Сердце Дракона. Том 11 (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 84

Хаджар шел по этому великолепию работ инженеров прошлого. Он смотрел на кирки и лопаты, которые рабочие бросили здесь. Покидали явно в спешке.

Черенки уже давно рассыпались в труху, а ржавая сталь буквально сливалась с каменной породой. Стала, за десятки веков, её неотъемлемой частью.

Хаджар шел мимо.

Его одежды, несмотря на полный штиль подземных палат, развевались позади него. Взмахом руки, не понимая почему, но зная, что сможет, Хаджар создал вокруг светящиеся шарики из белого света.

[Экстренное сообщение! Уровень опасности повторения сценария “Кокон” растет 26/100… 31/100…]

На отметке в тридцать пять единиц, после того, как вокруг Хаджара кружил с десяток белых огоньков, счетчик замер. Хаджар понятия не имел, что именно он творит, но чувствовал, что может и больше.

Что цветок, который он создал для Литы, не был вершиной его возможностей. Правда, сейчас, после этого нехитрого фокуса, его Ядро было заполнено лишь на четверть от максимального запаса.

О том, почему подобные манипуляции забирали сил больше, чем интенсивная схватка, Хаджар подумает позже. Сейчас он смотрел на широкую пещеру…

Нет, скорее даже зал.

Вряд ли созданный шахтерами, он имел в высоту примерно сорок метров, а шириной обладал в три раза большей. Десятки столпов, изрезанных самыми разными иероглифами, рунами и знаками. С них тянулись цепи, каждое звено в которой толщиной с кулак Хаджара.

Он уже видел похожие - ими был закован Травес, дракон и далекий предок Хаджара по отцовской линии.

Километры стальных оков, так же исписанных светящимися силой волшебными знаками, встречались в центре зала. Десятки их “нитей” оплетали руки великана. Сотни - его ноги. Тысячи - торс и всего три, разноцветных, единственных, которые отличались от остальных цветов, сомкнулись на шее.

- Здрав… здравствуй, - прорычал гигант. Слова давались ему с трудом. Каждое движение челюсти и языка отнимало у него столько сил, сколько у Хаджара ушло бы на то, чтобы сдвинуть гору.

- Приветствую, - поклонился Хаджар. - достопочтенный потомок богини Дану.

Перед ним был одни из народа Фае. Хаджар видел их всего несколько раз, но этого хватило, чтобы научить отличать от простых людей и существ.

К тому же, вряд ли, пяти метровый гигант, кулак которого мог сойти за стенобитный молот, мог оказаться человеков. По пояс раздетый, набедренной повязкой ему служила белая, стальная юбка, закрепленная под широким поясом.

Гигант, с титаническим трудом, скрипя цепями, качая гривой черных волос, поднял взгляд.

Взгляд синих, ясных глаз.

Таких, каких не может быть у человека.

Хаджар отшатнулся.

- Ты… похож… - прошептал великан. - на нас… брат… мой.

Хаджар смотрел на этого великана и сердце его пропускало удар за ударом. В чертах лица - скулах, линии губ, густых бровях и широком лбе, Хаджар угадывал свои собственные черты.

В густых, вьющихся черных волосах фейри, но видел свои собственные волосы.

И глаза. Те самые, от которых так сходили с ума придворные дамы королевского дворца Лидуса. Те самые, в которых тонули девушки даже в те времена, когда он выглядел беспомощным уродцам.

Имено благодаря этим глазам Хаджару удавалось выдавать себя на ярмарках за великого зверя, заточенного в теле калеки и уродца.

У гиганта были такие же.

Но надо было взять себя в руки.

Народ Фае всегда говорит лишь правду и потому каждый из них является непревзойденным лжецом.

- Прошу меня простить, достопочтенный потомок богини Дану, - на этот раз Хаджар не поклонился, а лишь обозначил этот жест кивком головы. - Но за последнее время меня так часто называют “братом” люди, которых я никогда не видел, что я отношусь к этому с некоторым скепсисом и…

И Хаджара прервал смех, от которого в прямом, а не переносном смысле, задрожали стены пещеры. Цепи, сковавшие великана, дрожали и звенели.

Но эти звуки металлической какофонии каким-то чудом смешивались со смехом великана и порождали симфонию, похожую на стук военных барабанов.

- Каркает воронье, милый мой сын, над камнем старинного дома, - вдруг прошептал фейри. - и южные ветра обдумывают вечные ручьи принося с собой холодные зимы.

