Кровь (СИ) - Альбин Сабина - Страница 3

В дверях она нос к носу сталкивается с бородатым незнакомцем. Бэла начинает тараторить:

— Ой! Ошибочка! Я думала, это Славы машина. У него такая же. Слава, из сушевских. Знаешь, наверное. Он всегда меня подвозит. Может, и ты подвезешь?

Бородатый молча отстраняется, демонстрируя, что хочет, чтобы Бэла как можно быстрее исчезла. Она вылезает из машины, продолжая тараторить:

— Ах! Ну тогда извиняйте! Без обид. Я с клиентами стараюсь не ссориться. Никого не обижаю. И меня тут все любят. Шаня за меня горой. Шаню нашего знаешь?

Незнакомец, ничего не говоря, подносит к её лицу открытую ладонь. Бэла, немного смутившись, кладет на ладонь ключи и с глупой улыбкой пятится от машины.

А в дверях бара в это время появляется Вадик. Он стреляет в направлении фуры. Пуля рикошетит об асфальт позади Бэлы. Она взвизгивает, приседает, чуть не падает. Незнакомец реагирует молниеносно: одной рукой он хватает Бэлу за плечо и буквально заталкивает в кабину, а с другой руки пару раз стреляет в Вадика — тот падает. Затем бородач заскакивает в кабину сам.

Заведя двигатель, он начинает разворачивать машину и вместе с тем поспешно опускает стекло. Пока он маневрирует, успевает сориентироваться охрана: к фуре бежит Антон, целясь в незнакомца. Бородач, хотя и занят рулем, всё-таки стреляет первым и ранит нападавшего. Упав, Антон в отчаянии палит вслед машине, но без результата. Фура направляется в противоположную от будки охраны сторону и выезжает со стоянки, сметая ограждение.

Ночь

Фура некоторое время едет по трассе, но потом сворачивает и начинает петлять по каким-то просёлкам.

Из задней части кабины появляется Бэла. Макияж у нее смазался, глаза красные, нос распух. Но настроена она воинственно:

— Ты что подстрелил Вадика? Вот ты сволочь! Вадик никому в жизни плохого не сделал. Ты что не видел, он по ногам стрелял?

— А у тебя есть запасная нога? — водитель, по-видимому совершенно не смущен ее агрессией, и его усталый голос звучит бесцветно и ровно.

В ответ на что Бэла только сильнее разъяряется:

— А ты хохмач, оказывается. Ха-ха-ха! Прямо как мой бывший, весь такой свой в доску, юморист, а на деле гад, каких мало!

Тут Бэла обращает внимание на дорогу:

— Куда это мы едем? Я что теперь, заложница что ли?

— Могу высадить под любым кустом, — собеседник по-прежнему невозмутим, но в его тоне проскальзывает металл.

Впрочем, Бэла, очевидно, не замечает таких нюансов:

— Когда мне нужно будет под куст, я скажу!

Она совсем распалилась и не чувствует никакой опасности. Достав из кармана зеркальце, она принимается энергично тереть платочком пылающее от возмущения лицо. Фура резко тормозит. Бэла поворачивается к водителю, очевидно, собираясь сказать что-то ядовитое, но осекается, видя его холодный взгляд. И хотя он ничего не говорит, Бэла сразу перестраивается и начинает лепетать:

— Ладно, давай не будем горячиться. Хорошо? Здесь у каждого свои проблемы. Мне не хочется оказаться на морозе неизвестно где. Тебе не хочется попасться ни громовским, ни сушевским. Очень хорошо! Всё можно устроить: ты спокойно уходишь от погони, а меня высаживаешь по дороге в первом нормальном месте. Прекрасный план? Да?

— Телефон давай…

Бэла, не колеблясь, отдает телефон, и незнакомец снова заводит машину.

Бэла переводит дух, но нервное напряжение, видимо, ещё не прошло, и она продолжает болтать:

— Ты, конечно, мне не обязан доверять. Я всё прекрасно понимаю. Но поверь, я тебя не собираюсь никому выдавать. Я даже не спрашиваю, как тебя зовут. Мне это не нужно. Да при всём желании я тебя не смогу выдать. Во-первых, у меня очень плохое зрение. В темноте тем более. В другой одежде я тебя и не узнаю.

Водитель глядит на нее с едва заметной усмешкой, и Бэла поправляет себя:

— Ну, вообще-то, борода у тебя приметная, и усищи. Но вот если сбреешь, то никто тебя не узнает. Я-то уж точно. Будь спокоен.

