Время. Ветер. Вода (СИ) - "Ида" - Страница 41

— Это хорошо. Даже здорово. Я поговорю с Артёмом.

Выслушав от меня про Седого, комнаты и Лодочника, Артём задумчиво покивал. Вспыхнувший приступ раздражения сменился деланной беспечностью.

Я подумала, что он переживает из-за Вики и её разговора с Филом, не зря же тогда говорил про ревность, что не может не ревновать, потому что это у них семейное. Только почему он открыто не проявлял свою симпатию к ней, я понять никак не могла. Разве что пытался щадить чувства Макса, но из-за этой затянувшейся неопределенности всем было только хуже. Однако теперь его рука лежала у Вики на плече, и от этого казалось, что между ними уже всё решено.

— Предлагаешь снять номера?

— Просто передаю, что Рома сказал. Это как вы решите.

— Ну, а сама-то ты чего хочешь? — поинтересовался Артём насмешливо.

— Я хочу вернуться домой.

— А как же дачный дауншифтинг? Разве после звонка родственникам тебя не отпустило?

— Да, но в четверг обязательно нужно быть дома. Даже в среду. Потому что самолёт у родителей в пять утра.

— Сегодня только понедельник. До четверга ещё уйма времени. Расслабься.

— А что, если за это время вода не спадет? Как мне расслабиться?

— Тяжелый случай, — он кивнул Вике. — Человек не умеет расслабляться.

— Это всё от подавленных и нереализованных желаний идёт, — произнесла Вика тоном заправского психолога. — Ты слишком беспокоишься о чувствах других. Подумай о себе. Чего бы тебе на самом деле хотелось.

— Вот-вот, — подхватил Артём. — Чего бы тебе хотелось?

— Мне бы хотелось домой.

— Да что ты заладила, как Одиссей, «домой, домой», — Артём развернулся ко мне. — Сама хвасталась своей фантазией. Вот и представь, что ты на райском острове, где нет ни прошлого, ни будущего. Просто здесь и сейчас. Небытие и наслаждение. Наслаждение и небытиё. Что может быть лучше? Если попросишь, я буду твоей Калипсо.

Он шутил, однако Вика серьёзно насторожилась.

— Это из-за того, что ты слишком зависишь от мамы, — неожиданно заявила она. — Собираешься до пенсии её слушаться?

— Ты не понимаешь, — попыталась объяснить я. — Она просто сильно переживает за всё. Ей самой от этого плохо. А зачем я буду делать ей плохо, если люблю её?

— Помнишь, ты спрашивала, почему ты чудная? — Вика недобро прищурилась. — Ты слишком нежная, жертвенная и наивная. И пока не научишься быть жёстче, всё так и будет, как с этими выброшенными игрушками. И смешно, и стыдно.

Про игрушки я Вике не рассказывала. Посмотрела на Артёма, он потупился:

— Ладно, давайте сходим к этому Седому.

Мы остановились под вывеской «Марципан».

— Я за пиццей, — объявил Макс. — Мне нужно нормально поесть. Куплю и приду к вам.

— Только не вздумай никуда убегать, — Артём показал ему кулак.

И действительно, Макс выглядел неважно: губы с силой сжаты, подбородок выдвинут вперед, в глазах — тоска.

— Если что, мы потом в это Логово с ребятами пойдем, — Артём кивнул на Рому. — Про Лодочника узнаем.

— Понял, — Макс накинул капюшон, сунул руки в карманы и направился в сторону широкой улицы со светофорами.

В его обычно непринужденной и спортивной походке сквозила такая тяжесть, словно он был скован цепями и тащил за собой мешки с цементом. Мы проводили его взглядом.

— Пойду с ним, — сказала я. — Я не ем торты и кофе не люблю.

— Ты чего? — возможно, впервые на лице Артёма появилась искренняя растерянность.

— Вы меня сами только что поучали, что подавлять желания плохо. Так вот, я хочу пойти с Максом, — и, не дожидаясь, что они на это скажут, я побежала за ним.

Догнала и просто пошла следом, вглядываясь в трагическую спину и боясь нарушить горестное одиночество.

Вспомнился недавний разговор с тётей Катей, когда я сказала ей, что тону и боюсь не выдержать этой глубины. А она ответила, что нужно перестать сопротивляться, и что если любишь по-настоящему, то нужно думать не о себе.

