Юные орденоносцы - Жариков Андрей Дмитриевич - Страница 12

Фашисты, не щадя и своих солдат, открыли огонь прямой наводкой. Немало уничтожили немцев. Но и партизанский великан был смертельно ранен. Тогда отважный, прославившийся во многих боях лейтенант Гаранин со своим взводом сделал новую попытку вырваться из кольца. Гитлеровцы бросили против горстки партизан шесть танков и гаранинцы оказались отрезанными от главных сил своего отряда.

Лейтенант, израсходовавший все патроны, был схвачен немцами, но живым не сдался. Он вырвал у гитлеровца штык, заколол двоих фашистов, а потом вонзил штык себе в сердце.

Как и взрослые, все трудности партизанской жизни мужественно переносил Сережа. Но мальчишка окончательно ослаб, в глазах темнело, ноги подкашивались и очень хотелось спать.

Под вечер бой затих. Наблюдатели сообщили, что фашисты подтягивают кавалерийскую часть, производят перегруппировку. Нужно ожидать новую атаку гитлеровцев.

— Коммунисты и комсомольцы, к командиру! — послышалась команда.

— Идем, Сергунька, — сказал комиссар, — потолкуем, что и как.

Под ветвями гигантской сосны собралось человек двадцать пять. Лица заросшие, глаза лихорадочно блестят.

Андреев встал, обвел взглядом присутствующих и коротко спросил:

— Ваше мнение, товарищи?

— Будем биться до последнего патрона! — твердо сказал Николай Горохов.

— Не сдаваться же гадам, — поддержали его другие.

— Я предлагаю собрать все силы в один кулак и на узком фронте ночью в рукопашную… — произнес комиссар. — Умереть мы всегда успеем…

И вдруг поднялся маленький старик в заячьей шапке, тот самый, который в отряд пришел совсем недавно, и сказал:

— Я вот что скажу, товарищи дорогие, мальчонку надо спасти. Ему жить да жить. А как спасти, пущай сам думает, может того… к ним пойдет?

К старичку подошел комиссар.

— Нет, дед Архип, Сергунька в плен не пойдет. За его голову немецкое командование железный крест обещает. Не дело говоришь, дед. — Комиссар задумался, потер виски и положил на плечо парнишки руку. — Вот что… Надо зарыть его в снег, а самим отходить к западной группе отряда. Там мы и ударим в штыки… Тем самым мы отсюда отвлечем немцев. Преследуя нас, гитлеровцы уйдут с того места, где мы зароем Сергуньку. Ночью, когда все стихнет, он встанет…

Сергей вскочил:

— Верно! Я проберусь к советским войскам, и они выручат вас…

— Хорошо сказку говоришь, да как получится? — прошамкал дед. Он снял заячью шапку и бросил Сергею прямо в руки. — Пригодится, возьми.

Сергей отказывался, но Николай Горохов толкнул в бок:

— Бери, под снегом не жарко.

— Товарищи коммунисты и комсомольцы, — обратился вдруг комиссар к собравшимся. Лицо его приняло неожиданно торжественное выражение, — вношу предложение принять Сергея в члены ВЛКСМ. Пусть на это ответственное задание пойдет он, как комсомолец. Кто за?

Взметнулись вверх руки.

Сергей не ожидал этого. Он растерянно огляделся, потом встал по стойке «смирно» и прижал к ноге трофейную винтовку:

— Обещаю… В общем, ваш приказ выполню! — сказал он срывающимся от волнения голосом.

Дальше говорили о плане действия отряда, но Сергей не слушал, он уже думал о задании, как лучше выйти к своим… «Эх, жаль, так Петр и не увидел, как меня приняли в комсомол…»

— Ну как, не струсишь? — перебил его размышления капитан.

— Не маленький, — сурово сжав губы, ответил Сергей.

Выбрали место поближе к дороге. В углублении сделали из веток постель, а когда Сергей лег, его укрыли белым маскировочным халатом и засыпали снегом.

— Тут вот щелка есть, поглядывай, — сказал комиссар. — Когда все затихнет, вставай и по компасу — на восток. Ты слышишь?

— Слышу! — Сергей глянул в щель и увидел серую повязку, на которой Демьяныч носит свою раненую руку.

— Не усни! А повстречаешь наших, пусть не мешкают!

— Есть! — ответил Сергей. — Все будет сделано!

— До встречи! — попрощался командир.

— До скорой встречи! — послышалось из-под снега.

