Призвание (Рассказы и повесть о пограничниках) - Линьков Лев Александрович - Страница 36
- Предыдущая
- 36/45
- Следующая
Но тут вдруг движок поперхнулся, закашлялся и замер. И сразу стало отчетливо слышно ритмичное постукивание чужого мотора. «Стосорокасильный „симомото“», — тотчас определил Атласов и нетерпеливо спросил у моториста:
— Что там у вас? Заело?
Переговорная трубка не ответила. Сам Степун высунулся из люка машинного отделения:
— Не проворачивает! Что-то накрутило на винт!
Катер беспомощно качался на волнах, течение и ветер сносили его на юго-запад, к проливу. Силуэт неизвестной двухмачтовой шхуны растворился в темноте. Неужели это опять неуловимая «Хризантема»?
«Счастливо оставаться! Счастливо оставаться! Счастливо оставаться!..» — затихая, издевался «симомото».
— Милешкин, — позвал старшина, — приготовиться к спуску за корму! («Если скоро не управимся — течение утянет в пролив».)
— Есть! — Милешкин вырос перед рулевой рубкой.
«Боится, — понял по голосу Атласов. — Может, лучше послать Кирьянова?.. Нет, Петр все же поопытнее».
Милешкин поспешно разделся, бросил одежду через окно в рубку.
Оставив вместо себя у штурвала Кирьянова, старшина обвязал Милешкина под мышками тросом, закрепил другой его конец за буксирные кнехты.
— Наверное, на винт намотало сети. Освободишь, — сказал он, передавая матросу кортик. — Быстренько!..
Милешкин не хуже старшины понимал, что, если течение втянет беспомощный катер в пролив, стремительные водовороты разобьют его о скалы. Однако, перебросившись за борт, он в страхе прижался к нему: «А если поблизости рыщут акулы?..» Холодная волна окатила по пояс. Милешкин вздрогнул и уцепился за планшир еще крепче.
— Ныряй, ныряй! Раз-два, и порядок! — подбодрил Атласов.
Он тоже вспомнил сейчас про «морских прожор», как называют акул на Камчатке. Чаще всего они охотятся за пищей именно ночью, и не в одиночку, а целыми стаями. Однажды Игнат и сам видел пойманную на перемет акулу. В желудке у нее нашли остатки двух тюленей, щупальца осьминога и чуть ли не полтонны сельди. Ее вытащили на палубу шхуны, выпотрошили, а она все еще била хвостом, судорожно разевала громадную пасть и мигала веками. А зубы? В пасти торчали сотни треугольных зубов с зазубренными краями, длиной по четыре- пять сантиметров…
— Ныряй, не трусись, — сердито повторил Атласов.
Собравшись с духом, Милешкин разжал пальцы и скользнул в воду. От страха он забыл набрать в легкие побольше воздуху и не смог поднырнуть к винту. Чувствуя, что вот-вот задохнется, он оттолкнулся ногой от пера руля и пробкой вылетел на поверхность. Новая волна ударила его головой о корпус катера, что-то острое полоснуло по бедру.
— Спасите! — в страхе выкрикнул Милешкин.
Атласов с трудом выволок обмякшего, перепуганного парня на палубу.
— Акула цапнула! — едва выговорил тот.
— Где? — встревожился Атласов, включая электрический фонарик, осветил Петра, все еще сжимавшего в руке кортик. — На бедре у него кровоточила неглубокая ранка. — Сам порезался, — догадался Атласов. — Герой! Перевяжись и одевайся. Кирьянов, приготовиться!
— Мне? — растерянно переспросил Алексей. «Вдруг в воде действительно акулы?» — Я сейчас, — пробормотал он, стягивая сапоги.
— Быстро, быстро! — подгонял Атласов.
Раздевшись, Алексей в момент почувствовал озноб.
«А как же мы купались зимой в Вопи?»
— Сначала отплыви маленько, а то швырнет о корпус, — сказал Атласов, обвязывая Алексея концом. — Топай!
Выждав волну, Алексей прыгнул за борт. Как и советовал Игнат, он сначала немного отплыл от катера и лишь после этого, приноравливаясь к ритму волн, нырнул под корму. На лопастях и на валу винта он нащупал туго намотанный трос и обрывки сетей. С одного маха тут ничего не сделаешь, хотя кортик и наточен, как бритва…
Так Алексей нырял и нырял без конца. Не каждый раз ему удавалось перерезать витки троса, но его неизменно ударяло о железный корпус то плечом, то локтем, то головой. И все ему чудилось, что рядом шныряют акулы. Рассчитать невидимые волны было трудно, и одна из них так стукнула его о руль головой, что он было потерял сознание.
