Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса - Дозуа Гарднер - Страница 42

– А я не сомневаюсь, что всем двигал секс, – возразила Лея. – Не обманывай себя. Мы люди. Нами всегда движет секс. Всегда. Думаешь, это не искушение? Возможность вылепить из мальчишки именно то, что тебе хочется? Конечно же секс. Секс и контроль. А деньги… Это лишь оправдание, которое они для себя выдумали.

– Но для тебя это не было искушением.

Она посмотрела на меня долго и пристально.

– Конечно было. – Она вздохнула, и лицо ее снова стало далеким и непроницаемым. – Тебе такого никогда не испытать.

Кейдж Бейкер – одна из самых ярких звезд, загоревшихся на литературном небосклоне в конце 1990‑х. В 1997 году писательница опубликовала свой первый рассказ в «Asimov’s Science Fiction», и с тех пор на страницах этого журнала часто появлялись ее увлекательные истории о приключениях и злоключениях агентов Компании, путешествующих во времени. Рассказы Бейкер также печатались в «Realms of Fantasy», «Sci Fiction», «Amazing» и других изданиях. Первый роман о Компании, «В саду Идена» («In the Garden of Iden»), вышел в свет в том же 1997 году и сразу стал одним из самых обсуждаемых дебютов года. За ним последовали другие романы о Компании – «Небесный койот» («Sky Coyote»), «Мендоса в Голливуде» («Mendoza in Hollywood»), «Кладбищенская игра» («The Graveyard Game»), «Жизнь века грядущего» («The Life of the World to Соте»), «Дитя машины» («The Machine’s Child») и «Сыны небес» («The Sons of Heaven»), а также первый роман Бейкер в жанре фэнтези – «Наковальня мира» («The Anvil of the World»). Рассказы писательницы представлены в сборниках «Черные проекты, белые рыцари» («Black Projects, White Knights»), «„Вещая египтянка“ и другие рассказы» («Mother Aegypt and Other Stories»), «Дети Компании» («The Children of the Company»), «Мрачные понедельники» («Dark Mondays») и «Боги и пешки» («Gods and Pawns»). Среди последних книг Бейкер – «Не то она получит ключ» («Or Else Му Lady Keeps the Key») о пиратах Карибского моря, романы в жанре фэнтези «Дом Оленя» («The House of the Stag») и «Речная птица» («The Bird of the River»), научно-фантастический роман «Королева Марса» («The Empress of Mars»), роман для юношества «Отель в песке» («The Hotel Under the Sand»), романы о Компании «Совсем как боги» («Not Less Than Gods») и «Алый шпион Нелл Твин» («Nell Gwynne’s Scarlet Spy»). В 2010 году Кейдж Бейкер скончалась. До того как заняться литературой, она успела побывать художницей, актрисой, директором Центра живой истории, преподавателем елизаветинского английского и участницей ярмарок в стиле эпохи Возрождения. Все это повлияло на создание представленной здесь доброй, очаровательной, но немного печальной истории о том, что жизнь продолжается даже после конца света.

В те дни, когда легче еще не стало, мы были вынуждены заходить далеко вдоль побережья. Тогда к нам еще не привыкли.

Вообще-то, если подумать, вид у нас был жуткий: тридцать трейлеров, набитых людьми из Труппы, причем перепуганными и грязными людьми, которым пришлось пробираться через равнины из того места, где мы стояли лагерем, когда все рухнуло. Я, конечно, не помню, как все рухнуло, меня тогда еще не было.

Мы переезжали с места на место и давали представления на манер старинных ярмарочных забав, чтобы люди знали, какая была жизнь в прежние времена, – сейчас-то все это кажется полной чушью, но тогда… Как там поется в песне? Про то, как человечество ринулось к звездам? И все считали, что так и будет. Дяди и тети создали Труппу и устраивали Представления, чтобы люди космической эры не забыли, что такое ткать полотна и лить свечи, когда полетят в свой космос. Наверное, это и есть ирония судьбы.

А потом пришлось изменить программу Представлений, потому что… В общем, устраивать турниры мы больше не могли, потому что лошади были нужны, чтобы запрягать в трейлеры. И дядя Бак бросил делать своих затейливых дракончиков с глазами из горного хрусталя – кто теперь будет покупать подобную ерунду? И вообще, ему хватало хлопот с подковами. И вот дяди и тети посоветовались и решили устроить все так, как сейчас: мы входим в город, даем Представление, люди смотрят его, а потом разрешают нам остаться на некоторое время, потому что мы делаем всякие полезные штуковины.

