Время. Ветер. Вода (СИ) - "Ида" - Страница 63

— А хочешь, с-собаку заведем? — вдруг просиял от своей идеи Артём. — Вот прямо сейчас д-доберемся до приюта и заберем того скандалиста, которого ты себе п-присмотрел.

— Собаку хочу, — Макс кивнул, закрыл глаза и тут же отключился.

Лицо его неестественно побледнело, кровь отхлынула от губ, нога с надписью «Беги» распрямилась, и щит сильно закачался.

Артём хлёстко ударил его по щеке, но это не помогло, и он в отчаянии стал трясти Макса за плечи.

Пока шли, тянули щит, и они разговаривали, я почти не прислушивалась к собственным ощущениям, но стоило притормозить, как ледяной холод воды сковал, парализуя каждое движение.

— Давай, шевелись, — неожиданно закричал на меня Артём и сам, подхватив свою сторону, принялся тянуть изо-всех сил.

Дело пошло быстрее, но по мере того, как мы спускались, уровень воды начал увеличиваться. И когда она поднялась чуть выше пояса, Артём вдруг вскрикнул «Чёрт!», чуть наклонился вбок и, выпустив плот, исчез в воде.

Я видела, как он барахтается, но никак не могла сообразить, что происходит. Почему не встает. Аккуратно отодвинула щит, нашарила в воде ткань джинсовки и потянула. Грудь, плечо, спину обожгло холодом. Но Артём продолжал беспомощно извиваться под водой, не пытаясь даже схватиться за меня.

Одной рукой я никак не могла вытащить его, а щит понемногу сносило, и я уже еле удерживала его.

Ниже по течению вода весело искрилась на солнце. Туман почти рассеялся, и широко разлившуюся речку было видно далеко, почти до самого изгиба возле пригорка, с которого мы пускали фейерверки.

Если бы я умела останавливать время, как Хиро Накамура в «Героях», я бы сначала спокойно отпустила плот и вытащила из воды Артёма, а потом, когда он уже смог бы нормально дышать и стоять, выровняла щит по центру и, может быть, смогла дотолкать его до берега сама. Но я не умела останавливать время. Его вообще у меня не было ни на принятие решения, ни на раздумья.

Я стремительно нырнула с головой в воду, обхватила Артёма обеими руками и, резко потянув на себя, подняла на поверхность. Он судорожно вцепился здоровой рукой в мою спину так, что я сама чуть не упала, и, шумно отплёвываясь, кое-как поднялся.

В следующую же секунду, резко выбросив назад руку, я приготовилась ухватить край щита, но плохо сгибающиеся пальцы поймали лишь воздух. Обернулась.

Макс, точно курортный отдыхающий, подставив бледное лицо солнцу, мерно покачивался на волнах в нескольких шагах от нас.

— Лови его, — на выдохе прохрипел Артём, отталкивая меня и с трудом удерживая равновесие.

Нагоняя приличную волну, я ринулась к щиту, чем ускорила его движение. Бросилась в воду, попыталась плыть. Ещё секунду назад он был так предательски близко, и вот уже, словно дразня, медленно закручивался вокруг своей оси в паре метров от нас.

— Слева палка. Быстрее! — сквозь зубы прорычал Артём, взмахнул рукой и снова исчез под водой.

По привычке послушно я схватила палку, длинную корявую ветку, и, удерживая обеими руками навесу, попробовала подцепить её сучком веревку, которой был привязан Макс. Однако руки дрожали, ветка тоже, я то и дело оборачивалась назад, надеясь, что Артём вот-вот поднимется, до тех пор, пока не поняла, что дольше ждать невозможно.

Откинула палку и бросилась к нему, вытащила, обхватив за грудь, и потянула за собой к берегу. В этот раз он сильно наглотался воды и постоянно кашлял, выплевывая её из себя большими порциями, грудная клетка ходила ходуном, он хрипел и, обессилев, норовил выскользнуть из рук.

Когда же вода опустилась мне ниже колен, нести его стало невозможно. Весил он прилично. Я могла просто усадить его, но он всё ещё был дезориентирован и трясся, как под электрическими разрядами.

Плот с Максом сместился чуть ниже, но плыл ровно, не шатаясь, держа курс по центру реки.

Подняв Артёма на ноги и обхватив спереди за пояс, я уперлась ему головой в грудь, выжидая момент, когда он перестанет падать и придет в себя. Наконец, он немного отошел:

— Где Макс?

— На реке.

