Кровь (СИ) - Альбин Сабина - Страница 67

Та ненадолго задумывается, а затем, видимо, соображает:

— Это князь!

Ирена подтверждает кивком головы, и Бэла радостно улыбается, шепча себе под нос: «Пока сходится. Во сне я тоже видела серые глаза».

Обе снова нетерпеливо склоняются над телефоном. Спустя пару мгновений Бэла опять тормозит подругу, и та читает вслух:

— «Tedaj sem imel temno las in temne oči. In gosto brado na polovici obraza». (Тогда у меня были тёмные волосы и тёмные глаза. Густая борода закрывала пол-лица.)

Бэла, сжав губы и затаив дыхание, тихонько хлопает в ладоши. Довольная собой Ирена уточняет:

— To potrebuješ? (Это то, что нужно?)

Бэла поспешно кивает и добавляет:

— Ещё, ещё! Дальше! — активно крутя в воздухе ладонью, что, по-видимому, означает: «Продолжай!».

Ирена ещё раз с готовностью обращается к экрану:

— In tukaj je še vedno: «Zdaj vem, kako sem izgledal takrat. Oči so postale bele in slepe, kot oči zombijev». (А вот ещё: «Теперь я знаю, как выглядел тогда. Глаза побелели и смотрели слепо, как у зомби».)

Бэла смотрит задумчиво и с сомнением качает головой:

— Что-то не то…

Ирена, кивнув, опять принимается искать:

— In to: «Rekel je, da moje oči niso več rjave, kot bile prej, so postale svetlejše in zelenejše»? (А это: «Он сказал, что мои глаза уже не карие, как прежде, они посветлели и стали отливать зеленью»?)

Бэла, увлеченно следя за текстом в телефоне, взволнованно подтверждает:

— Да! Да! Значит, сначала были тёмные, а потом стали светлые, — и заметив что-то интересное, в словах скользящих под проворными пальцами, возбужденно вскрикивает, — Это! Это!

Ирена непонимающе нахмуривается, а Бэла уточняет свою просьбу, указывая на экране нужное место. Подруга озвучивает:

«— Kaj boš storil, če bo najina pustolovščina šla gladko?

Nisem odgovoril, moje oči so bile uprte v nebo.

— Hočeš kaj skriti pred mano — demon je visel nad mano in pritegnil moje oko. — Ah, to…

Z razočaranjem se je vrnil na svoj sedež:

— Alas! Ta pot ni zame, ampak pogrešal bi nenadzorovane iztrebke. In ti, tvegaj — poskusi se vrniti. Ampak ne s tem obrazom. Kot vidim, nisi dober govornik…»

(Что ты намерен делать в случае, если наша авантюра пройдет гладко?

Я не ответил, устремив глаза в небо.

— Ты пытаешься что-то скрыть от меня, — упырь навис надо мной и поймал мой взгляд. — Ах, это…

Разочарованно он уселся на место:

— Увы! Этот путь не для меня, разве что я заскучаю по неконтролируемым испражнениям. А ты рискни — попробуй вернуться. Но не с этим лицом. Красноречием, как вижу, ты не наделен…)

Зачитав фрагмент, Ирена не удерживается от комментария:

— To? Vendar se zdi, tukaj… Oh, prebral je njegove misli z očmi! (Это? Но тут вроде бы… Ах, он взглядом прочитал его мысли!)

Бэла озадаченно:

— Да. Но какие мысли?

Ирена, не особо задумываясь:

— Misli na to, kaj je nameraval storiti potem… (Мысли о том, что он был намерен делать дальше…)

Бэла эмоционально:

— И что? Что он был намерен делать?

Тут и Ирена озадачивается:

— Malce ni jasno… Nekam se vrniti… Mogoče nadalje pove o tem? (Непонятно как-то… Куда-то вернуться… Может, дальше говорится?)

Она принимается было читать, но Бэла прерывает её:

— Нет-нет, там ничего такого нет.

Обе на какое-то время замирают в раздумьях. Бэла наконец предлагает:

— А про Мэри? Когда она уже была вампиром?

Ирена, поняв о чем речь:

— Takrat, ko sta se srečali v hiši kneza? Ja… tudi tam je bilo nekaj nejasnega… (Когда они встретились в доме князя? Да… там тоже было что-то непонятное…)

Они снова склоняются над телефоном, и спустя минуту Ирена зачитывает:

— «Pozorno in odločno me je pogledala:

— To želim dokončati!

Ugovarjal sem ji z negotovim pridušenim glasom:

— Še vedno se lahko vrneš…

Toda samo je žalostno odkimala:

— Sem bila že mrtva tako ali drugače…»

(Она посмотрела на меня пристально и твёрдо:

— Я хочу покончить с этим!

