Время. Ветер. Вода (СИ) - "Ида" - Страница 74

— Это кровь? — Артём с недоумением смотрел на мою перепачканную от локтя до плеча руку, светлую блузку и свою майку.

— Царапина, — я прикрыла её рукой. — Ерунда.

Он чуть присел, подхватил меня обеими руками под коленки, поднял, посадил себе на пояс, как носят на животе матери подросших детей, и понёс в ванную.

Свет зажигать не стал, сел на бортик ванной, так, что мои ноги оказались внутри неё и включил воду. Шумная струя хлынула в раковину. Он намочил ладонь и стал вытирать подтеки, после чего сдернул полотенце с батареи и промокнул её. Я вздрогнула.

— Больно? — отвлекся он от своего занятия.

— Немного.

— Хочешь, я возьму твою боль на себя?

От знакомой иронии на душе потеплело.

— Тебе своей достаточно.

— Со мной давно всё ясно, а ты ребенок. У детей не должно ничего болеть, — он поцеловал царапину. — У тебя не должно болеть.

— Вита! — мама снова барабанила в дверь. — Думаешь, ты выросла? Ты не выросла. Тебе ещё школу закончить нужно.

— Похоже, не я один так считаю.

Ладонь его левой руки переместилась на мою шею, в вырез блузки и спустилась вниз, а мои пальцы побежали ощупывать кожу плечах, руках, груди, словно пытаясь убедиться в том, что он настоящий.

— Вита, — удары замерли. — Ты же знаешь, что у меня сердце и давление. Неужели ты хочешь, чтобы я прям здесь умерла?

Мне вдруг представилось, что её руки, точно щупальца проникают через дверь квартиры, опутывают и утаскивают в своё логово. Я прижалась к Артёму ещё сильнее.

— Ты меня спасешь от неё?

— Она тебя любит.

— Она меня предала и обманула. И папа тоже. Я с ними больше не разговариваю. И никогда не прощу.

Неожиданно Артем выключил воду.

— У тебя не должно ничего болеть, — встал и опустил меня на пол. — Достань из холодильника торт.

Он стремительно вышел. Послышался лёгкий топот лапок. Щенок помчался за ним в комнату.

Торт был песочный с шоколадным кремом и орехами. Солнце садилось, и на стенах играли тени.

В коридоре вспыхнул свет. Артём переоделся в чистую футболку и джинсы. В руке у него была виолончель.

— Ты в курсе, что любовь — это жажда обладания и самоутверждения? Так вот, я твёрдо намерен обладать и самоутверждаться. Но только не за чужой счёт, — он отпер замок. — Идем. Начнем с самоутверждения.

Мама всё ещё была там. Стояла, облокотившись обеими руками о стену и положив на них голову. Вид у неё был потерянный и несчастный.

— Здравствуйте, — сказал Артём. — У вас есть кофе?

— А, что такое? — удивленно хлопая глазами, вскинулась она.

Он взял меня за руку.

— Мы решили продолжить беседу о творчестве Шнитке у вас дома. Это возможно?

Мама недоуменно замерла.

— Как вы относитесь к Шнитке? — доброжелательно поинтересовался Артём.

Щенок выскочил на площадку, кинулся маме в ноги и начал облизывать ей ладони. Она невольно подхватила его на руки, ответила «У нас есть кофе» и неожиданно расплакалась.

========== Глава 25 ==========

С мамой мы помирились. С папой, соответственно, тоже. Потому что во всем, что касалось моего воспитания, он её поддерживал. Хотя, как раньше, уже ничего не стало.

И это было хорошо, потому что, рано или поздно, нечто подобное всё равно бы произошло, и лучше в семнадцать, чем в двадцать семь. С сережкой в носу, правда, пришлось расстаться, но в сложившейся ситуации я вполне могла пойти на разумные уступки, ведь мама тоже пошла на них, согласившись в честь моего дня рождения отпустить меня к Артёму на выходные. В тот их загородный дом, куда мы так и не добрались.

Артём строил серьёзные планы на эту поездку: ему очень хотелось показать мне студию отца, телескоп и свою коллекцию слоников из Киндер сюрприза.

— Познакомлю тебя с Полиной, — сказал он, запихивая в спортивную сумку вещи из шкафа. — Ты ей понравишься.

Знакомиться с Полиной совершенно не хотелось.

— А можно обойтись без этого?

