Dominik Karrera (СИ) - Колесников Дмитрий - Страница 9

— И что же ты помнишь?

Я пожал плечами.

— Многое. Доктор Рама сказала, что есть вероятность, что память восстановится, Правда она не знает, насколько полно.

— Это тебе доктор сказала? — уточнила Анна.

— Да, мэм.

— Я же говорила, что ты можешь называть меня тетя Анна.

— Прошу прощения, тетя. У меня после аварии проблемы с коммуникацией.

— А что с ней не так? — прищурилась Анна.

— Неприятие авторитетов, сложности с общением, отрыв от социальных норм. Это только то, что я запомнил.

— А кто тебе все это рассказал?

— Доктор Рама, тётя.

— Доктор Рама тебе все это сказала? Сама? — вмешался Марко, и затих под взглядом супруги.

— Ну да, — кивнул я, и отпил из чашки. Все же чай у них вкусный, интересно, а кофе тут есть? — Я спросил ее, что со мной, и она ответила.

— Ты спросил у доктора?!

— А что такого-то? Меня же это касается в первую очередь, верно?

Семейство Марко обменялись взглядами. Эмофон был однозначен: недоумение. В чем дело?

— Мне казалось, что такие вопросы должны обсуждаться со взрослыми, а не с ребенком, — задумчиво протянула Анна.

— Доктор Рама и обсуждала это с дядей, — подтвердил я. — Просто я услышал разговор, и решил уточнить у нее некоторые вещи.

Ева издала хрюкающий звук, но промолчала под взглядом матери, хотя глаза у нее блестели.

— А зачем тебе это знать? — продолжала выспрашивать у меня тётушка.

— Потому что это касается меня, — объяснил я прописную истину, и обвел их взглядом. — Разве я не прав?

— Ты что, подслушивал? — не выдержала Ева.

Я укоризненно посмотрел на нее.

— Я просто случайно оказался в том месте.

Ева потупила глазки, и взялась за чашку. А нехилая у них тут дисциплина, в который раз отметил я. Вот только как это соотносится с пивным запахом? Или на это здесь смотрят сквозь пальцы? Мне вдруг дико захотелось пива, но на столе алкоголя не было. Пришлось прихлебывать чай. Остаток обеда прошел в молчании. Марко сидел как пришибленный, Ева краснела, а Анна молча смотрела в одной ей ведомые дали.

После обеда я отправился к себе в комнату. Опять отметил отсутствие элементарного запора. С такой беспардонной сестрой запирать дверь просто необходимо, надо поискать решение проблемы. Ну а пока — спать, пусть идут они все лесом, мне доктор прописал побольше спать в эти дни.

Сижу за партой, рисую. Школа, блин. Оказывается, я ещё и школьник, ученик выпускного класса средней школы. До конца учебного года осталось два месяца, и меня записали в школу, где раньше училась Ева. Я сначала и не подумал об этом, а потом чуть не взвыл. Я то думал, что раз я маг, меня учить будут магии. Оказалось нет, магии начинают обучать по достижении пятнадцати лет, в старшей школе. А мне пятнадцать исполнится летом, а пока могу учиться самостоятельно. Ну ладно, два месяца я ещё потерплю. Кстати, я не один такой одаренный, только в классе нас четверо, а в школе так больше десятка наберётся.

После первых дней, когда я отсыпался и отжирался на харчах Марко, — реально, у мужика талант к готовке, — Анна взялась за меня всерьёз. Она, кстати, и вправду сержант, в запасе. Оттрубила пять лет в местной армии, да плюс ещё до того два года провела в добровольной дружине: что-то вроде военного интерната, или суворовского училища. Боевая тетка, короче. Я фотки видел у нее в кабинете, висят на стеночке, рядом с дипломом об окончании старшей школы с магическим уклоном, и с патентом мага — огневика.

