Последний рейс «Доротеи» - Божаткин Михаил - Страница 5

— Дорогая… — облокотился на стойку Сима. Тимофей, видя, что Цыганок не торопится уходить, прислонился к металлической колонне. И странно — на улице стояла жара, от полотняного верха, от стен тянуло зноем, а колонна была холодной. Обыкновенная металлическая колонна толщиной вершка в три, по-видимому, из трубы, уж она-то должна была бы прогреться за день, а тут… И Тимофей пощупал ее рукой — холодная.

— Думайте быстрее, мне некогда!

Из-за перегородки выглянул мужчина.

— Ситра нада? — спросил он. — Не нада? Дай им киндербальзам! — и снова скрылся.

Женщина налила по полстакана какой-то желтоватой жидкости, подала друзьям. Тимофей хлебнул и задохнулся — жидкость была необычайно крепкой, с сильным, неприятным запахом. Сима выпил все, вздохнул, спросил вежливо:

— Сколько?

Уплатил и направился к выходу. Женщина последовала за ним.

Ей вдогонку что-то сердито по-армянски крикнул мужчина. Когда ребята вышли, за ними громыхнул засов.

— Вот так киндербальзам! — покачал головой Сима. — Спирт с самогонкой.

Тима ничего не смог ответить, он никак не мог отдышаться.

— Знаешь, — наконец начал он, — колонны у них какие-то странные.

— А ты что хотел, чтобы в такой таверне все было нормально? Нет брат, там кругом тайна. Тайна в колоннах, таинственна эта женщина, а хозяин с непроизносимой фамилией начинен тайнами до самого кончика своего феноменального носа. Он может быть и честным торговцем, может быть и контрабандистом, может и ворованное принимать, а при случае секир-башка сделает. Кругом тайна, Тима, кругом…

В гостинице по ордеру они получили большую пустую комнату. Уставшие друзья сразу же легли на пол и заснули.

Слушайте, граждане, да их тут больше, чем сейчас дензнаков в Крыму, — воскликнул Сима. — Нет, я не в состоянии один прокормить столько!.. — Он вскочил с пола, снял рубаху, встряхнул ее. Из нее посыпались клопы. — Вот наголодались, даже днем орудуют. Тимофей тоже давно чувствовал зуд по всему телу, но занятый своими мыслями, не придал этому значения.

— Слушай, Цыганок, а что если они в этих колоннах и хранят спирт? — сказал он.

— Думаешь? А то! Заклепал снизу, сверху сделал крышку, и ни один черт не обнаружит, хоть сотню обысков произведи.

— Когда мы зашли, этот Мкртчян стоял на прилавке, а женщина хотела подать ему бидон…

— Я тоже это заметил, да сразу не сообразил, что к чему, — согласился Сима. — Для нас-то главное не то, у кого и как хранится спирт, а как он поступает. Но все же начальнику об этом доложить надо.

— И еще одно мне в голову пришло, — продолжал Тимофей, — нельзя нам в этой гостинице оставаться. Вдруг кто-то заинтересуется: что, мол, за люди. А как узнают, что мы живем по ордеру уголовного розыска, тогда нам и показаться никуда нельзя будет.

— Смотри-ка, парень, каков ты — соображаешь. Из гостиницы мы завтра уйдем. Я бы и сегодня сбежал, да куда? Ночь скоро. Ух, придется этих шестиногих тигров еще раз кормить, — и Сима содрогнулся. — А сейчас снова пойдем в эту таверну, посмотрим, что там и как.

Вечером «кафа» выглядела привлекательнее. Яркий свет от нескольких ламп, аккуратно застланные скатертями столы. Между ними прохаживалась хозяйка в кружевной наколке и белом переднике, принимала заказы. Теперь ребята ее хорошо разглядели: она была очень молода, огромные голубые глаза на смуглом лице придавали необычайную прелесть девушке.

Впрочем, рассматривал ее только Сима, а Тимофея больше интересовали бутылки с яркими этикетками, обилие закусок, дорогие папиросы.

«Откуда что берется!» — вздохнул он.

Они сели за стол. Девушка их узнала, подошла.

— Что вам угодно?

— Мадам, дайте что-нибудь хорошее. Только не тот бальзам, которым вы угощали нас утром. Для наших молодых организмов он несколько, так сказать, резковат.

— У нас выбор большой, можете найти по вкусу.

