Границам вопреки (СИ) - "Insana" - Страница 15

Проверив оборотня в сотый раз и порадовавшись, что цвет его лица больше не стенно-белый, Фаерс позвонила родителям, чтобы поделиться однотипными подробностями своей жизни в глуши.

— Да, мам, я кушала… Нет, пап, медведи в мусорных баках не рылись. — Отчитавшись и предупредив, что задержится в охотничьем домике ещё на пару недель, Мелани взялась за ручку, чтобы набросать заказанную работодателем статейку. И так увлеклась, что не сразу услышала хриплое:

— Ма, пить.

Выведя из строя общее тело, зверь долго трепал закрытого вместе с ним в черепной коробке человека. Наскакивал на двуногого, сжимал челюсти на руке, а то и шее, и рыком втолковывал своей отупевшей от утраты родины части, чтобы та не смела вредить их истинной. Аррум огрызался, по возможности откидывал противника и спорил, что людская самка ему в постели на постоянной основе не надобна. Волк от такого зверел пуще прежнего и нападал остервенелее, с пеной на клыках доказывая, что после убийства пары их жизнь потеряет всякий смысл. И что человеческая ипостась взбесилась, скорее приревновав к нафантазированному, чем потому что «без меня меня женили и переселили». От такого заявления мужчина растерялся и не смог отбить атаку своего хищного естества. Последнее, что он слышал перед тем, как волк сомкнул зубы на его горле, было:

— Прими человеческую самку. Отвергнув подарок богов, ты убьешь себя, меня и её.

Аррум хотел ответить, чтобы зверь не смел разделять их на отдельные личности, но не успел. Людское сознание схлопнулось, застыв в пустоте, где раз за разом повторялись слова волка, оказавшегося из них двоих более мудрым.

…Клыкастая морда покоилась на коленях темноволосой женщины. По бокам сидели сестра и брат Аррума, а за их спинами возвышался отец, оберегая покой своего семейства.

Вокруг шумел знакомый с детства лес: в ветвях деревьев шныряли, пощелкивая, белки, в кустах перекликались раёвки — светлоперые пичуги с пурпурными грудками — и не далее чем в миле к востоку олени шли на водопой. Волк удовлетворенно вздохнул и зажмурился. Теплая материнская рука перебирала его шерсть — и большего оборотень пожелать не мог.

— Сынок, прими девочку.

Аррум встрепенулся. В ушах зашумело, и лесные звуки стали отдаляться. Тело налилось тяжестью, а в горле пересохло, как после знатной попойки.

— Прими! Не противься судьбе! — донеслись из тьмы голоса родных сквозь свист и завывание. Оборотень задался вопросом: когда успело стемнеть? Секунду же назад светило солнце. Но чтобы высказаться, следовало глотнуть воды, о чем он и попросил, разлепив запекшиеся от жажды губы.

Фаерс суетливо поднесла мужчине чашку и тот, сделав несколько глотков, закашлялся и открыл глаза.

— Ты?

— Так вышло, — тень улыбки коснулась уголков губ Мелани, и она вытерла салфеткой мокрый подбородок трагирца.

— Переберёшься в кровать? Я помогу.

— Я тебя чуть не убил, а ты…

— Ну не убил же, — прервала Мел. — Так что, ты в силах добраться до кровати?

— Нет, полежу здесь, — Аррум прикрыл глаза, намекая на то, что разговаривать больше не намерен, но не тут-то было.

— Твоё желание меня прикончить кристально ясно, однако я прошу учесть, что без меня твоя адаптация значительно осложнится.

— Кто?

— Не кто, а что. Привыкание к нашим порядкам.

— Так бы и сказала.

— Я о том и говорила… У тебя часто случаются приступы ярости, сопровождающиеся потерей сознания и кровотечением?

Мужчина фыркнул. Обсуждать с человечкой прописные истины лесного народа было запрещено оборотническими законами.

— Арр, не молчи.

От раскатистого «р-р-р» у Аррума встали дыбом короткие волоски на шее и сердце трепыхнулось.

— Я не совсем понял, что произошло, — произнёс волк под нажимом своего зверя. Почему-то шерстяная скотина проявляла активность только в присутствии Мелани, тогда как в остальное время не откликалась. — Походило на то, что схлестнулись две стороны моего разума. Обычно такое случается в подростковом периоде, когда человеческая часть сознания примиряется с проснувшейся волчьей. Меня… запоздало свалило. В детстве я обернулся без проблем и не предполагал, что раздвоение таки настигнет. Припадок… не повторится, — последнее прозвучало не слишком убедительно.

