Ставка на выбывание (СИ) - Сергеева Оксана Михайловна - Страница 37

— Маня, аккуратней, у меня секретарь на линии. — Дернул поясок, который она только что завязала, и шелковый халат распахнулся, обнажая ее тело.

— А мне пофиг, — сказала вполголоса, — можешь ей привет от меня передать. Пусть знает, какое ты животное. Зверюга. Монстр! — посмеялась, запахнувшись, и ушла чистить зубы.

Взяв зубную щетку, Мария помедлила. Тронула себя за грудь, прислушавшись к ощущениям: чувствительно. Промелькнувшая мысль обдала холодком, и Машка начала высчитывать, есть ли у нее задержка. В этот раз совсем забыла про месячные. Сначала Инка со своими приколами, потом банкет с Лялей, потом все остальное… А последние дни она старалась ни о чем не думать, привыкала к новому состоянию. Училась снова жить, не застегиваясь на все пуговицы. Жить душой нараспашку.

— Манюня, а давай поженимся? — беспечно сказал Бажин, заходя в ванную.

Маша, резко вдохнув от неожиданности, подавилась зубной пастой.

— Когда? — пробубнила она, изумившись широко раскрытыми глазами.

— Когда поженимся?

— Когда ты это придумал?

— Я быстро соображаю, мне много времени не надо.

Бажин начал чистить зубы. Машка, прополоскав рот, скривилась: от остро-мятного вкуса пасты ее начало подташнивать.

Потом она надела серый свитер с открытой спиной, джинсы и присела на кровать, расчесывая волосы и ожидая продолжения разговора. Пора бы уже привыкнуть к Бажину. Хотя, возможно, образ его мыслей ей не удастся постигнуть никогда.

— Маня, ты не знаешь, почему у меня плечо болит? — спросил Виталий, выходя из ванной и крепко потирая левое плечо.

— Знаю. Потому что сексом заниматься надо на кровати в спальне, а не на полу в гостиной.

— Нет, это я, наверное, в спортзале еще потянул.

— Сильно болит?

— Не сильно, но раздражает.

Маша отнесла в ванную щетку для волос и вернулась с мазью от ушибов и растяжений.

— Снимай футболку. Я тебя намажу, а то будешь рычать на всех со злости.

— Конечно, буду.

Бажин послушно стянул с себя черную футболку, и Мария стала аккуратно втирать ему мазь в плечо.

— Метнуться за кольцом?

— О, нет, — напряженно улыбнулась она, — только давай без этого пафоса. Боюсь, не выдержу. Не надо, правда.

Он расслабился и легко вздохнул. У Машки такие мягкие руки. Очень нежные. Ему нравилось, когда она трогала его, гладила, ласкала во время секса или просто касалась невзначай. Только сейчас она стала делать это свободно. Сама тянулась, сама к нему шла. Провожала поцелуем и встречала поцелуем, а раньше такого не было. Иногда мелькало что-то в ее темных глазах, что-то тайное и тревожное, но он не лез к ней с вопросами. Все пройдет. Уже проходит.

— Хорошо, что ты меня правильно понимаешь. Ты же не сомневаешься, что я могу все это устроить? Кольцо с бриллиантом в твою голову, ресторан, оркестр под луной… всю эту романтическую муть.

— Не сомневаюсь. Только этого не нужно. Точно не сейчас, — тихо ответила и отошла от него, чтобы положить мазь на место и вымыть руки. И чтобы взять паузу в мыслях. Им обоим она нужна.

Снова подойдя к Виталию через минуту, Маша обвила рукой его шею и уселась к нему на колени.

— Не хочу, чтобы это выглядело как попытка купить твое согласие. Я же не из этих соображений исхожу, — продолжил он.

— Из каких?

— Услышал твой крик души: «Не знаю, что со мной будет завтра». Вот и говорю тебе, что завтра мы поженимся. Если ты согласишься. «Завтра» — условно. Это направление, в котором тебе стоит развивать свои мысли. Это тот коридор, по которому тебе нужно двигаться.

— Ты стал заботиться о моих чувствах? — улыбнулась.

— Маня, не язви.

Она мягко усмехнулась:

— И мне даже можно подумать?

— Думай. Ты же когда-нибудь представляла, что у тебя есть семья, муж, дети?

— Конечно, представляла. Как и все.

— Теперь просто представь, что муж твой — я, а дети твои — от меня. Я же не самый плохой вариант?

