Доза (СИ) - "KrisssTina V" - Страница 35

– Что ты там делал?

– Дрочил.

Гриффиндорец презрительно сжал губы. Драко засмеялся, все еще держа палочку так, чтобы она смотрела Поттеру прямо в шрам.

– Что, Поттер? Правильные мальчики-гриффиндорцы не дрочат?

– Ты меня не проведешь. Не надейся, Малфой, другие могут делать вид, что ничего не замечают, но я знаю – ты что-то задумал.

– Хм, – Драко кивнул, делая вид, что восхищен проницательностью избранного мальчика. – И что же я задумал по-твоему?

– Что-то нехорошее.

– Как мило. Знаешь, Поттер, ты каждый год – Каждый. Гребаный. Год. – обвиняешь меня в чем-то, и каждый раз оказываешься неправ. Все это время ты просто тыкал пальцем в небо, потому что, откровенно говоря, ты никогда не знал ни меня, ни того, на что я способен, – Драко опустил палочку и подошел ближе. Поттер пошатнулся, когда его личное пространство оказалось нарушенным. Он был гораздо ниже, но смотрел словно свысока, и Малфоя это бесило до скрежета зубов. – «Ай-ай-ай, Малфой – наследник Слизерина!», «Бла-бла-бла, Малфой служит Темному Лорду!». Слова, слова, пустые слова, придурок, больше у тебя ничего нет!

Поттер вдруг рассмеялся как-то триумфально. Драко замолчал и нахмурился, пытаясь понять, где он просчитался.

– Иногда слов достаточно, Малфой.

– Какого хрена это значит вообще?!

Теперь была очередь Поттера нарушать личное пространство. Он шагнул вперед, прищурившись:

– Только Пожиратели смерти называют Волан-де-Морта «Темный Лорд».

Драко чуть язык себе не откусил от злости. Придурок. Так проколоться – вот же блять! Но нельзя показывать Поттеру, что он прав. Если грязнокровка не разболтала о Метке, то у этого уёбка нет на него ничего. Не разболтала ведь?

Драко оскалился.

– Думаешь, что все знаешь?

– Нет, я просто наблюдательный.

– Жаль, что за все эти годы твоя наблюдательность так и не помогла тебе меня оклеветать, – он улыбнулся. – Минус двадцать очков Гриффиндору за разгуливание по школе после отбоя. Сладких тебе снов, шрамоголовый.

Он почти ушел. Безмолвно и спокойно, спрятав руки в карманы… Внутри все клокотало, но он попытался сделать все, чтобы выглядеть непринужденно и так-как-всегда. Но фраза Поттера, брошенная в спину, остановила его:

– Имей в виду, Малфой, если ты еще хоть раз приблизишься к Гермионе…

Застыл.

Блять.

Сука, о чем это он?

Он знает. Поттер знает. Гриффиндорская шлюха, она разболтала ему! И тут же – нет, не могла, это же унизительно в первую очередь для нее, эта дура так не поступила бы, она слишком сильно бережет свою репутацию правильной девочки.

Хохотнул недоверчиво, развернулся на одних пятках:

– Прости…?

– Не делай вид, что не понимаешь о чем я.

Малфой моргнул и посмотрел в потолок.

– На самом деле – нет, не понимаю. Кто вообще такая эта Гермиона? Хотя, подожди, я попытаюсь угадать. Это что-то такое, пугалоподобное, да? Бесполое оно, которое таскается за тобой и Уизли, подтирая ваши задницы? Оно?

Поттер скрипнул зубами и сжал кулаки, и Драко с восторгом подумал, что вот сейчас он бросится на него, истерично молотя кулаками, и Малфой снимет с него еще баллы, а заодно и пар выпустит. Ох, как давно он не разбивал никому рожу!

– Сколько угодно выкручивайся, только знай, Малфой – теперь я не сведу с тебя глаз.

– О, это подкупает. Но я все еще не понимаю, с чего ты взял, что…

– С этого! – в эту секунду в Малфоя полетел кусок ткани, который Поттер вытащил из-под своей мантии. – Она пыталась выбросить его сегодня утром.

– Не знал, что ты любитель покопаться в мусоре, Поттер, хотя, наверное, эта привычка передалась тебе от Уизли, я прав?

Он мог язвить сколько угодно, но факт оставался фактом – смятая колючая вещь в его руках была ничем иным, как его собственным свитером с эмблемой Слизерина, который он дал грязнокровке на Хэллоуин.

Самое страшное, что первой мыслью было не «Поттер все знает», а «Она пыталась выбросить его». Как будто он надеялся, что она его сохранит, пфф, что за бред.

