Кровь (СИ) - Альбин Сабина - Страница 73

Завершив это нехитрое дело, парень неуютно ёжится и начинает нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, вперив взгляд в пустоту перед собой. Прямо у его ног широкой лентой тянется кровавый след, ведущий из злополучной комнаты на лестницу.

Драган, подойдя к разбитому окну, быстрым взглядом обводит комнату. Причудливый узор чёрных капель исполосовал стены напротив окна. Тёмные дорожки подтеков всё ещё ползут к полу, где брошен мрачно поблёскивающий люгер. Бесполезный фонарь, откатившись в угол, продолжает тупо пялиться в пустоту. Подле окна безжизненно стынет густая тёмно-красная лужа. Её края безобразно размазаны по холодному каменному полу, а тонкий перешеек соединяет её с чернильным пятном, мерзко пузырящимся там, где вампир потерял свою руку. Рядом с лужей брошена пара перепачканных, разбитых раций. Рассыпав свое содержимое, валяется разрезанный мешок. Драган носком ботинка тыкает напитавшуюся кровью землю и удовлетворенно качает головой. Подобрав пистолет, он с бесстрастным видом выходит назад в коридор.

Штефан, плохо скрывая нетерпение, спешит вернуться на лестницу. Драган спокойно сообщает:

— Meč ne obstaja. (Меча нет.)

Штефан хмуро выслушивает эту информацию.

— Preveriva past? (Проверим ловушку?) — он явно больше не хочет оставаться поблизости от кровавой комнаты.

Драган передает ему пистолет:

— Ta je Pašova. Daš jo mu? (Это — Пашин. Оставишь ему?)

Штефан молча прячет оружие за поясом, и оба начинают подниматься по лестнице.

***

Снег продолжает сыпать свои мягкие хлопья на холодные камни смотровой площадки. За невысоким бордюром, окружающем отверстие подъёмника, отчетливо чернеет бездонная пропасть. Засыпана снегом оставленная на полу, выломанная крышка.

Драган, видимо, подобравший у лестницы свой рюкзак, складывает в него свою ношу и достает фонарь. Штефан, склонившись над проёмом, деловито проводит рукой по внутренней стороне каменного колодца. Ладонь густо испачкана сажей. Парень с тяжелым вздохом смотрит в лицо Драгану:

— Nisva predvidela… Bilo je nujno, da je past delala ne le zunaj. (Не предусмотрели… Надо было, чтобы ловушка срабатывала не только снаружи.)

Драган отвечает ровным тоном, но брови его угрюмо сдвинуты:

— To ni v… ni tvoja krivda. (Это не в… не твоя вина.)

Штефан нервными движениями отряхивает сажу с руки и в сердцах восклицает:

— Od kod sploh je prišel?! Je se pojavil od nikoder! Mogoče tudi je nekje v gradu se skrival, in mi pa tega se nismo zavedali? (Откуда он только взялся?! Чёрт из табакерки! Может, он тоже где-то в замке прятался, а мы и не подозревали?)

— Ne, (Нет,) — уверенно возражает собеседник, — potreboval je grob, drugače ne bi postal vampir. (ему нужна была могила, иначе он не стал бы вампиром.)

Штефан нервно выдыхает и, кажется, вот-вот окончательно потеряет самообладание:

— Prekleto! Zakaj nismo mislili, da bo mogel priti? Saj vedeli smo za pomočnika! Sranje! (Вот чёрт! Ну, почему мы не подумали, что он может явиться?! Мы ведь знали, что был помощник! Дерьмо!)

Но встретив спокойный взгляд Драгана, он замолкает и забирает протянутый ему фонарь.

Штефан перешагивает через невысокую каменную кладку и, направив свет фонаря в темноту вертикально уходящего вниз тоннеля, начинает спуск. За ним следует Драган. Из колодца долетают звуки осторожных шагов и озабоченный голос Штефана:

— Upam, da si bova popravila, preden se vrne. (Надеюсь, получится всё восстановить до того, как он вернется.)

***

Ирена выходит на высокое школьное крыльцо. Мельком взглянув на сыплющее снегом небо, она торопливо сбегает по ступенькам, продолжая на ходу одеваться: наматывает на шею шарф, застёгивает куртку. Через секунду из дверей школы появляются взволнованные доктор Пеклич и Бэла. Отыскав взглядом Ирену, они бросаются вслед за ней. А та, не теряя ни минуты, спешит к парковке.

У дверей старенького внедорожника Тойоты преследователи наконец настигают спешащую женщину. Доктор Пеклич, переводя дыхание:

— Irena! Niti ne pomisli, da bi šla tja sama! (Ирена! Даже не думайте отправляться туда в одиночку!)

