Время. Ветер. Вода (СИ) - "Ида" - Страница 26

Я забрала пушистика. Вика двумя пальцами погладила ему лобик, почмокала губами и подула в мордочку. Щенок сморщился, чихнул, и она расхохоталась.

— Как же такая милота вырастает в злобных монстров? — отсмеявшись, сказала она, и я вспомнила её историю про собаку.

— Так же, как и у людей, — к нам вышла женщина лет сорока с усталым лицом. — Кому как повезет. Кого-то воспитывают, любят и заботятся, а кого-то бросают и предают. Да и от хозяина многое зависит, дурной человек не может вырастить хорошую собаку. Это большая ответственность.

Пока она это говорила, Артём с Максом повытаскивали всех щенков из коробки на гладкую плитку пола и те, отрывисто попискивая, на разъезжающихся лапах бросились атаковать их ноги.

— Этих вчера принесли, — пояснила женщина. — Кто-то возле остановки выбросил прямо в коробке. Может, возьмете хотя бы одного? Они похожи на метисов овчарки.

— Я бы взяла, — сказала я. — Но у моего папы аллергия на животных. Я бы хотела. Мне очень нужна собака.

— Всем нужно, чтобы их кто-то любил, но не все умеют сами любить. Вот поэтому и бросают. Не справляются. Чтобы любить, требуется много сил, терпения и души.

Вика схватила одного и засунула Максу под футболку. Корчась от щекотки в немых судорогах, он принялся извиваться на полу. Толстовка колыхалась, словно внутри него поселился Чужой.

Артём спросил, есть ли поблизости бензоколонка, и женщина рассказала, что она находится за мостом, но из-за половодья мы, возможно, уже не проедем на ту сторону. Артём немедленно заверил, что мы проедем где угодно и стал поторапливать Макса.

Однако стоило тому посадить щенка в коробку, как он устроил такой душераздирающий визг, что пришлось его снова достать.

— Давай возьмем собаку? — вдруг предложил Макс.

Артём насторожился.

— Зачем мне собака? Тебя вполне достаточно.

— Тогда я её себе возьму.

— Не. Ты возьмешь, а я тоже привяжусь. Очень надо, — Артём направился к выходу. — Помнишь Гая? Нет, конечно, не помнишь — это ещё до тебя случилось. Гай — черный терьер. Классный был, но кто-то подкинул через забор отраву, и он сожрал её. Я долго поверить не мог, что люди могут сделать такое просто из зависти или злобы. А потом поверил, так что теперь не хочу ни к кому привязываться.

— Это будет только моя собака и тебе не обязательно её любить, — глаза Макса стали по-детски молящими. — И привязываться тоже.

— Тогда и подавно не нужно. Как мы будем жить с ней под одной крышей без любви?

— Тём, я не шучу, — Макс встал.

— Давай потом поговорим, — сказал Артём родительским тоном. — В другой раз.

— Я именно этого хочу, — Макс кивнул на задремавшего в подоле толстовки щенка. — Ты же видел, он выбрал меня. Именно меня. Уж это-то ты должен понимать.

— Ему подойдет любой хозяин, который будет его кормить.

— Я тебя часто о чем-то прошу?

— Стоит привязаться к кому-то, и ты больше себе не принадлежишь.

— Да что ты заладил: привязаться, привязаться, — Макс разозлился.

— А если ты уедешь куда-то, куда нельзя брать собак? Она останется и будет страдать. Слышал, что женщина про ответственность говорила?

— Так и знал, что не согласишься, — лицо Макса сделалось каменным. — Просто так. Из вредности.

— Конечно. Не хочу делить тебя с собакой, — Артём обнял его за шею и притянул к себе. — Мало нам других проблем, Котик?

Макс бережно отдал Вике сонного щенка и вышел на улицу.

Снаружи лил такой дождь, что пришлось со всей скоростью рвануть до машины.

Ехали почти в кромешной темноте. Дорога, едва различимая сквозь водяные потоки, освещалась слабым, рассеянным светом фар Пандоры.

Внезапно привычный шелест колес стал приглушеннее, а за ним послышался шумный всплеск разгоняемой воды, машина слегка замедлила ход.

