Сердце Дракона. Том 11 (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 64

Хаджар же слушал настолько внимательно, насколько только мог. Почему-то он ощущал, что его жизнь и тайна его рождения и появления в безымянном мире, как бы пафосно не звучало это словосочетание, была связана, некоим мистичным образом, с жизнью Горшечника.

– Это произошло после того, как Горшечник отправился в странствие на поиски силы, – начал свой рассказ фантом великого волшебника. – Горшечник посетил множество стран и королевств. Он был первым путешественником в этом мире. Еще до того, как люди впервые перебрались за океан, который оказался лишь рекой, еще до того, как небеса открыли им свои просторы и до того, как они поняли, что никто и никогда не сможет добраться до края этого мира, Горшечник уже странствовал.

Перед внутренним взором Хаджара проносились сцены, созданные его воображением. Как же давно все это происходило? И можно ли было такое количество времени считать простыми эпохами, в каждый из которой хранилось едва ли не по сорок тысяч лет.

– Мир был еще молод, юный воин. И боги ходили среди людей. И в те времена, Горшечник повстречал одного из таких богов. Он бродил, не зная цели и не видя смысла. Могучий, как сама вселенная и печальный, как её последний рассвет. И имя этому богу было…

– Дархан, – прошептал Хаджар.

Фантом только кивнул.

– Горшечник узнал в боге изгнанника, который сбежал от бога войны Дергера. А ведь именно этот бог забрал возлюбленную Горшечника к себе. Никто не верил юноше, лепившему горшки. Даже когда юноша стал мужчиной, а мужчина –старцем. Даже когда старец вновь обернулся юношей, а затем вновь мужчиной – ему никто не верил. Бог забрал обычную смертную? Что за глупости! Кричали ему вслед люди. Ведь у бога есть целый гарем из божественных прелестниц, зачем ему простая смертная.

Хаджар вспомнил эту часть легенды. По преданиям, которые в том или ином виде сохранились у всех народов, с какими только не контактировал Хаджар, Дергер украл возлюбленную Горшечника.

Он забрал её на Седьмое Небо и пытался добиться взаимности своих чувств. Но прекраснейшая из когда-либо живших женщин отвечала богу войны холодным презрением спокойной звезды. Они лишь тосковала и горевала по своему простому и невзрачному Горшечнику.

За это Дергер обратил её в камень и оставил вечность услаждать ему взор в виде статуи в саду.

– Но Дархан поверил Горшечнику. Он помнил, как его мастер отбыл в мир смертных и вернулся с девушкой такой красоты, что даже божественные прелестницы на её фоне выглядели простушками.

Хаджар видел женщин не из мира смертных. Дух Курхадана, сама Мэб в её истинном обличии, обе эти женщины были несравнимы ни с одной из смертных девушек.

Представить себе ту, что затмит Мэб или духа Курхадана? На это у Хаджара банально не хватало фантазии.

– Они сели вместе так же, как сейчас и мы с тобой, юный воин, – в разноцветных глазах волшебника промелькнули искры азарта и какой-то… игривости. – Они вели разговор. Дархан рассказывал, как бог Дергер приставил его стражником к прекрасной девушке. Как она боялся каждого шороха его доспехов и взгляда темных глаз. Но была единственной, кто не относился к нему как к вещи.

– Вещи? – удивился Хаджар. – но разве Дархан не был богом? Ну или чем-то похожим?

– Нельзя быть похожим на бога, юный воин, – покачал головой фантом. –можно либо им быть, либо не быть. Дархан, сражаясь с врагами Седьмого Неба, снискал себе славу бога, но оставался лишь созданными богами оружием. Игрушкой. Слугой или, даже, рабом. Но прекрасная девушка относился к нему не как к слуге, а как к другу.

Хаджар вспомнил Дархана, который “жил” внутри его души. Почему-то он с трудом представлял себе того, кто смог бы подружиться с Черным Генералом.

Хотя, возможно, ему было сложно это сделать по той причине, что первый из Дарханов собирался, в прямом смысле, сожрать его душу и захватить тело.