Постепенно мотки перерезанного троса ослабли, и Алексей начал стаскивать их с вала. Несмотря на июль, вода была холодная. Выныривая на миг на поверхность, с жадностью вдыхая воздух, он не однажды хотел крикнуть: «Вытаскивай!» И опять нырял. Еще один моток, еще один моток, еще…
Когда наконец-то Алексея вытащили на борт, он не сразу смог встать.
— Иди в машину, отогрейся, — с напускной строгостью приказал Атласов. Он едва удержался, чтобы не обнять Кирьянова: не чета Милешкину!
— Здорово тебя наколотило! — запуская движок, присвистнул моторист Степун: Алексей был весь в ссадинах и кровоподтеках.
Движок облегченно вздохнул и через несколько секунд зарокотал.
Под утро над океаном поднялся туман, и катер едва не потопил плоскодонную рыбацкую лодку — кунгас, пройдя всего в полуметре от ее носа. Лодка закачалась. Четверо ловцов вскочили с банок, испуганно загалдели. «Японцы», — узнал Атласов по гортанным крикам. Включив прожектор, пограничники увидели, что кунгас наполнен серебристой, еще трепещущей горбушей. Кирьянов зацепил лодку отпорным крюком и подтянул ее к борту катера.
На легкой волне, обозначая линию открылка ставного невода «Како-Ами», покачивались стеклянные шары — наплава. «ПК-5» медленно пошел вдоль открылка, и из тумана возникали все новые и новые шары. Не может быть, чтобы один кунгас установил такой громадный невод!
— Сколько вас? — перегнувшись через фальшборт, спросил Атласов у ловцов.
— Не понимая! — прищурившись от яркого света прожектора, покрутил головой долговязый рыбак в парусиновой куртке, в повязанном по-бабьи синем платке.
— Сколько у вас лодок? — растопырив пальцы, строго повторил Атласов.
Долговязый учтиво поклонился, ткнул себя в грудь, показал на остальных ловцов.
— Два и два — и есть четыре.
— Кунгасов сколько? Кунгасов? — Для убедительности Игнат стукнул по планширу кулаком.
— Одина кунгас, — закивал долговязый. Вероятно, он был старшим.
«Что с ними, с пройдохами, делать? — задумался Атласов. — Забуксировать и отвести на базу?..»
И тут Алексей Кирьянов и предложил свой план: не буксировать сразу нарушителей, а, отобрав у них весла с парусами, привязать пока лодку к неводу. Без весел и парусов ловцы не удерут: побоятся, что их утянет в пролив. Тем временем катер пойдет вдоль линии наплавов и поглядит, нет ли поблизости других незваных гостей.
«Головастый ты, чертяка!» — восхитился Атласов.
— Они не одни, наверняка не одни, — горячился Алексей.
Спустя час на палубе катера громоздилась уже целая груда парусов и весел. Десять кунгасов с сорока ловцами покачивались на привязях у ловушки и открылков невода.
Атласов впервые видел такой гигантский «Како-Ами»: сеть протянулась больше чем на километр. Но он не мог знать тогда, что такие же громадные ставные неводы были одновременно поставлены в нескольких местах, перекрывая лососям путь через проливы к советскому побережью.
То был широко задуманный наглый, хищнический налет.
Вспоминая события памятной июльской ночи, главстаршина рассказал, как, забуксировав все десять кунгасов, пойманных на месте преступления в наших водах, «ПК-5» привел их утром к своему острову.
Однако Атласов умолчал, что в ту же самую ночь, уже после того как Алексей Кирьянов доказал хищникам, что дважды два не четыре, а сорок, приключилось еще одно происшествие. Я узнал о нем позже из копии донесения капитана третьего ранга командованию пограничного отряда.
«…В 2 часа 7 минут, — говорилось в донесении, — впередсмотрящий „ПК-5“ А. Кирьянов заметил в воде какой-то предмет, похожий по внешнему виду на большую рыбу. Предмет двигался на небольшой глубине по направлению к острову С. При приближении катера скрылся в глубине.
Продолжая неослабное наблюдение, пограничник Кирьянов вскоре вновь обнаружил названный предмет и определил, что это человек в легком водолазном костюме.
- Предыдущая
- 36/45
- Следующая