— Моя мама по праздникам угощала меня черно-смородиновой наливкой. Нет ли?

— Найдется. А закусить что?

— А что вы можете предложить?

— Вот, пожалуйста! — она подала меню, самое настоящее меню, отпечатанное на машинке. Правда буквы стояли вкривь и вкось, текст из-за сбитой ленты едва был виден — но все же! А какие соблазнительные там были вещи! И копченая кефаль, и знаменитая черноморская барабулька, и зайчатина. Но цены!.. Ребята помнили наказ коменданта тратить экономно и заказали самое дешевое — пудинг.

Через пару минут все было на столе. Все честь по чести: бутылка запечатана сургучом, цветная этикетка. А на тарелках что-то розовое, студенистое.

— Это еще что за фаршированная медуза? — ковырнул Сима закуску вилкой.

— Пудинг, как вы заказали.

— Что хоть оно такое?

Девушка улыбнулась снисходительно, но объяснила. Сима вздохнул и открыл бутылку. Налили по рюмке. Цыганок выпил и скривился.

— Тот же спирт, только смешан с какой-то сладкой дрянью. Ладно, не подавай виду…

Маленький оркестрик — скрипка, бубен и мандолина — играл танго. — Хорошо тут у вас, — сказал Сима хозяйке, когда она проходила мимо. — Да и женщина вы, видать, душевная. Не могли бы вы нам услугу оказать? Демобилизовались мы. Миллионов наших хватит на несколько дней, а дальше? Работенку бы какую…

— С такими вопросами надо в ревком.

— Были. Послали на биржу. А там и без нас народу хватает.

— А что вы умеете делать?

— Я — все, — заявил Сима, — а мой товарищ на все согласен.

— Ничего не могу вам сказать. Зайдите завтра… Когда она отошла, Сима тихо сказал Тимофею:

— Но ты обрати внимание на колонны, ведь они ничего не поддерживают, не доходят до крыши, брезент висит на перекладинах… Так что твоя догадка, возможно и правильна…

Кафе между тем стало наполняться народом. Многие были знакомы между собой: здоровались, обменивались фразами, подсаживались к столикам, о чем-то шептались.

— Слушай, Цыганок, ничего мы здесь не узнаем, только государственные деньги напрасно потратим, — вдруг сказал Тимофей. — Ну кто сейчас им что принесет? Это делается или поздно ночью, или днем. Нужно просто установить наблюдение за кафе, и все.

— Может, ты и прав… — ответил Сима. — Но все равно, давай посидим еще немного — интереснейшая публика начинает идти, да еще как — косяком!

А публика, действительно, начала меняться: нэпманы уходили, стали появляться подозрительные личности. Вихляющей походкой прошла мимо столика молоденькая девушка, за ней, закусив папиросу и презрительно прищурив глаза, неторопливо шел молодой человек в живописном наряде: обтянутые в бедрах и сильно расклешенные книзу брюки, коротенький пиджачок, называемый попросту клифтиком, цветастый платок на шее, фуражка-капитанка с синим верхом и квадратным лакированным козырьком. Он поманил пальцем хозяйку и, когда та, бросив все, подошла к нему, молча показал на пустой столик. Женщина что-то спросила, парень кивнул головой.

— Эх, тряхнуть стариной, что ли! — оживился Цыганок и, пригладив свои непокорные волосы, встал, направился к столику, за который только что села парочка.

— Позвольте пригласить вас, мадам, — обратился он к девушке.

Девушка взглянула на Симу, затем на своего спутника, согласилась.

Сима выкидывал такие курбеты, что посетители таверны «Рваные паруса» один за другим прекращали танцевать и смотрели на него и партнершу. А один восторженный зритель даже зааплодировал:

— Ай да Любка, ай да молодец!

Кончился фокстрот, оркестр заиграл начинавший входить в моду чарльстон.

Тимофеи заметил, что спутник Любки то и дело косо посматривает на танцующих, но Сима или не видел этого, или не хотел видеть. И вдруг парень вскочил, ударил кулаком по столу, крикнул:

— А ну, тихо!

Это было так неожиданно, что даже оркестр замолк.

— Граждане, что случилось? — удивленно, с блатным акцентом спросил Сима. — Почему тишина?

— Я сказал — тихо! — снова крикнул парень и для убедительности ударил ладонью по столу еще раз.