Бэла, для верности схватив подругу за рукав:

— Я с тобой! Если Гром окажется, где-то поблизости, я почувствую.

Ирена переводит мрачный взгляд с Бэлы на доктора, и тот с готовностью разъясняет слова Бэлы. Но не успевает женщина ничего возразить, как к дискуссии подключается тяжело дышащий инспектор:

— Doktor! Gospa Vasiljeva! Pojdita nazaj v šolo! Sam grem z Ireno! (Доктор! Госпожа Васильева! Возвращайтесь в школу! С Иреной поеду я!)

В какой-то момент все начинают говорить разом, сбивчиво и эмоционально, так что трудно различить даже отдельные слова.

В конце концов Бэла, ловко выхватив ключи из рук отвлёкшейся Ирены, забирается в машину и заводит мотор. Оставшаяся снаружи женщина рывком распахивает дверь и, повинуясь её жёсткому взгляду, Бэла пересаживается на пассажирское место. Машина трогается с места и быстро оставляет позади растерявшихся мужчин.

Впрочем, замешательство длится недолго. Инспектор прокашливается и не терпящим возражения голосом сообщает:

— Vzel bom motorne sani in prišel po obvozu hitreje kot onedve. In Vi morali bi ostati. Ljudje bodo bolj prepričani v Vaši prisotnosti. (Я возьму снегоход и в объезд доберусь быстрее их. А Вы должны остаться. Люди будут чувствовать себя увереннее в Вашем присутствии.)

Доктор с угрюмым видом соглашается и, задумчиво опустив голову, бредет назад к высокому крыльцу. За его спиной стрелой проносится шумный снегоход и через мгновение исчезает за тёмным поворотом.

Доктор берется за ручку двери и нос к носу сталкивается с древней старушкой. Судя по белым, как кипень, волосам и сухому морщинистому лицу, ей далеко за 80. Перебирая тонкими губами, она с недоумением рассматривает стоящего перед ней доктора Пеклича.

— Kje pa je Zorko? (А где же Зорко?) — беспокойно спрашивает она.

Доктор же, очевидно, хорошо зная, кто перед ним, громким, но чрезвычайно вкрадчивым голосом старается успокоить старушку:

— Babica. Za nobeno stvar ne skrbite. Šel je iskat malega Kovača. (Бабушка. Ни о чем не беспокоитесь. Он поехал искать маленького Ковача.)

Подхватив женщину под руку, он осторожно направляет её назад в помещение школы. И та послушно идет с доктором назад, медленно и многократно качая головой, словно переваривая полученную информацию. Уже в коридоре она поднимает на спутника тусклый взгляд:

— In vnuk Špele! Da… mali vragec je… Oh, in Zorko je tudi bil mali vragec. Oh, in Zorko je tudi bil mali vragec in zdaj še vedno. Skoraj štirideset, in splošen samski! (А Шпелин внук! Да… сорванец — мальчик… Ох, и Зорко тоже сорванцом был, да и до сих пор ещё. Скоро сорок, а всё холостой бегает!)

Доктор мягким уважительным голосом вторит собеседнице:

— Tako je. Otroci! Vedno bodo naši otroci, (Да-а-а. Дети! Для нас они всегда остаются детьми.) — и аккуратно переводит разговор на другое: — In ko inšpektor je bil otrok, kaj so rekli v vasi o vampirjih? (А когда инспектор был ребёнком, что говорили в деревне о вампирах?)

При вопросе о прежних временах глаза старушки удивительным образом проясняются. Пожевав губами, она начинает вить неспешную нить своих воспоминаний:

— Oh! So krožile različne zgodbice! Govorilo se je o eni Ani. Med vojno, ko se je napad začel, ona je skrivala nemškega oficira v kleti. In potem isti oficir se je izkazal za vampirja. Tako je to! Pil je njeno kri in se izmuznil! Falot! (Ой! Чего только не говорили! Ходили вот слухи про одну Ану. Во время войны она, мол, скрывала у себя в подвале немецкого офицера, когда наступление началось. А потом этот офицер оказался вампиром. Так-то! Напился её крови и был таков! Молодчик!)

Старушка с поучительным видом поджимает губы и снова принимается качать головой.

Доктор Пеклич, сдерживая волнение в голосе, пытается как можно тактичнее вернуть спутницу к её воспоминанием:

— Neverjetno! Neverjetna zgodba! In kaj se je zgodilo s to Ano? (Удивительно! Удивительная история! И что же стало с этой Аной?)