Ведьмина зима (ЛП) - Арден Кэтрин - Страница 11

Ольга гладила волосы дочери. Саша видел вблизи, что рука Ольги дрожала.

— Там была толпа, — тихо сказал Саша. — Вася…

Ольга прижала палец к губам, взглянув на плачущую девочку. Но она на миг закрыла глаза.

— Господь с ней, — сказала она.

Марья подняла голову.

— Дядя Саша, Вася вернулась с тобой? Мы ей нужны, она будет грустить.

— Маша, — нежно сказала Ольга. — Нам нужно помолиться за Васю. Боюсь, она не вернулась.

— Но она…

— Маша, — сказала Ольга. — Тише. Мы не знаем, что случилось. Нужно подождать. Утро вечера мудренее. Может, поспишь немного?

Марья не стала. Она поднялась на ноги.

— Она должна вернуться! — закричала она. — Куда она пошла, если не вернулась?

— Может, к Богу, — твердо сказала Ольга. Она не врала детям. — Пусть ее душа покоится с миром.

Девочка смотрела на маму и дядю, в ужасе раскрыв рот. А потом повернула голову, словно в комнате говорил кто — то еще. Саша проследил за ее взглядом в угол у печи. Там никого не было. Холодок пробежал по его спине.

— Нет! — закричала Марья, отпрянула от рук мамы. Она потерла мокрые глаза. — Она не у Бога. Ошибаетесь! Она… где? — потребовала Марья у пустого места возле пола. — Полночь — это не место.

Саша и Ольга переглянулись.

— Маша… — начала Ольга.

Движение на пороге. Они вскочили. Саша повернулся, грязная ладонь легла на рукоять меча.

— Это я, — сказала Варвара. Ее светлая коса растрепалась, на ее одежде была сажа и кровь.

Ольга глядела на нее.

— Где ты была?

Варвара сказала без церемоний:

— Вася жива. Была, когда я ее покинула. Они собирались сжечь ее. Но она сломала прутья клетки и незаметно выпрыгнула. Я увела ее из города.

Саша надеялся. Но не думал, как…

— Незаметно? — но он подумал о вещах важнее. — Куда? Она была ранена? Где она? Я должен…

— Да, она ранена. Ее побила толпа, — едко сказала Варвара. — И она чуть не сошла с ума с магией, это нашло на нее в отчаянии. Но она жива, и ее раны не смертельны. Она сбежала.

— Где она теперь? — резко спросила Ольга.

— Она пошла дорогой в Полуночи, — сказала Варвара. На ее лице была странная смесь очарования и возмущения. — Может, даже дойдет до озера. Я сделала все, что могла.

— Мне нужно к ней, — сказал Саша. — Где эта дорога в Полуночи?

— Нигде, — сказала Варвара. — И всюду. Но только в полночь. А уже не полночь. И у тебя нет того зрения, той силы, что пустит на дорогу. Она вне твоей досягаемости.

Ольга хмуро смотрела на Марью и Варвару.

Саша потрясенно сказал:

— Хочешь, чтобы я поверил на слово? Бросил сестру?

— Не в том дело. Ее судьба не в твоих руках, — Варвара опустилась на стул, словно не была слугой. Что — то немного изменилось в ее поведении. Ее глаза были встревоженными. — Пожиратель на свободе, — сказала она. — Существо, что люди зовут Медведем.

Даже после того, как Вася рассказала им правду после пожара Москвы и спасения снегом, Саша едва верил рассказу сестры о чертях. Он хотел потребовать снова, чтобы Варвара рассказала, где была Вася, но вмешалась Ольга:

— Что значит, Медведь на свободе? Кто это? И что он сделает?

— Не знаю, — сказала Варвара. — Медведь — один из самых сильных чертей, повелевает нечистыми силами земли, — она говорила медленно, словно вспоминала давно забытый урок. — Он хорошо знает разумы людей, склоняет их к своей воле. Больше всего он любит разрушение, он будет стремиться к этому, — она покачала головой и вдруг снова стала Варварой, умной и практичной служанкой. — Это подождет утра. Мы все ужасно устали. Дикая девица жива, до нее не дотянутся ни друзья, ни враги. Может, поспим?

Тишина. Саша мрачно сказал:

— Нет. Если я не могу пойти к ней, я хотя бы помолюсь. За мою сестру, за этот безумный город.

— Город не безумен, — возразила Марья. Она слушала их разговор, черные глаза пылали, а потом она повернулась к невидимой силе в углу. — Это был мужчина с золотыми волосами. Он заставил их так сделать. Он говорил с ними, разозлил их, — она задрожала. — Он пришел ко мне той ночью, заставил пойти с ним. Люди слушают, когда он говорит. У него очень красивый голос. И он ненавидит тетю Васю.

Ольга обняла дочь. Марья снова плакала, но она уже устала.

— Тише, милая, — сказала она дочери. Саша ощутил, как вытянулось его лицо.

— Священник с золотыми волосами, — сказал он. — Константин Никонович.

— Наш отец укрыл его. Ты привел его в Москву. Я поддерживала его тут, — сказала Ольга. Ее привычная сдержанность не скрывала ее взгляд.

— Я пойду молиться, — сказал Саша. — Если в городе черт, я могу против него лишь молиться. Но завтра я пойду к Дмитрию Ивановичу, чтобы этого священника судили.

— Ты должен убить его своим мечом, дядя Саша, — сказала Марья. — Ведь он очень плохой.

Саша поцеловал их и ушел в тишине.

— Спасибо, что спасла нашу сестру, — сказала Ольга Варваре, когда Саша ушел.

Варвара молчала, но женщины сжали руки друг друга. Они давно были знакомы.

— Расскажи больше о черте, что пришел в Москву, — добавила Ольга. — Если это касается безопасности моей семьи, это не может ждать до утра.

7

Чудовище

В другой части Москвы в черный холодный час перед рассветом крестьянин и его жена лежали на печи его брата и не спали. Они потеряли избу, вещи, первого ребенка в пожаре прошлой ночью, с тех пор ни не спали.

Тихий стук донесся со стороны окна.

Тук. Тук.

На полу пошевелилась семья брата. Стук продолжался, ровный, монотонный, сначала в окно, потом в дверь.

— Кто это может быть? — пробормотал муж.

— Кому — то нужна помощь, — сказала его жена, голос охрип от слез, что она пролила за день. — Открой.

Ее муж с неохотой слез с печи. Он прошел к двери, обойдя жалующиеся тела семьи брата. Он открыл дверь и прошел к входной двери.

Его жена услышала его всхлип, а потом стало тихо. Она поспешила за ним.

Фигурка стояла в дверях. Его кожа почернела и облетала, можно было увидеть участки белой кости под прорехами в его одежде.

— Мама? — прошептал он.

Мать мертвого ребенка завизжала так, что разбудила бы мертвого, но мертвые уже проснулись. Крик разбудил их соседей, что спали тревожно после пожара. Люди открыли ставни и двери.

Ребенок не вошел. Он отвернулся и пошел по улице. Он шел, шатаясь. Его глаза в свете луны были ошеломленными, испуганными и решительными.

— Мама? — сказал он.

Сверху и по сторонам проснувшиеся соседи глазели и указывали.

— Матерь Божья.

— Кто это?

— Что это такое?

— Ребенок?

— Какой ребенок?

— Нет, Боже упаси, это маленький Андрюша… но он мертв…

Голос матери ребенка стал громче:

— Нет! — закричала она. — Нет, прости. Я здесь. Малыш, не бросай меня.

Она побежала за мертвым мальчиком, скользя по подмёрзшей земле. Ее муж выбежал за ней. В толпе был священник, и муж схватил его и потащил за собой.

— Батюшка, сделайте что — нибудь! — закричал он. — Пусть он уйдет! Молитвой…

— Упырь!

Слово — жуткое слово из легенд, кошмаров и сказок — неслось от дома к дому, и с ним приходило осознание. Слово с шипением расходилось по улице, росло, пока не стало стоном, криком.

— Мертвый мальчик. Он ходит. Мертвый ходит. Мы прокляты. Прокляты!

Шум рос. Загорались лампы, факелы становились золотыми точками света под тусклой луной. Гремели крики. Люди падали в обморок, плакали или звали Бога на помощь. Некоторые открывали двери и выбегали посмотреть, что за беда. Другие запирали дверь, заставляли семьи молиться.

Но мертвый ребенок все шел на дрожащих ногах по холму к кремлю.

— Сын! — задыхалась его мать, пока бежала рядом с ним. Она не осмеливалась коснуться его: то, как плохо гнулось его тело, показывало, то он не живой. Но в его глазах — она была уверена — было что — то от ее сына. — Дитя мое, что это за ужас? Бог вернул тебя нам? Ты пришел как предупреждение?