Ставка на выбывание (СИ) - Сергеева Оксана Михайловна - Страница 17

Бажин подхватил ее за талию и, приподняв над полом, прижал к себе. Как обещал, вся Машкина неловкость исчезла, а по телу токами побежало тепло.

— Пойдем в спальню.

— Не пойду.

Он засмеялся и понес ее к лестнице.

— Пусти! С ума сошел! — возмущалась Машка, вцепившись в черную рубашку на его плечах.

— Платье приподнимешь и все.

— Отпусти меня!

— Поужинаешь со мной?

— Поужинаю! Все, хватит! — засмеялась.

— Наденька очень вкусно готовит.

— Наденька?

— Надежда Алексеевна.

— Ты зовешь ее Наденькой?

— Да. По-свойски. Наденька, накрой нам на террасе! — громко распорядился Бажин.

— Конечно, Виталий Эдуардович, — где-то совсем рядом за ее спиной раздался голос домработницы.

Машка округлила глаза и перестала трепыхаться.

— Вот ты наглец, — прошептала.

Виталий с довольным видом поставил ее на пол.

— Наденька сама все давно понимает, можешь не переживать по таким пустякам.

— Ладно, — выдохнула Машка, решив последовать его совету и наплевать на все. Почти на все. — Я только позвоню сестре, что задержусь, а то она меня ждать будет.

— Сестра родная?

— Нет, двоюродная. Мы в одном доме живем, я к ней часто захожу. — Указала в сторону ванной комнаты. — И руки как раз помою.

Когда Мария вышла из ванной, Виталий уже был не один, с ним в гостиной находился мужчина. Машу сразу поразили его внимательные живые глаза. От такого взгляда хотелось спрятаться, от него становилось холодно. Мужчина был явно в возрасте, но выглядел моложаво и подтянуто.

Увидев ее, он замолчал.

— Наверное, мне лучше уйти, — смутилась она. В комнате почувствовалось напряжение.

— Пойдемте ужинать. Надежда Алексеевна уже накрыла. — Бажин стремительно шагнул к ней и, подтолкнув в спину, увлек на террасу.

— Виталий Эдуардович, что-нибудь еще нужно? — с услужливой вежливостью спросила Надежда Алексеевна, как только все уселись за стол.

— Нет, спасибо. Все прекрасно. Маша?

— Машенька, может быть у вас есть какие-то особенные пожелания? — улыбнулась ей женщина.

— Нет, спасибо, — улыбнулась и Мария.

— Станислав Игоревич? — обратилась домработница к мужчине.

Он с улыбкой качнул головой.

— Надежда Алексеевна, как всегда, очень внимательна к твоим гостям.

— Итак, Маша, познакомься. Это Юдин Станислав Игоревич. Близкий, очень близкий мне человек. Он, можно сказать, мне как отец. Станислав Игоревич, это Маша.

— Тоже очень близкий тебе человек, надо полагать? — открыто улыбнулся Станислав Игоревич.

— Определенно.

— Ох, люблю я его, стервеца, — тряхнул сжатым кулаком Юдин. — За характер! За злость! За хорошую такую агрессию! Как он рвет и мечет, добиваясь своей цели. И на все плевать…

— Приятного аппетита, — пожелал всем Виталий, обрывая гостя на полуслове.

Но тот не собирался умолкать:

— Я так не умею. До сих пор не научился. Все о людях думаю. А он… Не угодили — на улицу. Представляете, Мария, трех вице-президентов сегодня уволил! Трех! Раз, и все!

Маша вскинула на Юдина глаза, разумеется, не собираясь ничего комментировать. Она сидела и не могла справиться со странным чувством: почему-то все происходящее казалось неуместным и неправильным.

— У меня на это есть веские и объективные причины.

— Возможно. Должен сказать, что объективность каждого зависит только от угла зрения. Наши с тобой принципиально отличаются. С другой стороны… Молодая кровь всегда горячее. Что ни делается, все к лучшему.

— Сейчас не совсем подходящее время, чтобы обсуждать это, — резковато ответил Виталий.

— Ты прав, поговорим об этом завтра. Сейчас действительно совсем не время. Тем более с нами в компании такая очаровательная барышня, давайте побеседуем о чем-нибудь приятном.

— Вопрос закрыт моей подписью. Говорить больше не о чем.

