Выхожу тебя искать - Данилова Анна - Страница 45
- Предыдущая
- 45/87
- Следующая
– Вези, конечно…
И вдруг она услышала этот звук, этот страшный крик и удар, после которого стало тихо… Машина стояла совсем рядом с оградой палисадника, а потому Юля, не выходя из машины, могла видеть все, что только что произошло у нее на глазах, пока она разговаривала с Щукиной. Но в это было невозможно поверить.
«Уж лучше бы они бросались сами…» – звук ее собственного голоса еще стоял в ушах, но на него наслаивался какой-то посторонний шум. Юля широко раскрытыми глазами смотрела, как тяжелое тело пожилой женщины продолжает медленно насаживаться, скользя, своим мертвым грузом на черные, тонкие и острые прутья ограды палисадника. Это было ошеломляющее зрелище, при виде которого у Юли перехватило дыхание, а из горла вырвалось хриплое бульканье… Мозг продолжал отмечать детали: женщина большая, полная, в черном платье, упала именно на то место в ограде, где нет поперечины, и теперь продолжает неотвратимо скользить вниз, к траве, а голова уже уткнулась в пыльный лопух и изо рта несчастной льется густая алая кровь… Белые, в голубых прожилках, ноги неестественно вывернуты, сквозь одну прошел тоже черный прут…
Откуда-то прибежали люди, они в отличие от Юли, находящейся в нескольких шагах от мертвого тела, еще не знали, что женщина погибла, что никакая «Скорая», за которой послали, уже все равно не спасет.
…Она очнулась только в агентстве. Вошла белая как полотно, села в кресло, судорожным движением схватила пачку Надиных сигарет и, не проронив ни слова, закурила.
– Что-нибудь случилось? Ты звонила Крымову? – Надя склонилась над Юлей, она хотела заглянуть ей в глаза.
Юля подняла голову – в глазах ее стояли слезы.
– Надя, из дома, где жил Оленин, выбросилась старушка… Она упала на колья ограды. Это было прямо у меня на глазах…
– Не может быть… – Надя сползла по стеночке, едва не упав на пол. – Юля, этого не может быть… Ты же сама сказала…
– Умом я понимаю, – продолжала Юля, глядя невидящим взглядом куда-то в пространство, – что это просто чудовищное совпадение, ведь никто же не мог слышать моих слов… Но это ужасно… У нее изо рта лилась кровь, как из молодой… и так много было крови…
Надя дала ей успокоительную таблетку, напоила кофе.
– Все, успокойся. Если хочешь, поспи даже. Ты просто оказалась свидетелем самоубийства… Милиция приехала, ты видела?
– Да, за каких-нибудь четверть часа там появилась и милиция, и «Скорая помощь».
Надя уже звонила Сазонову. Юля слышала, как она выпытывает у него информацию о происшествии в Фонарном переулке. Сквозь заслон из ничего не значащих фраз, которыми пользовалась Надя, чтобы как-то разговорить, очевидно, находящегося в дурном настроении Сазонова, Юля услышала главное: женщина, выбросившаяся из окна, жила через стенку с покойным Олениным. Еще одно совпадение?
Она проспала минут двадцать, не больше, но этот сон освежил ее. «Вот так же, наверно, спала и Ланцева», – подумала Юля, вспоминая рецепт молодости, которым поделилась с ней Лена Ланцева в их первую встречу.
Кабинет Крымова, где стоял диван, на котором она сейчас лежала, казалось, скучал без своего хозяина.
Юля вышла в приемную: Надя готовила бутерброды. Жизнь продолжалась.
В четыре часа пополудни, немного успокоившаяся и отдохнувшая, Юля Земцова уже мчалась на машине в центр города по адресу, раздобытому неимоверными усилиями Щукиной, туда, где проживала семья стоматолога Засоркина Льва Борисовича. По пути она, по совету той же Щукиной – теперь ее доброго ангела, заехала в магазин, предусмотрительно закупив еды почти на целую неделю, после чего, вспомнив про Крымова, позвонила и ему.
– Крымов, это я.
– Наконец-то! Ты что сделала с Шониным? Я видел его мельком, выглядит он ужасно, весь оброс… Он, случаем, в тебя не влюбился?
– Нет, разве ты не знаешь, что кольцо, которое я купила у известного тебе Иноземцева – врача, помнишь? – по словам Олега Шонина, принадлежит, вернее, принадлежало его покойной сестре Инне Шониной?
Очевидно, Крымову потребовалось несколько минут, чтобы переварить услышанное.
– Ничего себе… Вот так Сережа… А что же ты мне не позвонила и ничего не сказала?