— Я так понимаю, это мост, — Артём опустил со своей стороны стекло. — Ничего себе! Хорошо так река поднялась.

Макс, надувшись, молчал, а мы с Викой выглянули вниз. Вся дорога под нами была покрыта тёмной, бликующей водой.

Благополучно миновав залитый мост, выехали к лесу, и вскоре с правой стороны увидели съезд к бензозаправке, а за ней посреди открытой площадки размытые огни придорожного кафе.

Остановились возле колонки, и, когда Артём отправился оплачивать, Макс вышел за ним. Однако минут через пять Артём вернулся, а Макса так и не было.

— Позвони ему, — сказал Артём Вике. — Чует моё сердце, обиделся. Плохой знак.

Вика позвонила, но безрезультатно. Трубку Макс не взял, а вскоре его телефон и вовсе стал «недоступен».

Проехались по дороге в обе стороны. Вернулись на бензозаправку. Вика предложила посидеть в кафе, но Артём психанул, и она притихла. Дождь не прекращался.

В неопределенном ожидании под дождем и в темноте мы провели не менее часа.

Позвонила мама, и я, выбежав на улицу под навес, как ни в чем не бывало, проболтала с ней минут пятнадцать. Честно отвечая на все вопросы о моём самочувствии и охотно посмеявшись над тем, что американцы считают соленые огурцы и квашеную капусту экзотикой. Мама ничего не заметила и о том, где я нахожусь, не спросила. Так что, закончив разговор, я чувствовала себя провинившейся, но довольной, поскольку не пришлось выкручиваться и обманывать.

А где-то через полчаса после её звонка раздалось вдруг «Who do you need, who do you love», и в ту же секунду мы услышали совершенно спокойный, будничный голос Макса:

— Слышь, Тём, вы там где сейчас?

— Ты больной? — закричал тот в ответ. — Это мы где?

— Короче, я тут немного заблудился. Не могу понять куда идти. Кругом поля, лес и ни одного населенного пункта.

— А по карте посмотреть?

— Связи не было.

— Знаки какие-нибудь на дорогах есть?

— Это проселочные дороги. Здесь нет знаков.

— Раньше не мог позвонить?

— Говорю, связи не было. Тут лес кругом…

— Ладно. Стой там и никуда не ходи. Сейчас координаты твои гляну, дурень.

Мы снова развернулись. И, хотя Артём ругал Макса последними словами, было заметно, как он повеселел.

На съезде в нужном нам направлении обнаружилось три дороги. Две из них шли через поле и больше напоминали грязевую кашу. Третья, проходящая по краю леса, выглядела чуть более надежно, и мы какое-то время медленно тряслись по ней, пока не добрались до развилки.

А как только свернули, Пандора с чавкающим звуком резко дернулась вперед и встала. Артём попробовал сдать назад, но это не помогло, и с каждой следующей попыткой выбраться, машина всё глубже зарывалась в грязь. Он велел нам сесть за руль и, пока толкает, жать на педаль. Мы обе попробовали, но с одинаковым успехом.

Дождь стих, ветер налетал порывами, кругом стоял такой мрак, что с трудом можно было различить лица друг друга.

Попинав со злостью Пандору по колесам, Артём объявил, что придется её оставить.

И мы двинулись дальше по колее: то ли в поисках людей, то ли Макса.

Вике приходилось несладко. Её каблуки глубоко увязали в грязи, а капюшон время от времени цеплялся мехом за раскачивающиеся на ветру ветки, но она держалась.

Один раз Артём остановился, обернулся на нас и сказал:

— Потерпите, ладно? Выйдем, я вам такси вызову.

И больше не разговаривал, словно чувствовал себя виноватым.

Происходящее немного напоминало сон. Очень странная, нелепая ситуация, в которую попадаешь внезапно и бесповоротно.

Ветер гудел между деревьями, черный лес пугающе стонал на разные голоса.

Глаза постепенно привыкли к темноте и через какое-то время мы увидели сначала редкие огоньки, а затем и тёмные очертания небольших дачных домиков.

Дошли до металлической ограждающей сетки, выбрались через неплотно прикрытые створки ворот на территорию дачного поселка и в изнеможении остановились под тусклым фонарем.