С усилием, сквозь мокрые, слипшиеся ресницы он вглядывался в оставленную позади дорогу.

— Я не в-вижу.

— Можешь идти?

Он сделал шаг назад, наступил на ногу, покачался на ней.

— Никогда ещё так н-ноги не сводило. Ты поймала щит?

— Нет.

Пошатываясь, он побежал к берегу, то и дело оглядываясь на реку, вскоре увидел плот и, в ужасе схватившись за голову, рухнул на колени. Так и сидел, пока я не подошла.

— Я не могла спасать вас обоих, — едва удерживаясь, чтобы не разрыдаться проговорила я. — Что мне было делать?

Но он ничего не отвечал, он был так потрясен и раздавлен, что просто раскачивался из стороны в сторону.

— Артём, — я села перед ним на корточки. — Макс жив. Вон он. Ты оставайся здесь, а я побегу до приюта и вызову спасателей. Они прилетят на вертолете и спасут его.

Оторвав от лица руку, Артём несколько секунд не мигая смотрел на меня, затем резко вскочил.

— Ты умница! — чмокнул в лоб, и мы, оставляя за собой тёмные мокрые следы, помчались вверх по нагретой солнцем асфальтовой дороге к приюту.

========== Глава 21 ==========

Со спасателями разговаривал Артём, он вообще со всеми разговаривал и всем всё объяснял.

Я же, как только переступила порог приюта, впала в странное, тупое, обессиленное оцепенение. Меня что-то спрашивали, но что именно я отвечала — не помню.

Несколько работниц приюта после того, как мы, насквозь мокрые и закоченевшие, ввалились к ним, засуетились, принесли странную, но сухую одежду, одеяла, тапочки и, в ожидании приезда спасателей, стали поить нас чаем, но всё это, казалось, происходило не со мной.

Я будто видела себя со стороны. Жалкую, осунувшуюся и дрожащую, с безразличным, отстраненным взглядом, в котором стояли разноцветные световые пятна: бурое пятно на щите, золото волос, полная ужаса синева глаз, чёрный шарик пирсинга.

Постепенно отогреваясь, тело начало болеть, и только оно подсказывало, что это происходит со мной, и я существую. Что всё случившееся не сон и не иллюзия.

Спасатели, бравшие с собой на реку Артёма, вернулись довольно быстро, объявив, что при первом осмотре «потерпевший не обнаружен». Но не мог же Макс просто исчезнуть вместе с плотом. Это же всего лишь река, а не водопад, и течение в ней не было стремительным.

Из-за этого Артём начал психовать и вдрызг разругался с главным из спасателей, который вместо того, чтобы прочесывать реку, стал ждать одобрения на запрошенный вертолёт. Он записал наши имена, телефоны, поспрашивал про Макса и, пообещав связаться, если будет какая-нибудь информация, велел ехать домой.

Артём заупрямился, позвонил своей Карине и, унизительно извиняясь, просил помочь ускорить поиски. Карина обещала попробовать, взяв с него слово, что он успокоится, поедет домой и купит новый мобильник.

Но прежде, чем мы уехали, вышел конфликт с врачами. Они сразу начали разговаривать с нами в насмешливо-высокомерном тоне. Молодой здоровый блондин и женщина лет сорока как только вошли и увидели нас, тут же, не выяснив толком, что случилось, принялись иронизировать, типа: «Ну, как водичка?» и «Топиться в такое время года вредно для здоровья». А когда слушали лёгкие, женщина попросила Артёма поднять руки, и, глупо хихикнув, сказала: «Ну, всё. Рука отмерзла. Придется ампутировать».

Им, вероятно, казалось, что они большие шутники и здорово подбадривают нас, но после её идиотского вопроса, стоит ли мне проверить голову на наличие вшей, Артём посоветовал им катиться куда подальше.

Парень пригрозил ему «купировать психомоторное возбуждение», на что Артём ответил, чтобы купировал свою напарницу, и та, оскорбившись, начала зло требовать везти меня в больницу, потому что якобы я находилась в шоковом состоянии.

Но я ответила, что никуда не поеду, так как тороплюсь встречать родителей. Только тогда они отвязались.

В такси Артём сел сзади со мной и стал утешать, но мне утешений не требовалось, потому что все чувства заморозились. Мне было всё равно. Даже если бы повезли в больницу. Однако это требовалось ему самому: сосредоточиться на мне, говорить обо мне, опекать, лишь бы не думать о Максе. Он хвалил меня и благодарил, что спасла, но не уловить сожаления о том, что я сделала такой выбор, было невозможно.