс Шелли, не совсем то слово. Это комиссионные, которые мне причитаются.

– Вот как! Мошенник! Плут! – орала она в исступлении. – Еще смеет тут ухмыляться, как обезьяна! Пользуется моим именем, чтобы карманы себе набивать!

– Меня мошенником обзываете? – Я рванулся вперед, тоже выказывая норов.

– Вас, вас! Именно! Сам темная личность! Рэкетир чертов! – Она орала так, что ее, конечно же, слышали в доме все. – Как увидела эти пестрые тряпки на тебе да льстивые твои подходцы, сразу поняла – мошенник! Жулик!

– Не позорьтесь! Что вы орете, точно девка Бергесса?

Она отступила, худое лицо горело ненавистью.

– Как ты меня обозвал? – Голос у нее вдруг сел. – Я… я…

– Я только попросил вас не визжать, точно девка. – Я тоже понизил тон.

– Ну, ты у меня заплатишь! Тебя вышвырнут из банка! Выселят из города! Посмотришь! Никакой работы тебе больше не видать!

– Не надо так драматично, – презрительно остановил я. – Вы что, воображаете, будто я напугался? Я вам не размазня и плакса Лидбиттер! Воображаете, я от страха трясусь, что ли? Ах, ах! Да плевал я на ваши визги! – Я снова шагнул, состроив суровое лицо.

Мне показалось, в ее бешенстве проглянуло удивление.

– Вот посмотришь! – завизжала она. – Прочь с дороги! Позвоню твоему боссу, поглядим, что он скажет! – Она метнулась мимо меня в зал.

Ну, момент настал. Если допустить ее разговор со Стернвудом, я пропал. Что мне терять? Меня уж и самого трясло от злости. Я рванулся следом, она уже сняла трубку, но моя рука перехватила ее.

– Минуточку!

Она развернулась и двинула мне левой рукой по носу, костлявые костяшки ободрали мне кожу. Тут, верно, я потерял контроль. В точности даже не помню, что произошло в те несколько секунд. Вдруг я обнаружил, что трясу ее за плечи, ярко-рыжая голова у нее мотается взад-вперед, а я гляжу на нее, точно вот-вот прикончу.

Она попыталась было визжать снова, но ей попросту не хватило воздуха. Рот у нее беспомощно открыт, глаза выпучились – видно, перепугалась насмерть. Я плюхнул ее на стул с такой злостью, что она чуть не свалилась, и наклонился над ней, по-прежнему стиснув ей плечи.

– Слушайте же, – свистяще, злобно, торопливо зашипел я. – Вы месяц грызли Лидбиттера – вынь да положь вам норковое манто задарма, повысь ренту, продай дом! Так его доняли, что у бедняги нервное истощение, но вы ведь так ничего и не добились. Я сделал вам все: манто, ренту, дом. В один день. Слышите? В один! А с Лидбиттером сколько бились! Ладно! И каков результат? На манто вы сэкономили тридцать тысяч! От ренты – по пять тысяч ежегодно! Вы избавляетесь от пяти жильцов, выставить которых у вас духу не хватало! И от продажи дома барыш. И все – благодаря мне. – Я снова встряхнул ее. – Слышите? Нет? – Я наклонился и проорал: – БЛАГОДАРЯ МНЕ! Все устроил я. Ради какого такого черта? Как думаете? Умаслить вас? Затащить к себе в постель? Ни черта! Я занимаюсь рэкетом потому же, почему и вы! Хочу сделать деньги! Так же как и вы! Что я такого сделал? Вас обжулил? Ваши деньги присвоил? Отвечайте? – Я встряхнул ее. – Нет и нет! Я делал деньги для вас и урвал кусочек себе у простофиль, на которых наживаетесь и вы! Так чего вы ор подняли? Украл у вас я что-то? Потеряли из-за меня хоть доллар? – Я отступил, меня била дрожь, на лице проступил пот. – Ступайте, звоните Стернвуду! Расскажите ему! Поплачьтесь! Я потеряю работу, а что потеряете вы? Воображаете, сумеете без меня провернуть налоговое мошенничество? Давайте! Увидите, как скорехонько окажетесь в тюрьме! Болтовня обойдется вам в тридцать тысяч! Пожалуйста, звоните, скорее! Мне плевать!

Я отвернулся и пошел на террасу. Чувствовал я себя как после битвы, и мне уже и правда было все равно, как обернется дело. Я бросился в кресло-качалку и сидел, уставясь в пространство минут пять. Тут я почувствовал, что она стоит рядом. В ее тощей фигурке было что-то жалкое.

– Вы сделали мне больно, – жалобно сказала она. – Синяков насажали. У, какой!

– А вы мне – нет? – Я промокнул нос платком, из царапины еще сочилась кровь. – Скажите спасибо, шею вам не свернул.

Она присела рядом.

– Мне пить хочется. Может, оторветесь от своих эгоистических переживаний и принесете?

Я пошел в зал и нажал на звонок. Никакие слова не передадут моих чувств. Я вступил в бой и победил! Я понимал это. Понимала и она. А это означало, что я вошел в дверь и ничто теперь не помешает мне! Вот он – величайший триумф моей жизни!

Появился Харджис. По выражению его лица я понял: он думает, что ему сейчас прикажут выбросить меня вон. Увидев, что на кнопке звонка мой палец, он застыл как изваяние.

– Принесите бутылку лучшего шампанского, – распорядился я.

Харджис перевел взгляд на террасу, где Вестал расстегнула курточку, обозревая свои синяки, тихонько мурлыча песенку.

– Слушаюсь, сэр, – бесстрастно сказал он.

– Да проверьте, чтобы действительно лучшее. Не то бутылку о вашу голову разобью.

Глаза его остановились на моем лице. В них читалась ненависть. Когда он ушел, я подошел к телефону и набрал номер Блекстона.

– Есть новости о «Конвее», Райан?

– Конечно. Только что распродался. Очистилось тридцать пять тысяч для мисс Шелли и тебе причитается с меня девятьсот долларов. Недурно?

Я взглянул на террасу. Вестал по-прежнему рассматривала синяки. Она вывернулась на шезлонге, и мне была видна ее чахлая белая грудь. Я отвел глаза. Любоваться нечем, плоды высохшие и неаппетитные.

– Отлично, – одобрил я. – Сделай чек мисс Шелли на меня…

– Но послушай, Чад…