– От неё он впервые узнал, что такое человеческое тепло, – продолжил рассказ фантом великого волшебника. – Тепло не тела, но души. Она рассказывала ему истории, юный воин. Люди часто недооценивают силу и могущество историй. Истории… что делает нас теми, кто мы есть, как не то, что мы слышим в детстве из уст тех, кто вкладывает в наше будущее их прошлое? Слова, юный воин, вот единственное, что имеет силу в этом мире.

Хаджар посмотрел на лежащий у него на коленях меч. Может, в том, что говорил волшебник была мудрость, но настоящая сила…

И вновь в его ушах прозвенело эхо голоса Моргана.

Что же – над этим он задумается позже.

– Дархан слушал эти истории. Истории людей. Боги никогда ему ничего не рассказывали, юный воин. Первой, от которого он узнал прошлое, была простая человеческая смертная. Так давай же подумаем, кого встретил Горшечник? Бога, который был рабом среди других богов, или человека, которого наделили силой богов и сделали их рабом?

– Разве это так важно? – спросил Хаджар.

– Это важнее, чем все, что ты знал прежде, юный воин, – шепот волшебника стал еще тише. – Черный Генерал сражался за богов, а затем против них. Но когда он пошел войной против всего мира… зачем ему это было нужно, юный воин?

– Потому что он был и остается сумасшедшим ублюдком, который стремиться разрушить и уничтожить этот мир?

– Уничтожить мир? Но разве Дархан не принес людям знание пути развития? Разве не научил он их сражаться и становиться сильнее? Разве не показал им мудрость, сокрытую прежде на Седьмом Небе. Разве не указал им, на то, что истинная сила и свобода храниться внутри них самих? Разве не дал он им свободу выбора, а не слепое служение богам? Разве он станет уничтожать то, что создал своими кровью и потом?

– Откуда мне знать, – пожал плечами Хаджар. – ты мне обещал историю о Горшечнике, ман, а рассказываешь о Черном Генерале, который собирается сожрать мою душу, чтобы уничтожить все, что мне дорого. И, если честно, мне плевать, какие у него мотивы. Пока бьется мое сердце – он останется лишь запертым осколком души. Так что давай, лучше, перейдем к истории о Горшечнике.

Волшебник улыбнулся разноцветными глазами.

– Я уже рассказал тебе то, что должен был, юный воин, – порыв ветра превратил фантома в свет звезды, исчезающего среди трещин древней скалы. –лишь в историях ты найдешь ответы на свои вопросы, юный воин. Но в них же, ты найдешь и свой конец. Найдешь того, кто не был рожден.

Фантом исчез и Хаджар понял, что это навсегда.

Иллюзия, созданная странствующим волшебником исполнила свою цель.

Хаджар смотрел на Акену. Та сидела за столом и пила, кажется, уже пятую чарку крепленой браги на настойке столетнего корня Пьяного Папоротника. Хаджар не был уверен, что даже он, прошедший через десятки солдатских вечером у костра, осилил хотя бы три полновесные чарки.

Акена же поглядывала уже на седьмую.

Но Хаджар её понимал и уж конечно – не осуждал.

Плата за Вечно Падающее Копье оказалась воистину равноценной. Не просто “цвет глаз” и эфемерное “зеркало души”, как именовал их Пепел, странствующий волшебник.

Нет, фантом древнего мага забрал у дочери правителя Дарнаса куда больше, чем россыпь изумрудов из радужки глаз. Он забрал её способность видеть.

И ладно если бы только реальный мир – слепота не была страшна для Адепта, который мог научиться “видеть” мир через потоки Реки Мира, а уж ощущать он мог бы его лучше, чем любой смертный.

Нет, Пепел забрал совсем иную способность видеть – видеть Реку Мира. Видеть звезды Духов в ней, видеть течение потоков энергии и мистерий.

Фактически, он лишил Акену возможности идти дальше по пути развития. Сделал её калекой в том смысл, в каком только можно было совершить подобное с адептом уровня Повелителя.

– Не могу… – снова прошептала принцесса. До этого она несколько минут сидела сосредоточенной, а затем расслабленно опустилась на спинку стула. –Не могу призвать королевства.

Хаджар промолчал.

Чтобы призвать королевство, пусть даже и стадии Баронства, нужно было не только чувствовать, но и видеть мистерии – направлять их, сливать с потоками энергии и… все это оставалось лишь вершиной айсберга. И даже этой самой верхушки, не говоря уже про основание, Акена была лишена.