Наступила тишина, и Сережа почувствовал тоскливое одиночество. Ориентировку во времени он потерял сразу же, как только остался один. То казалось, что уже прошло не меньше часа, то как будто вот-вот заглохли тяжелые шаги комиссара и не прошло и пяти минут.

Во скольких боях приходилось бывать и не робел, а под снегом показалось страшно.

Ноги стали мерзнуть сразу же. Спохватился, что не переобулся, не сменил сырые портянки, но теперь уже поздно. Потом возле лица подтаяло и за ворот покатились ледяные капли воды. Пошевелиться — свалишь маскировку.

Незаметно холод стал пробираться под шубенку. Лишь заячья шапка грела хорошо и голова не мерзла, а вот ноги…

Сережа и пальцами шевелил, и приловчился ногами постукивать, не согревает. Потом почувствовал покалывание в ступнях и нестерпимую ломоту в коленях: «Может, встать?»

Сначала в тишине даже было слышно, как синичка попискивает, а потом вдруг где-то совсем близко застрочил автомат, потом стрельба послышалась чуть дальше, потом еще дальше. Кто-то пробежал рядом, чуть не наступив на голову. Затем на мгновение все стихло.

Неожиданно рядом заржала лошадь тонким и протяжным голосом, будто засмеялась. Затем лошадь, фыркая, всхрапывала, а всадник громко сморкался. Лошадиный топот был так близко, что Сережа забеспокоился, как бы всадник не наехал на него. Но все обошлось благополучно. Топот стал удаляться.

Сережа слышал чужую речь, хруст прихваченного морозцем снега. Немцы говорили мало, отрывисто. Видимо, разведчики. Скажут слово — молчат, потом еще несколько слов — опять молчат.

Над самым ухом немец смачно чавкал, скреб ложкой в котелке. У Сергея заурчало в животе. Это очень напугало его. Вдруг услышат… Со страху колотила мелкая дрожь.

Когда конский топот затих, кто-то недалеко стал кашлять и закурил махорку. Терпкий запах проникал даже через снег.

«Кто это? — думал Сергей. — Если враг, почему один, если свои, то зачем здесь, где только что были немцы?» Запах махорки стоял очень долго. Хотя все смолкло, Сергей решил пока не двигаться. В маленькое отверстие перед левым глазом было видно лишь кусочек неба и сучок сосны. Звезды еще не загорелись, но небо уже посинело, и белое, разорванное в клочья облако, как стайка голубей, парило над лесом.

Стрельба все удалялась и удалялась. Потом стали слышны лишь взрывы гранат и далекий стук пулеметов. Над головой кто-то осторожно прошуршал, и хрустнула ветка.

«Кто это? Не следят ли за мной?» — подумал Сергей и тотчас увидал на сучке серенькую белочку. Ее круглый глаз смотрел прямо в отверстие, через которое наблюдал Сергей. Пушистый хвост лежал на спине.

Если уж белка спокойно сидит так низко на сучке, значит, по близости никого нет.

— Дорогая ты моя разведчица, — тихо сказал он и смело встал.

Белка сначала удивилась, увидев внезапно появившегося человека, потом бросилась на ствол сосны и мгновенно оказалась на верхушке дерева. Смотрит оттуда, не поймет, что за чудо, как мог снежный холмик превратиться в человека?

На снегу рядом с тем местом, где была постель, лежал размоченный окурок. Стало ясно, почему так сильно пахло махоркой.

Дорога была каждая минута. Сергей шагнул и… упал. Ноги, как деревянные. Он встал, хотел, не обращая внимания на боль, двигаться, но сил не хватило, опять упал.

«Обморозил ноги», — мелькнула догадка. Но идти надо. От него зависит жизнь многих людей. Они ждут помощи.

Сергей пополз. Со злости даже заплакал. Ни руки, ни ноги не слушались. Полз медленно и долго. От движения немного согрелся и почувствовал, что ноги в суставах уже сгибаются. Встал, сделал несколько шагов, но снова упал. На этот раз уже не от боли, а оттого, что закружилась голова. Сердце билось часто, земля качалась, как люлька.

Уцепившись за куст, он стал подниматься и нащупал рукой мерзлую рябину. Ягод оказалось мало — всего лишь горстка, но от них стало как-то теплее, вроде сил прибавилось.

«Вот кончится война, целое ведро наберу этих ягод и съем за один раз», — подумал Сережа. Уж очень вкусной показалась горьковатая мерзлая рябина.