Я возразил ей неуверенным, сдавленным голосом:

— Ты ещё можешь вернуться…

Но она лишь печально покачала головой:

— Я всё равно была уже мертва и так, и так…)

Прервавшись, Ирена пытливо глядит на Бэлу и неторопливо спрашивает, как бы у самой себя:

— Ona bi se lahko vrnila? Kam? (Она могла вернуться? Куда?)

Бэла, прищурившись, медленно припоминает:

— Мортэ акцепта, рэгрэдиар…

Внезапно она подскакивает на месте, чем пугает и удивляет Ирену.

— Ясно! Ясно! Я поняла! — Бэла в восторге обнимает опешившую подругу и, видя, её потерянный взгляд, поясняет, — Приняв смерть, я вернусь.

Ирена в ответ лишь приподнимает брови:

— Še vedno ničesar ne razumem. Ampak glede na tvojo noro radost, si razumela nekaj pomembnega. (Я всё-равно ничего не поняла. Но судя по твоей бешеной радости, ты поняла что-то важное.)

Бэла энергично кивает. Ирена уточняет:

— In to bo pomagalo premagati vampirja? (И это поможет победить вампира?)

Бэла, снова кивнув, глубокомысленно добавляет:

— Поможет, если при её появлении, и правда, начинается пожар.

Ирена театрально разводит руками:

— Bela, res me zanima, ampak sploh ne razumem. Bolje je, da jim poveš! (Бэла, мне очень интересно, но совершенно непонятно. Лучше расскажи им!)

Бэла торопливо достает телефон, шепча себе под нос: «Точно! Позвоню-ка я… Паше. Если ещё не поздно…» Она проверяет время — «11:59».

И тут свет в зале резко убавляют. Бэла, разочарованно нахмурившись, прячет телефон обратно в карман. С бормотанием просыпается госпожа Ковач: «Karkoli, čas za posteljo!» (Ну, что ж! Пора ложиться.)

Ирене приходится заняться постелью. Помогая свекрови устроиться поудобнее, она периодически обводит зал ищущим взглядом:

— Mati, kam Tinek je izginil? (Мама, а куда Тинек ушел?)

— Menda je šel z nekimi fantiči, (Да вроде с какими-то мальчишками убежал.) — госпожа Ковач забывает о постели и тоже начинает осматривать зал.

К ним присоединяется Бэла и, оглянувшись по сторонам, принимается обходить огромное полутёмное помещение, осторожно и напряженно продвигаясь между расплывчатыми тенями, которые отбрасывают в неверной сумеречной мути бесформенные человеческие островки. Слышится озабоченный приглушенный голос Ирены:

— Nina, vprašaj Jančeka, ali je videl Tineka? (Нина, спроси Янчека, он Тинека не видел?)

Бабушка в сердцах восклицает:

— Niti minute miru s tem malim hudičem! (Ну, ни минуты покоя с этим бесёнком!)

Ночь

Мягкая землистая темнота, поглощающая движения и звуки. Что-то зыблется и перекатывается в ней. Раздаются какие-то шлепки, словно удары по воде, раздаются глухо, без эха и тут же тонут в мутной тьме. Шлепки сменяются кратким всплеском, и вдруг сероватый слабый свет пробивает мертвенную ночь. Свет неуверенный и разреженный врезается в толщу стоячей воды. Он всё ближе, всё шире — фонтан брызг, влажные звуки и дрожащая чёрная поверхность зимнего озера, со всех сторон сжатая ослепительно белыми краями проруби.

Во все стороны простирается нетронутый белоснежный покров, переливающийся серебром и золотом под лучами невысокого зимнего солнца. Едва различимый противоположный берег окаймлен щетинистой полоской леса. Слева мрачно высится тёмно-серая громада замка.

Какой-то лёгкий шорох, хруст ветки — резкий рывок к берегу. Заснеженное озеро — заснеженные ветви — лесной бурелом мелькают так быстро, что сливаются в одну серебристо-серую, переливчатую ленту. Ещё рывок — руки хватают трогательно бархатистые ушки. Заяц пойман. Напряженно вращается неправдоподобно глянцевитый заячий глаз, испуганно дёргается пушистое тельце.

Сгорбив безобразную костлявую спину, голое человекоподобное существо примостилось на краю чёрной проруби. Худая, карикатурно нескладная фигура конвульсивно вздрагивает, судорожно трясет лысой головой и всё сильнее скрючивается под лучами беспощадного солнца. В руках топорщится слипшимся от крови мехом заячья тушка. Морда существа жадно и торопливо, глубже и глубже вгрызается в кровавое месиво, бывшее когда-то заячьим животом. Густой алый сок брызжет жгучими каплями на кипенно-белый снег, стекает быстрыми струями в неподвижно чернеющие воды озера. Лишь мертвенная кожа существа остается неизменно бледной.