— Нет, не самый. Как вариант ты очень даже хорош. — Засмеявшись, поцеловала его в щеку.

— И потом, — он вдруг стал серьезным, — это на девку Бажина можно покуситься. Попровоцировать меня на нервы. А на жену нельзя. Жену Бажина трогать нельзя. Это совсем другое дело. Думай, Манюня. Все равно я тебя никому не отдам и никуда не отпущу, думай.

— Вот именно поэтому твое согласие дать мне время на раздумья звучит не очень правдоподобно. Вернее, очень неправдоподобно.

— Машенька, я действительно хочу, чтобы ты обо всем подумала. Потому что «жена» — это не просто новая фамилия и штамп в паспорте, это образ жизни, образ мыслей. Это целый ряд моральных обязательств, как по мне. Я думаю, ты понимаешь, о чем я.

— Да, я понимаю, — без улыбки кивнула она.

— Вот и хорошо. Пойдем позавтракаем, и поеду я поработаю. А то пока я тут с тобой философствую, у меня пол-офиса документов вынесли.

— Каких документов?

— По двум дочерним предприятиям.

— Зачем? — выдохнула Машка.

— Видимо, хотят впаять мне легализацию денежных средств.

— Боже…

— Не, Манюня, бог тут совсем ни причем.

— А что ты тут правда философствуешь, если у тебя там документы изымают? — воскликнула Маша.

— А я таким образом оказываю следствию полное содействие. Или ты думаешь, в первый раз так под меня копают? — Встал с кровати и

подтолкнул Машку к двери.

— А если тебя вызовут на допрос?

— Конечно, вызовут. Раз документы изымают, значит вызовут. И тогда, Маня, я побреюсь, надену белую рубашку и поеду в Следственный комитет с гладко выбритой рожей говорить всю правду, — засмеялся он. — Пойдем. Есть хочу. Надя, наверное, уже накрыла завтрак.

На кухне пахло свежей выпечкой и кофе. При виде лимонного пирога Маша скривилась, снова встревожившись от своей тайной мысли.

— Что? — Виталий тут же уловил ее странную реакцию.

Она в ответ поджала губы и, нахмурившись еще больше, уставилась в телефон.

— Маша, — сказал он строже. — Что там такое?

— Там календарь. — Отложила телефон и странно взглянула на Виталия. — Вот думаю, сейчас тебя обрадовать или потом, когда домой вернешься. А то скажешь, что у тебя из-за меня снова весь день через… одно место.

— Нет уж, давай сейчас.

Маша глубоко вздохнула, набираясь то ли кислорода, то ли смелости.

— Знаешь, я легко могу представить, что у меня от тебя дети, потому что у меня… задержка.

Бажин, услышав это, изменился в лице. Не двинулся, не дернулся, но как-то в один миг весь неуловимо собрался, сконцентрировав на ней острый взгляд. Это напряжение жило в нем несколько секунд, но потом словно растворилось, и Виталий, выдохнув, подался вперед к столу. Облокотился на него, подперев рукой подбородок.

— Маня, главное вовремя об этом вспомнить.

— Молчи, — остановила она его. Скрестила руки на груди и насупилась. И без него прекрасно все понимала.

— Сколько?

Машка приложила пальцы к губам, будто боясь озвучить ответ.

— Около недели.

Виталя кашлянул, прочищая горло, но не заговорил, а только улыбнулся тихой непонятной улыбкой.

— Может, это просто… бывает же такое… — осторожно начала она.

— Не-не, Манюня, я думаю, мы уже приехали. Дофеячилась ты.

— Я дофеячилась? Это ты дофеячился. Маня, а давай так… Маня, а давай в душе… Маня, я ненавижу презервативы… Блин, вот только этого нам

сейчас не хватало.

— Счастье давит со всех сторон, я прям чувствую на своих плечах этот пресс. Так обычно в жизни и бывает.

— Ага. Только Маня решила, что она в этой жизни вообще может что-то решить!

Бажин рассмеялся:

— Вот.

— Что вот?

— Нашлась истинная причина твоих переживаний. И нервозности, и мнительности…повышенной тревожности, раздражения, и «ты, сволочь, меня не слышишь, не понимаешь, делаешь все, как тебе надо и не думаешь о моих чувствах». Чем там еще беременные страдают?

Чем больше Маша проникалась мыслью о возможной беременности, тем сильнее ее охватывала паника, хотя она всеми силами старалась ей не поддаваться. Может, рано еще паниковать.