Макс скептически хмыкнул. Он валялся на кровати и с удовольствием позволял Лане скакать по нему, кусать за пальцы и трепать белые завязки на сменившей толстовку безразмерной футболке с капюшоном.

Я же, поставив рюкзак между ног, в новом коротком платьице с крупными фиалками, сидела на другой половине кровати.

Вначале думала одеться во что-то обычное, более подходящее для загородной поездки, но мама сказала, что в день рождения нужно быть нарядной. Хотя именно это платье и не сильно одобрила, сочтя его чересчур «легкомысленным». Мне же оно казалось очень вдохновенным и летним. Увидев меня в нём, Артём сказал: «Ого, Витя, а ты, оказывается, девушка».

Мы с Максом давно были готовы и уже около получаса наблюдали за его собственными сборами. Успев за это время лишь надеть джинсы и длинную черную футболку без рукавов, он постоянно отвлекался то на разговоры, то на Лану, то со словами «забирай себе» начинал кидаться в Макса одеждой, то вдруг неожиданно подскакивал, целовал меня и трепал по голове. Настроение у него было отличное, но из-за этого мы могли уехать ещё часа через два.

— Она обязательно зайдет на тебя посмотреть, — черный шарик в губе снова поблескивал, а глаза светились. — Можешь даже не выходить. Но будет лучше, если она посмотрит, и, решив, что ты не представляешь для неё опасности, отвалит.

— А я представляю опасность?

— Ещё какую, — разглядывая меня, он выпрямился с сумкой в руках. — Но Полина этого не поймет.

— Я недостаточно красивая?

— Ты недостаточно расчетливая, и у тебя это на лбу написано. Я уже говорил.

— Это, значит, лохушка?

Но ответить Артём не успел. «Who do you need…» — заиграла прежняя мелодия на новом телефоне.

Какое-то время он перебрасывался с собеседником ничего не значащими фразами, а потом, отстранив трубку от уха, посмотрел на Макса:

— Что думаешь, если с нами ещё один псих и нищеброд, типа тебя, поживет?

С каменным лицом Макс поднял на него глаза и посмотрел долгим взглядом.

— Буду счастлив.

— Нет, серьёзно. У человека проблемы.

Макс пожал плечами:

— В случае чего, можешь просто перестать в меня верить, и я исчезну.

— Да брось, ты обиделся на психа? Или нищеброда? С каких пор? Или… — Артём медленно опустил руку с трубкой. — Но, Макс, она не вернется. Это точно.

— Откуда тебе знать? — Макс поднялся и аккуратно отодвинул Лану, которая снова бросилась ему на руки. — Ты же сам говорил, что простил её. А у неё большие проблемы с жильём.

— Давай так, — Артём подсел к нему на кровать. — Если она вдруг объявится, я сразу попрошу этого парнишку съехать и освободить комнату? Честно. Клянусь. Вот, Витя свидетель. Может, она уже в Голливуде?

Макс продолжал хмуриться, отпихивая разыгравшуюся Лану.

— Я когда-нибудь тебя обманывал? Он уедет по первому твоему слову. Клянусь. Это тот парнишка, который со мной в больнице первый раз лежал. Помнишь, суицидник? Я его сам тогда позвал. Теперь неудобно отказывать. Он забавный, хотя Тифон несколько раз его придушить собирался.

— Тифон? — воскликнула я, многозначительно округлив глаза. — Так он твой друг?

— Ну, да, — подхватил мою игру Артём. — Отличный парень, когда на твоей стороне.

— Это ты просил его с Дубенко разобраться?

— Ну, а кто же ещё? — горделиво встряхнул чёлкой. — Я же уехал и не должен был морочить тебе голову. Да и потом, уверен, у него получилось вполне убедительно.

— Убедительнее некуда. Передай ему мою благодарность.

— Обязательно.

Нам пришлось разыграть этот глупый диалог, чтобы срочно перевести тему.

О Вике при Максе мы не разговаривали, стараясь вообще избегать всяческих воспоминаний. Про её смерть он ничего не знал, а мы не рассказывали.

Это было немного похоже на то, как поступила со мной мама, только мы не обманывали, а просто не говорили. Максу же и в голову не могло прийти спросить о подобном.

Он полагал, будто она уехала, что на фоне всего происшедшего было вполне логично, и всё ещё продолжал надеяться на её возвращение.