Воображала (СИ) - Тулина Светлана - Страница 8

Быстрая трель довольно уверенного «Поп-корна».

Голос Воображалы (с интересом):

— Она тебе нравится?

Камера отъезжает от телевизора, стоящего в холле первого этажа дома Конти.

Хозяин смотрит конкурс, развалившись в огромном мягком кресле, забросив ногу на ногу и покачивая шлёпанцем в такт «Поп-корну». Макушка пальмы достаёт почти до середины окна, молодой рыжий кот лениво точит о её ствол когти. Воображалы не видно.

Конти задумчиво шевелит губами, оглядывая девицу на экране. Говорит:

— Да-а… Тут ты права, экстерьер вполне…

— Ты хотел бы такую? — спрашивает Воображала быстро и слишком заинтересованно. Эта интонация заставляет Конти развернуться вместе с креслом.

Воображала сидит на пушистом ковре, ей лет девять. Рядом с ней, у самой стены, стоит одна из «мисс», та самая, с экрана — в позе манекена, с голливудской улыбкой, в купальнике, с лентой-номером через плечо. Продолжая замороженно улыбаться, делает книксен.

Конти стонет сквозь зубы, говорит, сдерживаясь:

— Тося, куклы не интересны даже тебе.

— Большая кукла — большому мальчику? — пробует пошутить Воображала, вопросительно улыбаясь, но Конти не принимает тона, говорит холодно:

— Виктория, убери эту гадость.

— Не понимаю… — Воображала хмурится, она растеряна. Придирчиво разглядывает «мисс», пожимает плечами. Щёлкает пальцами («мисс» делает несколько манерных телодвижений), обиженно спрашивает:

— В чём дело? Чем она плоха?

Конти закрывает глаза, считая про себя до десяти. Говорит раздельно и веско:

— Тося, она — ненастоящая.

— А-а, только-то! — быстро и с облегчением откликается Воображала. — Ну, так это нетрудно…

В ту же секунду в холле раздается отчаянный женский визг.

«Мисс» больше не напоминает манекен, её кукольное личико перекошено ужасом, да и одета она теперь иначе, хотя и не менее соблазнительно — в ажурный чёрный комбидрез с массой серебристых кружев по краям. На ногах — домашние пушистые тапочки с помпонами. Глаза дико вытаращены, причёска растрёпана, она трясёт головой, продолжая истошно верещать и размахивать руками, словно отпихивая кого-то невидимого.

— Так лучше? — спрашивает Воображала ехидно, морщится от наиболее пронзительного взвизга, щёлкает пальцами. Визг обрывается.

— Это нечестно! — говорит Конти.

Он стоит, напряжённо выпрямившись, лицо затвердевшее, голос звенит.

— Нечестно и подло. Ты же давала слово! Тебе бы понравилось, если бы с тобой — вот так?!.. — Резкий жест головой в сторону «мисс», которая всё это время продолжает трястись и беззвучно открывать рот.

Воображала смотрит на неё уже без улыбки, говорит хмуро и виновато, с некоторой долей удивления:

— Я никогда не думала про это — так. Извини. Больше не буду.

Лицо её напряжено.

Пушистый ковёр пуст.

*

смена кадра

*

Общее замешательство на мосту.

Люди что-то кричат, лезут к перилам, среди них — робот, проявляющий мало свойственную роботам эмоциональность. Он дёргает себя за голову, словно пытаясь её оторвать, наконец ему это удается, металлическая голова с грохотом падает на асфальт, под ней оказывается другая, вполне человеческая, потная и растерянная.

Музыка запинается, скрежещет, потом динамики глохнут совсем. За мостом откуда-то сверху в кадр опускается летающая тарелка. Теперь она гораздо ближе и видно, что это всего лишь картонный макет метров двух в диаметре, от него тянется трос к находящемуся выше кадра вертолету, слышен шум винтов. В толпе — растерянный трёхглазый пришелец, он один ничего не понимает, потому что настоящий. Вернее — ненастоящий.

Голос, искажённый и усиленный мегафоном, требует ответа непонятно у кого, срываясь на крик:

— Почему на площадке посторонние?!

*

смена кадра

*

Треск вертолета усиливается, переходит в треск игрального автомата. Автомат расположен в углу бара, на нём играет прыщавый тощий юнец. Брюзгливый голос вечно недовольного соседа Конти всё ещё тянет:

— …посторонний! Хоть бы поговорили по-человечески, так нет же… Только дай… Хоть домой не приходи!.. Как раскроешь двери — так сразу и начинается…

*

смена кадра

*

Конти открывает двери в холл первого этажа и зажмуривается от яркого света.

За дверью — сад со множеством цветов и журчащих фонтанчиков. Прямо на земле расставлены подносы с фруктами и восточными сладостями, разбросаны шёлковые подушки. Среди них лежат, стоят, сидят и прохаживается не меньше дюжины девушек в полупрозрачных восточных костюмах гаремного покроя. Они смеются, болтают друг с другом, играют на музыкальных инструментах или танцуют.

Воображала сидит на каменном бортике фонтана, поджав одну ногу и болтая другой. На колене поджатой ноги лежит планшет, из него неудержимым потоком льются прочитанные струйки-строчки, буквы превращаются в мелких разноцветных птичек. Отмахиваясь от самых назойливых, Воображала поднимает голову, замечает Конти и радостно машет ему рукой.

Все остальные девушки тоже синхронно оборачиваются в его сторону, одинаково улыбаются, тянут руки, шипят. У них удлиняются зубы, искажаются лица, а руки всё тянутся, тянутся, тоже удлиняясь и прорастая острыми загнутыми когтями…

Конти еле успевает захлопнуть дверь. Бормочет:

— Я же ей детскую библиотеку грузил! Что за…

*

Смена кадра

*

Конти открывает двери.

Вернее, он только чуть толкает их, и они распахиваются сами с неприятным свистом утекающего в пустоту воздуха.

За ними — чернота.

Поначалу она кажется абсолютной, но потом в ней проявляются и становятся постепенно всё ярче отдельные светящиеся точки, одна из которых гораздо ярче других и больше похожа на раскалённую монетку.

Это солнце, а остальные огоньки — звёзды.

За дверью — глубокий космос.

Конти пытается захлопнуть двери, но это ему удается не сразу, напор уходящего воздуха слишком силён, он мешает сомкнуть створки, отжимая их к стенам, сносит и затягивает в чёрную пустоту вешалку, мелкие предметы с полок, разворачивает тяжёлую подставку для обуви…

Наконец Конти удается закрыть двери, он прислоняется к ним спиной, руки у него дрожат, взбитые ветром волосы стоят дыбом, глаза круглые и остекленевшие.

*

Смена кадра

*

Конти открывает двери.

За ними — чернота.

Не холодная сосущая чернота глубокого космоса — просто ночь. Двери выходят на пустырь, где-то далеко-далеко отсвет пожара, ветер заносит в холл хлопья сажи.

Из темноты, пошатываясь, выходит Воображала. Её лицо перемазано копотью и залито слезами, волосы в пепле, оранжевая рубашка порвана, на безупречных ранее брюках грязные разводы, коленки почти чёрные. С плачем она отбрасывает обгорелую бумажную книжку и бросается Конти на шею, повторяя сквозь слёзы:

— Не хочу! Не хочу! Не хочу!..

Двери за её спиной захлопываются, отсекая ночь и зарево, Воображала всхлипывает и повторяет уже тише:

— Не хочу…