Хаджар отшатнулся.

Спину прошиб холодный пот. Пальцы слегка дрожали, а самому Хаджару казалось, что он тонет.

Первую строку ему часто говорила родная мать - Королева Элизабет. Когда они навещали могила бабушки и дедушки по отцовской линии, то она, оставляя на надгробиях полевые цветы, шептала эту строку.

Вторая же фраза, про южные ветра, принадлежала его учителю - Южному Ветру.

Человеку… человеку, которого пригласила во дворец его родная мать. Человеку, который пожертвовал всем, что у него было, чтобы отыскать юного принца.

Отдал собственную жизнь.

И, как бы Хаджар не любил старого Мастера, обучавшего его мечу, но тот остался служить Примусу… И так поступил бы любой слуга. Ибо короли меняются, а слуги остаются.

- Как… кто…

- В этой старой песне есть и продолжение, Северный Ветер, - синие глаза гиганта встретились с такими же, принадлежащими Хаджару. - перья ветра ворота откроют и руки с когтями дитя заберут. С душой половины и взглядом старинным, они к воронью его приведут.

Хаджар вспомнил слова Хельмера. Демона, который, как выяснилось недавно, оберегал Хаджара те долгие годы, что он провел в мире Земли.

- И дважды рожденный с нерожденным схлестнутся и старая песня закончит свой ритм, - по щекам великана вдруг протекли две дорожки слез. - если ты здесь, дважды рожденный Северный Ветер, значит последний король уже проснулся, а древние стены рухнули.

И, будто из-под пелены тумана, Хаджар вдруг увидел девушку, стоявшую рядом с белым львом или тигром. Зверь застыл во мраке бесконечной вселенной. Созданный из света, с глазами в виде вселенных, а когтями - лучами далеких звезд.

Именно так Хаджар увидел, впервые, Хранительницу, которая стерегла Мир Духов. Места, к которому его привел Степной Клык.

И её слова вновь прозвучали в голове Хаджара:

“Зачем ты пришел сюда, Северный Ветер? Время пасть Горе Черепов еще не пришло. Время горшечника еще не пришло. Пламя еще сокрыто в углях. Горн не пропел свою песнь. Не рухнули древние стены. Не распались цепи. Не проснулся Последний Король. Так зачем же ты пришел?”

А затем Хаджар вспомнил слова Древа Жизни.

О том, что его погибелью станет тот, кто не был рожден.

- Когда-то, маленький ребенок, мы были сильны, - продолжал шептать великан. - наши песни звенели по всем четырем мирам. Мы, стражи Горы Черепов, несли свою службу и…

- Горы Черепов? Места, где закован первый из Дарханов?

- Именно, - гигант хотел было кивнуть, но цепи ему не позволяли. - Иначе как ты думаешь в родословной твоей матери оказался осколок его черной души? Мы, те кого выбрали все четыре мира - люди, духи, демоны и боги. В наши руки вложили оружие величайшие воины. Наши сердца зажгли мудрецы. Наши тела создали из всех стихий, которые можно найти под светом Ирмарила и Миристаль.

Ирмарил и Миристаль… Хаджар уже слышал эти имени. Из песен его матери. Когда-то давно Ирмарилом называли солнце, а Миристаль - его возлюбленную, самую яркую звезду на небосклоне.

И была песня о том, как на войне с Черным Генералом, Миристаль, сошедшая в виде прекрасной воительницы, была повержена первым из Дарханов.

С тех пор имена светил были забыты и написана песнь “Плач Ирмарила” о четырех веках, когда властвовала бесконечная ночь.

- Кто ты, достопочтенный великан? - спросил Хаджар. Он уже не понимал, то здесь происходит. - И почему ты здесь закован?

Гигант снова засмеялся и вновь дрогнули стены.

- В ответе на второй вопрос, юный Северный Ветер, хранится ответ и на первый. Слушай внимательно, ибо если ты стоишь здесь, что моя цена оплачена и ничто больше не сдерживает меня, чтобы встретить праотцов, -великан вздохнул и его взор слегка помутился. Как у любого, кто смотрит внутрь себя. - Я был последним из тех, кто охранял проход к Горе Черепов. Мой род, некогда великий и могучий, которому не было равных среди четырех миров, сгинул. От болезней души и тела. От хвори разума. Мы исчезали. Постепенно, тихо, понемногу, но исчезали. И когда я остался последним, то не нашел ничего лучше, чем заключить сделку с демоном.