Доза (СИ) - "KrisssTina V" - Страница 86

Прижался к губам, без сожалений, сразу в рот языком – нагло, грубо. Он управлял ей и целовал, она задыхалась и шептала «нет», но отвечала. Рвано хватая воздух. Нужно было видеть ее лицо, слышать голос в этот момент – она так красиво противоречила своим словам своими действиями. Драко подыхал.

– Малфой, подожди, – легонько толкнула, чем только распалила сильнее. Он скользнул губами по ее подбородку, к шее. Застыл, рассматривая бледную, тонкую кожу. Она была создана для отметок, мелких засосов, символов – вот оно мое, не трогайте никто, не смейте.

Драко провел языком вниз, к груди, к ебаной майке, которая мешала. Грейнджер едва слышно застонала, вцепилась в его плечи. Он поднял на нее глаза. Господи, если бы у него был выход, даже через окно – он вышел бы. Он избавился бы от нее внутри себя, выскреб бы, выдрал с мясом, но выхода не было. Он все перепробовал.

Но даже ненависть к себе иногда теряет цвет. Остается усталость и чувство безысходности. Когда ты сдаешься.

Малфой сдавался. Во всех ситуациях сразу. Он был готов провалить задание и отдать свою жизнь, и он сдавался во власть ее рук, ее губ, ее слов.

– Остановись! – толкнула сильнее и, отлетев от нее, Драко ударился о шкаф спиной.

Она была так красива – растрепанная и зацелованная, наполовину раздетая, со стоящими снова сосками. Дышала, как сука, смотрела, как сука.

– Что не так?

– Ты не можешь делать это… мы не можем…

Стало так трудно дышать. С ней всегда было так. Она отбирала кислород и возвращала его. Все делала сама. Секунду назад заставляла его дрожать от наслаждения, а теперь закрыла дверь и забрала надежду. Совсем.

– Точно, – усмехнулся Драко. Смех рвался из его груди, и, наверное, он был похож на психа. – Да, ты права, Грейнджер, мы не можем.

У него стоял так крепко, что топорщились штаны. И она видела это. Она смотрела туда, изредка поднимая взгляд на его лицо, потом – куда-то за его спину. Ее взгляд был пьяным, блуждающим.

– Да, – выдохнула одними губами. Как будто больше не было слов.

– Уходи, – он поправил задравшуюся рубашку. Грязнокровка не шелохнулась. – Что стоишь? Вали, уебывай, давай! Пиздуй к Поттеру, к Краму, ебись с ними, мне насрать!

– Замолчи! – рванула вперед и обхватила ладонями его лицо. В который раз она делала это? Пыталась достучаться до него, трогая лицо руками? И это работало, как будто она подобрала ключ к замку, который уже заржавел и вряд ли открылся бы когда-нибудь без ее помощи. – Не говори так.

– Правда колет глаза?

– Ты ведь и сам не веришь в это! Ты же знаешь, ты же…

Он замер. Ее глаза наполнились слезами, и впервые в жизни Драко не хотел их видеть. Он не хотел, он не почувствовал бы кайфа от ее слез, теперь она давала другую Дозу.

– Что?

Смотреть на нее было невыносимо. На ее вздымающуюся грудь, на полыхающее лицо и капли на розовых щеках.

– Помнишь, ты попросил меня… Ты сказал… – Грейнджер сделала паузу. После чего потянулась к его уху и произнесла. – «Не позволяй ему прикасаться к тебе».

Мир посыпался.

Все разлетелось на осколки к хуям собачьим. Драко не верил.

Он не мог поверить, что она тогда услышала, что поверила.

Что послушалась.

Мерлин, да что же происходило с этой девчонкой, раз она была готова топить себя… Ради него?!

«Я насиловал тебя», – прошептал он мысленно то, что никогда бы не сказал вслух.

Малфой, всплывай. Тебе нельзя тонуть. Ты не можешь.

Но он тонул, и тянул свою Тень за собой. Потому что в ту секунду, когда он готов был умереть от разрыва сердца, Грейнджер вцепилась в его рубашку и крепко поцеловала. Неумело, немного нелепо, но так, как могла целовать только она.

Драко снова ударился спиной. Покрывало слетело со шкафа и грохнулось на пол, подняв столбик из пыли. Они запутались в нем ногами, едва не упали, Драко подхватил грязнокровку за бедра, и она обвила его ногами за пояс, как будто знала, что нужно делать. Знала именно с ним, он верил в это. Как бы он не ревновал, как бы не выносил себе мозг, ежедневно представляя ее с Крамом, он знал, что Грейнджер только его.