Я должна была сказать ему нечто подобное. В тот момент мне это помогло. Ведь получалось, что если не можешь побороть эгоистическое стремление к взаимности, то вроде как и не любишь, а раз не любишь, то и страдать нечего.

Макс заметил меня на пешеходном переходе и обрадовался. Ничего такого не сказал, но я почувствовала.

— Давай ещё в аптеку зайдем? — попросила я. — Ногу натёрла. Болит.

— Хорошо.

— А ты от меня не сбежишь?

— Не знаю, — он улыбнулся.

— Можешь не сбегать? Пожалуйста. Я тут потеряюсь.

Он взял меня за руку и крепко сжал:

— Если побегу, держись крепче.

— Тогда моим ногам точно придёт конец.

Аптека попалась нам раньше, чем пиццерия. Я купила пластырь, влажные салфетки и жвачку. Макс бритвенный станок, пасту и две зубные щётки. Я посмотрела на него и тоже взяла пасту и щётки: себе и Вике. Пусть она и хотела меня обидеть, выставляя дурочкой, но её можно было понять.

А когда вышли на улицу, Макс вдруг поднял голову вверх и замер.

— Чувствуешь? — глубоко с упоением вдохнул воздух.

Я принюхалась. Пахло свежим, тёплым хлебом и приближающимся дождем.

— Идём, — и он повёл меня на запах.

Долго искать не пришлось. Это была маленькая, уютная булочная, каких в Москве не осталось. Даже горячая выпечка из гипермаркетов не пахла так вкусно.

На прилавке под стеклом лежали обсыпные булочки, рогалики, бублики, ватрушки. За ними несколько видов черного и белого хлеба, а в самом конце целый поднос с пирожками: круглыми, овальными, жареными и печеными. Макс остановился перед ними с лицом, каким он обычно смотрел на Вику. В ту минуту он совершенно точно позабыл о ней.

— Что вы хотите? — подошла к нам продавщица.

— А с чем у вас пирожки? — спросил он.

— Да с чем хочешь, — она тут же принялась показывать. — Вот эти длинные с картошкой, эти с грибами, с капустой, творогом, печенью, с мясом. А круглые — сладкие. С вишней, яблоками, курагой.

— Может, ну её пиццу эту? — спросил Макс с надеждой.

— Ты какие хочешь?

— Мама обалденные с капустой пекла. Самые лучшие. Но с картошкой я тоже люблю.

— А я с вишней хочу и с яблоками.

— Тёма с грибами любит. Давай всем возьмем.

Увлёкшись, мы с какой-то необычайной детской радостью набрали семь пакетов с разными пирожками и сложили их в один большой.

Но как только вышли на улицу, Макс, не тратя время на развязывание узелка, разодрал тонкую плёнку прозрачного пакетика и, задыхаясь от удовольствия, набросился на пирожки.

— У мамы были круче, но эти тоже ничего. Попробуй, — достал ещё один пирожок и дал мне.

Мы сели на металлическое ограждение перед магазином и стали есть.

Густая, насыщенная влага стояла повсюду, размывая, словно акварель, очертания магазинов, домов и деревьев. Было душно и в расстегнутой куртке даже жарко. Дело шло к маю.

— Слушай, Максим, — как заговорить про Вику я не знала. — А ты бы мог в меня влюбиться? Ну просто так. Чисто теоретически.

Макс перестал жевать и уставился на меня.

— Возможно. Я про это не думал.

— Потому что я чудная? Некрасивая? Маленькая?

— Вовсе нет, — справившись с удивлением, он проглотил кусок. — Просто не думал и всё.

— Из-за Вики?

— Ну, да, — обрадовался он подсказке. — Из-за неё.

— Ты её любишь?

— Давай дальше.

— Я хотела сказать тебе, что если ты её по-настоящему любишь, то должен желать ей счастья.

Он сосредоточенно нахмурился:

— О чем вообще речь?

— Я же вижу, как тебе плохо оттого, что она не с тобой. Перестань сопротивляться и просто плыви по течению. Тогда и тонуть не будешь.

— Перестать сопротивляться? — лицо его сделалось мрачным и упрямым. — С какой стати? Я без борьбы никогда не сдаюсь.

— Сам же говорил, что у тебя нет шансов…

— Я передумал. Шансы есть всегда. Как думаешь, сколько денег ей нужно?