Анна стала для меня основным источником знаний о магии и ее применении в этом мире. Тетка она суровая, но мой интерес к армии и магии ее подкупил, так что она на меня не слишком часто рычит. Даже Еве чаще достаётся, чем мне. Я сначала этому был рад, потому что наказания у нее довольно суровые, и это не ремень. Каждое воскресенье мы, то есть семья Альва, отправляемся в небольшое пешее путешествие. И только от Анны зависит, пойдем ли мы прогулкой по ближайшему парку, или марш-броском отправимся преодолевать какое нибудь болото. А я ведь ещё в форму не вошёл, тельце мне досталось совсем хилое. Так что главным наказанием мне стали эти самые выходные. Лёгкие маршруты я ещё кое-как вытягивал, на прогонке магии через тело, чтобы уж совсем не быть слабаком. Но вот тяжёлые походы, — это все, амба. Источник у меня слаб, и попытки поддержать усталый организм в тонусе быстро сходили на нет. Я выдыхался, и заботу обо мне брала Ева. Ей приходилось тащить и свой рюкзак, и мой, и меня тоже. Девчонка выматывалась так, что даже ругать меня сил не было. Марко в такие походы не брали, что с него взять, тепличное растение, а вот я ходил всегда.

Из-за этих подходов у меня с Евой и Анной и завязалась такая странная дружба. Они вроде и ценят мои попытки стать сильнее и выносливее, и в тоже время намекают мне на то, что все это совсем не моё. Я же парень, будущий муж, а значит, мое дело — готовить, убирать, вести дом и хозяйство. Силовые решения остаются на женщине. Чертов матриархат. Но мне все равно необходимы и физические нагрузки, и ходы для вливания в местное общество. А военных, даже бывших, тут уважают. Так что, мои походы, кроме изматывающих нагрузок, дали мне плюс пять к налаживанию связей в местной тусовке.

Дома я отлеживался неделю, а потом, после первого же похода, Анна решила, что мне пора выйти в свет. Устроить меня в местную школу заняло ещё неделю, а потом я пошел в первый раз, но не в первый, а в выпускной класс. Особый шарм моей учебе придавала моя амнезия. Тут помню, тут не помню. Доминик был типичным ботаном, и то, что мне удалось выцепить из его памяти, плюс и мои собственные воспоминания, позволили мне занять место пусть не отличника, но довольно крепкого хорошиста. Да мне и самому поначалу интересно было, насколько полно я освоил память донора. Ага, интересно было только до тех пор, пока меня не стали вызывать к доске. А случилось это на первом же уроке.

— Класс, встать!

Я стою перед классом, рядом с завучем, мощной тёткой, которая привела меня в класс, где мне предстоит учиться до конца учебного года. Смотрю на класс, класс смотрит на меня. Завуч вещает о том, что в силу определенных обстоятельств, мне придется доучиваться в этой школе, и в этом классе. Подробности о моей аварии она умалчивает, и я тоже не спешу поделиться с миром о всех тонкостях биографии. Наконец завуч ложит тяжёлую ладонь на мое хрупкое плечико, и слегка подталкивает меня вперёд. Я делаю шаг, и склоняюсь в официальном поклоне.

— Доминик Каррера.

Чем хорош этот мир, и что меня больше всего тут бесит, так это ритуалы. Ритуальные поклоны, ритуальные приветствия, ритуальные прощания. Вот и сейчас я отрабатываю ещё один ритуал, и радуюсь тому, что он есть. Мне предстоит провести в обществе подростков ещё какое-то время, и можно спрятаться за ритуалом, ограничить на первых порах общение официозом, приглядеться к местным в естественной среде их обитания. Эту тактику я взял за основу выживания в больнице, и продолжаю ей следовать. Я мимикрирую, подстраиваюсь под окружающих, и стараюсь контролировать каждый свой шаг и каждое слово. По большей части получается, но некоторые мои поступки здесь считают странными. Те же воскресные походы, — оказывается, что мальчики на них ходят редко, они должны помогать отцам по хозяйству. Поход добавил ко мне уважение женщин, и настороженности мужчин. Я этого сначала не понял, а потом уже стало поздно. Среди нескольких знакомых тёток, что заскочивших к Анне в гости, якобы случайно и без особого повода, я прослыл парнем со странностями. Вот и сейчас, я выполнил лишь необходимые телодвижения, чтобы не совершить очередной "странный" поступок.

Учитель, господин Хосе, молча смотрел на меня, а когда завуч вышла из класса, предложил мне сесть за парту. В классе стояли привычные мне парты, за которыми сидели ученики, по двое. Все парты были заняты, кроме одной "на Камчатке". Там располагалась одна особа женского пола, которая с насмешкой смотрела на меня. Я уселся рядом, и стал доставать ученические принадлежности. Охренеть, сколько всего должен таскать за собой ученик! Тетради, учебники, ручки, карандаши, линейки… Я всем этим занимался в последний раз ещё в прошлой жизни, когда собирал своих детей в школу, а вот теперь сам сижу за партой.