Переварив полученные сведения, Мелани пришла к неутешительному выводу:

— Твой волк отверг меня и ты схватился с ним, чтобы не дать ему меня убить.

Оборотень вскрикнул и встал на лопатки, выгнувшись в судороге.

— Арр! — бросилась к нему Фаерс, не зная, чем помочь.

— Н-ннаоборот, — выдохнул Аррум, тяжело упав на место. — Твои слова ему не понравились, — хрипло рассмеялся он. — Дай глотнуть воды… Благодарствую, — облизал губы трагирец. — Я, как человек, не могу принять нашу с тобой связь. Ты… одноипостасная, Мел. Мне трудно с этим смириться. У нас подобные отношения порицаются. Волк же, наоборот, признал тебя парой и больше никого к тебе не подпустит. Извини, коль я обидел. Дай мне вздремнуть, а? Битва с самим собой — дьявольски изматывающее занятие.

— Конечно, — обескуражено кивнула Мел. — Спасибо за откровенность.

— Соврать не получится при всём моём желании. Истинность — дар и проклятие, Птица.

— Как ты меня назвал? — спохватилась Фаерс, дёрнув одеяло.

— Потом, — зевнул волк, продемонстрировав заострившиеся клыки, и Мелани вынуждена была отстать. Ей и так было над чем подумать.

* * *

Пробуждение принесло с собой понимание того, что ничего нельзя изменить, — можно лишь притерпеться, и Аррум заключил, что воевать с собой бесполезно. Божественным законам противопоставить ему было нечего — значит ими придётся если не руководствоваться, то хотя бы не сопротивляться их выполнению. Скоро в игру вступит взаимопритяжение — и противиться ему не получится. Молодой волк видел, как это происходило между Ориссом и его избранницей. Пара была из противоборствующих кланов, но ни самоубеждения, ни уговоры родных их не разлучили. И через три года после случайного столкновения на границе охотничьих угодий брат добился от родителей Рейвиры разрешения на брак. Свадьбу гуляли совместно — естественно не обошлось без грызни меж враждующих, однако спустя месяц выяснилось, что образовалось ещё шесть союзов. После чего старейшины и главы кланов, посовещавшись, заключили мирный договор, чтобы не рушить семьи из-за территориальных претензий, и обобщили примыкающие друг к другу лесные угодья.

«Выйдет ли из нашего мезальянса что-то путное? — размышлял оборотень, разглядывая спящую на кровати девушку. — Не волчица, увы, и детишек не наплодит… Так мы вполне сможем наверстать в следующих воплощениях! — осенило Аррума и он воспрял духом. — Я выдержу это испытание, Хэшран. Пусть будет по-твоему».

Тихонько поднявшись и размяв затекшие члены не менее тихим комплексом упражнений, Аррум приблизился к постели.

«Истинная. Бледноватая, тонкокожая, предпочитающая комфорт, а не ночевки у костра, не слышащая голоса природы человечка… В паре со мной бесплодная. — Волк вздохнул и тронул прядь блондинистых волос. — Мягкие. Ухоженные. Чуть ниже плеч. Коротковаты, но отрастут».

Мелани повернулась во сне, и оборотень отдёрнул руку.

«Симпатичная, наверное, по человеческим меркам».

Арруму редко приходилось оценивать людей. Боевое искусство или умение себя держать — это пожалуйста. А глядя в лицо — никогда. Даже с Кристал он не зацикливался на внешности. Приятная на ощупь, умелая и инициативная — вот, что он мог сказать о Зельтайн. Истинная же заслуживала другого отношения. Звериная ипостась одобрительно заворчала, и Аррума обдало теплом, показывая, что он на правильном пути.

Оборотень присел на корточки, оказавшись со спящей на боку Фаерс нос к носу.

«Светловолосая, а ресницы и брови будто подчеркнуты угольком, как у городских модниц принято. И пахнет притягательно. Яблоневым цветом всё сильнее и сильнее. Как я раньше не учуял? Видимо, не обращал внимания пока не начала образовываться связь. С волчицей она бы возникла мгновенно, а с одноипостасной загадывать не возьмусь. Возможно, пройдёт не больше седмицы — и меня перестанет стращать то, что я проведу с ней бок о бок годы».