Сам я впервые вышел на сцену в роли запеленатого младенца. Я этого, конечно, не помню. Помню, как потом играл в какой-то пьесе про любовь, на мне была пара крылышек, и больше ничего, и я бегал по сцене голышом и пускал в героиню бутафорскую стрелу из бутафорского лука, покрытого блестками. А в другой раз играл лилипута. Я не лилипут, лилипутка в Труппе была только одна, тетя Тамми, она уже умерла. Но у нас имелся номер с парой танцующих лилипутов, ей требовался партнер, вот мне и пришлось надеть черный костюм и цилиндр.

К тому времени папа уже заболел и умер, поэтому мы с мамой жили в одном трейлере с тетей Нерой, делавшей горшки, кувшины и все такое прочее, а значит и с ее племянником Мико. Говорят, будто он потом свихнулся, но это неправда. Он с самого начала был не в себе. Когда все рухнуло, тетя Нера ненадолго ушла из Труппы, чтобы проведать своих – они были городские, – да только они все умерли, кроме малыша, вот она и взяла малыша и разыскала нас опять. Она говорила, что Мико был совсем маленький и ничего не помнит, но, я думаю, кое-что он запомнил.

В общем, мы росли все вместе – мы и Санни, которая жила в трейлере тети Кестрель, соседнем с нашим. Тетя Кестрель была в Труппе жонглером, и Мико думал, что это страх как здорово, и хотел сам стать жонглером. Вот он и попросил тетю Кестрель поучить его. А Санни уже умела жонглировать, она ведь видела свою маму за работой с самого рождения и умела обращаться и с шарами, и с булавами и делать тот фокус, когда жонглер обкусывает яблоко, – все что хочешь. Мико решил, что у них с Санни будет номер – дети-жонглеры. Я ревел, пока они не сказали, что и меня возьмут, только мне придется научиться жонглировать, – ух, как я потом жалел! Пока учился, выбил себе булавой передний зуб. Новый зуб вырос, только когда мне было семь, так что я три года ходил посмешищем. Зато так навострился, что мог маршировать и на ходу жонглировать факелами.

Только это было уже после того, как наш номер утвердили. Мико пришел к дяде Джеффу и долго ныл, и дядя Джефф сделал нам костюмы. У Мико был черный камзол и бутафорский меч, а у меня – клоунский комбинезон с большим круглым гофрированным воротником в блестках. У Санни было платье принцессы. Мы назывались «Минитроны». Вообще-то, это Мико придумал. Уж не знаю, кого он считал минитронами, но звучало просто супер. По сценарию мы с Мико оба были влюблены в принцессу, а она не могла выбрать, поэтому нам нужно было по очереди делать всякие жонглерские трюки, чтобы добиться ее руки, но тут оказывалось, что она жонглирует лучше нас обоих, и приходилось решать вопрос поединком на мечах. Я всегда проигрывал и умирал от разбитого сердца, но тут принцессе становилось меня жалко, и она клала мне на грудь бумажную розу. Тогда я вскакивал, мы все выходили на поклон, а потом убегали, потому что следующим был номер дяди Монти с его дрессированными попугайчиками.

Когда мне исполнилось шесть, мы уже чувствовали себя опытными актерами и важничали перед другими детьми, потому что у нас был единственный детский номер. Мы исполняли его уже в шести городах. Это было в тот год, когда дяди и тети решили, что нужно протащить трейлеры как можно дальше по побережью. Раньше, пока все не рухнуло, там, на краю большой пустыни, находился крупный город. Даже если в нем почти не осталось людей, для которых стоило устраивать Представление, там наверняка было полно разного полезного хлама.

В город мы вошли нормально, никто даже не стрелял. Вообще-то, это было удивительно, потому что, как выяснилось, там жили одни старики, а старики всегда палят в тебя почем зря, если у них есть ружья, а у этих ружья имелись. Еще удивительным было то, что город оказался громадным – по-настоящему громадным, я все время ходил запрокинув голову и таращился на все эти башни, уходившие прямо в небо. У некоторых даже крыши видно не было – терялась в тумане. Сплошные зеркала, стекло, арки, купола – и сердитые каменные рожи, глядевшие вниз с огромной высоты.