У Юдина дрогнула щека, он заставил себя улыбнуться:

— Вот что это? Наглость? Дерзость? Хамство? Что? Мария, вы уже разобрались в сложностях его характера? Всю жизнь знаю и до сих пор иногда не могу понять. А женщины же по-особенному чувствует. Я даже могу с уверенностью утверждать, что женщины знают о мужчинах намного больше, чем сами мужчины. Вам природой дано забраться в самое темное и неизвестное, в самые далекие уголки наших душ, — добродушно распалялся Юдин, при этом неотрывно глядя на Машу.

Смотрел он на нее так внимательно и выжидающе, что пришлось ответить:

— Позволю себе предположить, что здесь нет никакого подвоха. Возможно Виталий просто отстаивает твердо принятое решение. Это же совершенно нормально — отстаивать свое решение, если ты полностью уверен в своей правоте.

— Браво! — Юдин захлопал в ладоши. — Браво! Золотые слова! Самое главное не только принять решение, но и отстоять его. Дойти до конца и не пожалеть об этом…

— Можешь смело вписать это себе в заслуги, — неожиданно перебил Бажин. — Именно ты меня этому научил. Если б не ты, я сейчас жрал бы наркоту где-нибудь на Ибице, катался на яхтах да девок трахал. А так пришлось стать приличным думающим человеком.

— Ох, ты неисправим, зачем же так резко, — качнул головой и послал Маше извиняющийся взгляд. — Но я его понимаю. Такая трагедия…потерять обоих родителей сразу. Любой зачерствеет. Для нас всех это ужасная трагедия, я до сих пор так и не могу прийти в себя, — тяжело вздохнул, вдруг потеряв твердость в движениях. Рука дрогнула, когда Юдин поднял стакан с водой, чтобы сделать глоток. Отпил он с трудом, будто мешал ком в горле. — Столько лет прошло, а все будто вчера случилось…

Маша посмотрела на Виталия. Он с отрешенным видом смотрел в свою тарелку, словно не мог решить, какой кусочек мяса наколоть на вилку.

Почему-то ей тут же представились вода и камень. Бажин — застывший в одной позе, опасно спокойный. И Юдин — волнующийся, подвижный, то наступающий, то убегающий, как морская волна.

На последних словах Станислава Игоревича Виталий постучал вилкой по тарелке и поднял взгляд.

Юдин тут же осекся, виновато улыбнувшись:

— Прости, неуместный разговор.

— Угу, — кивнул Бажин, продолжив есть.

— Мне все же хочется укорить тебя, дорогой племянник. Почему ты не познакомил нас раньше? Мария, мы нигде раньше не могли видеться? Чем вы занимаетесь?

— Машенька очень скромна и не любит к себе повышенного внимания, — ответил за нее Виталий. — Я тебе советую не быть таким навязчивым, а то ваши отношения испортятся.

— Как скажешь, — смирился Юдин и снова потянулся к воде. — Честно говоря, я не понимаю, как вы можете это есть. Надежда совсем разучилась готовить. Все ужасно пересоленое. Невозможно. Я не могу это есть. — Отодвинул от себя тарелку.

— А по мне, так все вполне прилично. Очень вкусно. Просто Надежда Алексеевна давно привыкла готовить только для меня. Именно так, как люблю я.

Машка глянула в свою тарелку с тайным недоумением. Ничего не пересолено. Все идеально. Травы и специи, и острота. Все к месту, лучшего вкусового сочетания не придумаешь.

Минут через пятнадцать Юдин ушел, сославшись на дела и на то, что и так задержался.

Надежда Алексеевна зашла на веранду, поинтересоваться, нужно ли что-нибудь еще.

— Наденька, Юдин на тебя жаловался. Сказал, что ужин был отвратительный, еда ужасно пересолена.

— Да что вы! — Женщина приложила руку к груди и чуть пригнулась, словно ей неловко было говорить громко: — Простите, Виталий Эдуардович.

Мне кажется у него что-то с желудком, может, кислотность повышена. Или с чувствительностью рецепторов что-то не так. Ему стоит побеспокоиться о здоровье, возраст все-таки.

Бажин сдержал улыбку:

— Наверное.

— Вы же сами все пробовали. Неужели так плохо? — забеспокоилась она.

— Нет, все превосходно. Как всегда.

— Машенька, как вам ужин? Я очень старалась.

Маша пожала плечами и улыбнулась:

— Все было очень вкусно, Надежда Алексеевна. Спасибо.

Надежда снова расцвела в улыбке:

— Я принесу кофе. И десерт.