Он развернул ткань и погладил вышитую змейку на слизеринском флажке. Стало как-то паршивенько. Грудь сдавило, и показывать равнодушие было уже не так просто, как пару минут назад.

Давай, Малфой. Давай, покажи ему.

– И даже не пытайся сказать, что он принадлежит Забини, Нотту или еще какому-то слизеринцу – я не поверю.

– Почему ты думаешь, что я собираюсь вообще что-либо говорить тебе по этому поводу?

Драко поднял глаза.

– Это твоя вещь. Ты дал ее ей. Я видел ее в ту ночь после Хэллоуина. Она возвращалась в комнату мокрая и в твоем свитере. Она не видела меня, но я ее видел, и сейчас с ней что-то происходит, – Поттер снова подошел к нему вплотную. – Если ты приблизишься к ней, Малфой, я тебя убью.

Малфой рассмеялся, сминая свитер в руке с такой силой, что, казалось, ногти вот-вот прорвут плотную ткань.

А потом плевками, пощечинами, комками грязи в лицо – так, как он это любит. Убойной дозой прямиком в вены сквозь тоненькие проколы в коже:

– Я бы с бОльшей радостью выеб садового гнома, чем твою грязнокровную шлюхоподобную подружку. Я не Уизли, который довольствуется объедками, найденными на помойке, мне нужно только лучшее, так что можешь быть спокоен – к твоей драгоценной Грейнджер я не имею никакого отношения, а это, – он впихнул свитер в руки гриффиндорца, – можешь вернуть туда, где ты его взял, уверен, кем бы ни был тот слизеринец – носить его после Грейнджер он не станет.

Развернулся и ушел. Пока не наговорил лишнего, пока не сорвался и не начал трясти за плечи, выпытывая, спрашивая, что значат его слова «С ней что-то происходит»! Быстрее, по ступенькам вниз и вниз, пока прохлада подземелья не вплетется в волосы, не освежит и не остудит. Прижался спиной к холодной стене и сам не заметил, как сполз по ней на пол, хватаясь за шею.

Тише, мальчик, я здесь.

Тише.

Тише.

Что происходило после этого, Драко не смог бы вспомнить без Омута памяти. Все стало расплываться в разы сильнее, он жил как-то машинально, словно на автомате, учился и что-то делал, но потом забывал об этом. Все стало серым и блеклым, как тучи на небе, что с каждым днем обрушивало на Хогвартс все больше и больше снега.

В ту ночь во время разговора с Поттером он получил – не дозу, нет – что-то, что действовало в обратном порядке. Выкачивало силы, а не дарило их, делало слабым, отнимало желание вообще как-либо существовать.

Все покатилось куда-то в пекло.

Он знал, что старосты устраивают праздник начала зимы в Хогсмиде, но не участвовал в этом. Во-первых, как показывает практика, праздники – это не его среда. Во-вторых, праздник зимы, серьезно? В-третьих, всю эту фигню взяла на себя Грейнджер (кто бы сомневался), и последнее, что ему было нужно в этой жизни – как-то пересекаться с ней. Последние патрулирования он проводил с Пэнси, на совместных уроках садился максимально далеко от гриффиндорской сучки, да и она, судя по тому, насколько прозрачными были ее взгляды, стоило ей посмотреть хотя бы приблизительно в его сторону, не горела желанием общаться.

Ну и хер с ней.

Мучила ли Драко совесть? Спросите для начала, что это вообще такое – совесть? Тогда, быть может, он ответил бы вам – нет, не мучила. Потому что, откровенно говоря, эта блядь сама напросилась, и, если обратить на нее внимание (а он не собирался, конечно же), то можно заметить, что она не очень-то переживает о поруганной чести. Вон, носится, что-то организовывает, зубрит и таскает Поттеру и Уизли жратву на тренировки. Так что он ей, можно сказать, сделал одолжение. А то до старости бы проходила запечатанной.

Дело было в другом. Он не хотел признавать это, но Тень делала это за него. То, что ему было нужно, то, что наполняло его жизнью и помогало чувствовать себя целым и настоящим – его доза, его капля чужих слез и дрожи, его потребность… Она не утолялась. Грейнджер перестала быть в зоне его досягаемости, вернее, она была, она постоянно маячила рядом, но она больше не была доступной для его слов, взглядов, для его яда. И дозы больше не было. Ничего не помогало, как бы Драко не пытался, как бы не лез из кожи вон, унижая Пэнс, обвиняя Крэбба и Гойла в их тупости – ничего. Кто-то из ребят рассказывал, что в мире маглов наркоманы постоянно повышают дозу наркотика, чтобы поддерживать то самое состояние, а он этого сделать не мог. Только она могла помочь ему почувствовать, только ее он мог заставить дать ТО САМОЕ, но ее больше не было.