– Вот, говорю.
– Так надо же пасти его.
– Легко сказать… Шубин поручил своему мальчику, но уж не думаешь ли ты, что Сережа такой идиот, чтобы светиться рядом с подозрительным субъектом?
– Он очень осторожный, этот гусь, я его знаю… Да, знал бы он, как влип…
– Крымов, если передашь то, что я тебе сейчас сказала, Сазонову или Корнилову, распрощаешься со мной навсегда…
– А ты неплохо устроилась, моя милая, шантажируешь меня почем зря…
– Жизнь такая. Ты же понимаешь, что его нельзя пугать. И хотя он за свою шкуру продаст отца и мать, все равно – не торопись делиться новостью со своими друзьями из прокуратуры… Еще рано. Но я чувствую, понимаешь, чувствую, что стало тепло, что где-то кто-то уже совсем близко, вот только пока не вижу, где именно, а потому не могу схватить руками…
– Я рад, что ты говоришь так страстно о таких вещах… Но я был бы еще больше рад, если бы ты была сейчас со мной и так же страстно говорила совершенно о другом…
– Прекрати, мне сейчас не до этого… Если бы ты знал, что мне пришлось сегодня увидеть возле дома Оленина…
На Крымова рассказ о самоубийстве пожилой соседки Оленина произвел сильное впечатление.
– Ты думаешь, это как-то связано со смертью Оленина? – спросил он спустя несколько минут.
– Время покажет. Но для начала выясни, пожалуйста, с кем жила эта несчастная, в каких отношениях она была с убитым Олениным…
– Земцова, остановись… Кто кому должен давать задания, ты что, забыла?
– Нет, поэтому и говорю…
– Ты меня поняла? Ты поняла, что я тебя жду сегодня? Как освободишься, сразу же езжай домой, приводи себя в порядок – поедем в одно интереснейшее место…
– Куда?
– Секрет.
Засоркин сам открыл ей дверь. Увидев перед собой худощавого, но с животиком, рыжего и заспанного до безобразия мужчину, она почему-то сразу поняла, что видит перед собой именно Засоркина – грозу и опору всей женской половины пансионата «Заря».
– Добрый день… – Юля решила немного поразвлечься и повалять дурака. – Вы меня не узнаете?
Засоркин побледнел. Очевидно, он не привык, чтобы женщины, с которыми он крутил свои романы в «Заре», доставали его еще и дома, в святая святых, в лоне семьи.
– Извините, не припоминаю… Мы с вами уже где-то виделись?
– Ну, конечно! Вы же Лев Борисович?
– Правильно… Вернее, нет, я вас первый раз вижу. Вы кто и что вам нужно?
– В прошлом году вы запломбировали мне зуб, и я забеременела… Теперь вспомнили?
– Девушка, вы меня с кем-то спутали… – Лоб стоматолога покрылся испариной.
– Там внизу, – вдруг сказала Юля грозно, – в машине сидит мой муж. Он хочет с вами поговорить. Решайте сами, либо вы сейчас идете в машину и мы с вами разговариваем как цивилизованные люди, либо мой муж поднимается сюда к вам и беседует с вашей женой… Речь идет о совсем небольшой сумме, с помощью которой мы все вместе уладим наш небольшой конфликт… Ну так как? Вы дома сейчас один или за стенкой шебуршится весь ваш выводок во главе с очаровательной женушкой? Как ее, кстати, зовут, а то меня мой муж спрашивает, а я и не знаю…
Она несла еще какую-то околесицу и, хотя и чувствовала, что переигрывает, остановиться уже не могла – вошла в роль. Перепуганный насмерть Засоркин, однако, все понял как нельзя лучше и уже через минуту был одет.
– Хорошо, я готов переговорить с вашим мужем, только умоляю, извините, не помню вашего имени…
– Меня зовут Анна…
– Анечка, не надо скандала, у моей жены плохое сердце… у нас дети…
Они вышли из подъезда, Засоркин послушно, как жертва, сел в ее машину и сразу же окаменел: новый «Форд» многое сказал ему о семье, куда он посмел вторгнуться в прошлом году в силу своих природных страстей и свежего хвойного воздуха. Вот только Анну он совершенно не помнил, хотя она была чудо как хороша. Но сейчас он находился не в пансионате, где ему было все дозволено и все сходило с рук, а потому его тело, которое он так любил и которому никогда не отказывал, какую бы женщину оно ни возжелало, сейчас предательски и трусливо молчало, превратившись в бесформенную глыбу дрожащей плоти.
- Предыдущая
- 45/87
- Следующая