Она показывала ему это сейчас.

Усадил на стол, не в силах оторваться от ее губ, стянул кофту, оголяя руки. Грейджер тихонько простонала в его губы, потом оторвалась и застыла, глядя в глаза.

Все, что было между ними до этого казалось таким ненастоящим. Неправильным. С болью и кровью на Астрономической башне или второпях в темноте коридора – не то. Не то, блять, не то.

Давно хотелось так, как сейчас – застыть и смотреть в глаза. Он знал, чего ей хочется.

Грейнджер боялась его раздеть.

Драко отошел на полшага – больше не смог бы. Отошел, чтобы дать ей пространство, опустил взгляд на свою рубашку.

Она коснулась пуговиц – провела по ним пальцами, ее губы шевелились. Она пересчитывала их.

Драко боялся дышать, словно ее пальцы были бабочками, которых он мог спугнуть. Он замер и слушал ее шепот, стук своего сердца, смотрел, как одна за другой, маленькие пуговицы поддаются ей. Расстегнув первую, Грейджер помедлила. Сделала маленький вдох, подняла взгляд. Драко не мог найти в себе силы на то, чтобы кивнуть. Он только выдохнул, и следующая пуговица была расстегнута чуть быстрее.

Ей было трудно – а Малфою еще труднее. Каждый раз, когда ее пальцы касались его кожи, он умирал и снова возвращался. Медленно, пуговица за пуговицей, она в очередной раз отнимала его душу, как будто не выпила ее уже давно до самого дна.

А потом… Потом она сделала то, после чего Драко потерялся в чувствах, захлебнулся ими, как волной из соленой воды. Она… потянула за полы расстегнутой рубашки и… коснулась губами его груди. Так осторожно. Сначала подняла взгляд, словно попросила одобрения. Драко не мог пошевелиться. Ее рот. Ее губы. Он чувствовал их и даже ее язык, скользящий по своей коже. Осторожно, не нападая, она порхала по его телу, щекотала и доводила до безумия. А Драко стоял как истукан, свесив руки вдоль тела.

Господи, если бы отец узнал, он убил бы его. Да что там, сам Драко убил бы себя еще год назад, от одной мысли об этом. Но теперь…

Почему все изменилось настолько, что теперь он откидывал голову, позволяя грязнокровке изучать вкус своей кожи губами, почему он дрожал и покрывался мурашками, почему мечтал, чтобы это не прекращалось, почему?

– Грейнджер, – он подцепил ее подбородок пальцами, когда понял, что больше не может этого выносить.

Грязнокровка вздрогнула и отпрянула. В ее глазах стояла паника и неподдельный страх. Драко провел пальцами по ее щеке – там, где минуту назад были слезы. Такое вот немое «не бойся».

А потом снял с себя рубашку полностью.

Они снова застыли, смотря друг другу в глаза. Время тоже застыло, пожалуй. Драко кричал. Там, в глубине души, где-то в груди за ребрами остатки его гордости и чистокровного малфоевского чего-то-там кричало и драло глотку, но это больше не имело веса.

Неа. Никакого. Теперь, когда можно было одним движением ррраз и снять с нее майку, оставив ее с торчащими сосками прямо рядом с собственной кожей. Близко.

Стоило ей посмотреть в его глаза, и засасывало. Блять, так смешно засасывало – как будто навсегда , и определения этому не было, вернее, оно было, но, нахер, он быстрее удавился бы, чем это произнес.

Тень, да, она могла. Она уже пыталась тогда, на Астрономической башне. Тогда Драко ей не поверил, сделал все, чтобы вытравить это из себя, но сейчас уже не было смысла.

Упал. Утонул. На дне. Лежит и не дышит. Только стягивает с грязнокровки штаны, и себя раздевает – полностью. Чтобы не было даже ебучих носков, и не хватает только ложе с лепестками, но Выручай-комната снова его не слышит, и приходится на пыльном столе, но им обоим нет до этого дела.

Когда он вошел – рывком, без подготовки, – Грейнджер вскрикнула и сжала бедра. Драко скользнул ладонью по ее спине – падающие каскадом волосы и кожа. Кожа и волосы. То, от чего его рвало бы кровью совсем недавно. Сейчас он не может натрогаться, ведь Грейнджер такая отзывчивая в сексе, оказывается.