Бэла, явно довольная собой, наконец успокаивается. Водитель издает какой-то звук, то ли кашель, то ли смешок:

— А во-вторых?

— Что?

— Во-первых, у тебя очень плохое зрение…

— А во-вторых, и слух кажется не того.

По лицу водителя заметно, что, несмотря на огромную усталость, он находит Бэлу забавной.

Бэла снова обращается к зеркальцу. Теперь она болтает расслабленно, скорее, сама с собой:

— У меня, знаешь, вообще, чутье на людей. Дар. Я с любым могу общий язык найти. Вот, как мы с тобой. Отлично ведь договорились? Да, сначала ты мне не понравился, признаю. Но я сразу поняла. Ты мужик что надо. Ты понимаешь, что по чем. Я это сразу заметила. Я, вообще, всё замечаю.

— У тебя кровь, — водитель показывает на висок.

Действительно, на виске Бэлы у линии волос виднеется свежая ссадина. Видимо, припомнив, откуда взялась ссадина, Бэла мимолётно смущается, но тут же переводит разговор на другое:

— А кстати, куда мы едем? У меня такое чувство, что мы заблудились. Я округу неплохо знаю. Но где мы, вообще? Что-то я ничего не узнаю!

— Может, тебе поспать?

Бэлу опять понесло:

— Ты, знаешь, считается, что девушкам нравятся загадочные парни. Ну, такие таинственные, с тёмным прошлым. Так вот, они только в книжках и фильмах нравятся. Отвлеченно, так сказать. А по жизни, вся эта загадочность никому на фиг не сдалась. Ты уж мне поверь. Я тебе как девушка откровенно говорю. На самом деле, знаешь какие девушкам парни нужны? Нет? На-дёж-ные! Девушкам опора нужна, а не всякие там таинственные финтифлюшки…

Последние слова Бэла договаривает уже без энтузиазма, как будто обдумывая что-то другое:

— А, вообще, ты прав. Мне лучше поспать. После такого стресса нервной системе нужно восстановиться. У нас, конечно, всякие заварушки бывали. Но как-то привычка не выработалась пока. Меня до сих пор потряхивает. Пойду, прилягу.

Но едва исчезнув, Бэла возвращается:

— Я радио включу. Ты не против? Под музычку и ехать приятней, и засыпать.

Бэла крутит радио:

Ночное рандеву — час разлуки…

— В тему!

Бэла удаляется в заднюю часть кабины, подпевая радио. Водитель выкручивает погромче.

Утро

Раннее зимнее утро, небо уже посветлело, но солнце ещё не взошло. День намечается пасмурный. Фура проезжает по улицам Москвы и останавливается на парковке. Бэла, сидящая рядом с водителем, уже полностью наготове:

— Вот и ладушки! Спасибо за всё! Я тебя не знаю, ты меня не знаешь. Надеюсь, больше не встретимся! — собирается вылезать.

Водитель молча протягивает ей её телефон.

— Ах, да! Ну, пока!

— Возвращайся домой, Бэла, — как будто бы равнодушно, но всё-таки с едва заметным нажимом говорит её спутник вместо прощания.

— И тебе — счастливого пути! — беспечно отзывается та.

Сияющая Бэла вылетает из машины. Одной рукой она придерживает довольно сильно округлившийся живот.

Бэла вышагивает по улицам Москвы с гордо поднятой головой. Она втягивает воздух полной грудью и не стесняясь улыбается до ушей. Она проходит мимо витрины дорогого бутика. Возвращается и заходит.

Через некоторое время Бэла выходит из бутика преображенная. На ней меховая шубка, новые сапоги, на плече сумочка Chanel, а за собой она катит чемодан Louis Vuitton. На ходу она достает телефон:

— Настя! Привет! Угадай, где я?

День

Маленькая кухня в хрущёвке. Бэла и её подруга за столом. Пьют кофе с бутербродами. За окном уже белый день. Бэла выглядит просто шикарно. На ней дорогой бордовый, в чёрных разводах кашемировый свитер с высоким воротом. Видно, что она побывала в салоне красоты: аккуратный макияж, свежий маникюр и профессионально уложенные волосы. Подруга, ровесница Бэлы, одета по-домашнему.

— Что скажешь? — хвастливо спрашивает Бэла.

— Спасибо за икру! — говорит подруга, поднимая бутерброд с чёрной икрой, — А теперь что? Махнешь куда-нибудь? Таиланд? Египет? Турция? О! Точно! В Сочи! Там же скоро это…

Бэла со смешком прерывает череду мечтаний: