Сердце Дракона. Том 11 (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 58

На миг в долине повисла тишина.

Хаджар, взмахнув рукавами одежд, сорвал с пояса ленту-пояс и, ловким взмахом, создал из неё ножны. Королева Мэб будто знала, что мечнику, меч которого жил внутри его собственной души, они могут потребоваться.

Заложив Синий Клинок в ножны доспехов Зова, Хаджар выпрямился. Он стоял ровно и спокойно. Так, будто над ним не нависла техника объединенной мощи четырех сильнейших адептов Лунной Секты.

– УМРИ! – взревел потерявший всяческое самообладание Хашим.

Хаджар лишь смотрел на то, как яростно опускает перед собой звенящий посох старец, и как чудовищный, огненный аист, сложив крылья, оставляя за собой полосу выжженного неба, падает ему на голову.

– Ты спросил ради чего я уничтожил все, что было тебе дорого, – Хаджар согнул колени и занес ладонь над рукоятью. – Чтобы уцелело то, что дорого мне.

Шел дождь. Дул ветер. Сезон дождей и северные ветра никогда прежде не приходили на территорию долины Лунного Пика. Но все меняется… все, когда-то, меняется.

Гора, которая несколько эпох возвышалась посреди долины, исчезла.

Её горделивые пики, пронзавшие высокие облака, превратились в груду камней, разбросанных по окрестностям.

Её величественные храмы, в которых последователи Лунного Света в мире и покое постигали путь развития и самих себя, превратились в историю, облеченную стать былью и зарасти ворохом легенд и преданий.

Посреди руин, в кратере, величиной с городскую площадь, в коричневом озере из дождя и грязи, лежал старик. Он прижимал правую руку к ране на груди. Из-под сухой, старческой ладони, толчками била алая кровь.

Его волшебный посох, разломленный на две части, лежал рядом.

Над самим стариком возвышался молодой воин. Он так же прижимал ладонь к ране на боку, но, все же, стоял прямо, хоть и опирался на вонзенный в землю меч.

Его волосы разметались. Под порванными одеждами доспехами проглядывались жуткие ожоги и синяки.

Но все же – именно он стоял на ногах. И именно он сегодня уйдет отсюда тем, кто выжил. Тем, чья история еще не окончилась и кому еще не пришло время стать легендой.

– Почему ты не отдал копье, старик? – прошептал Хаджар. – почему не согласился стать частью войска…

Хашим закашлялся. Кровавая улыбка пересекла его старое, но все еще красивое лицо. Почти уже не видящие глаза смотрели в черное небо бури.

– Для чего, юный воин… чтобы сражаться со своими братьями и сестрами?

– Чтобы не произошло всего этого! – в сердцах выкрикнул Хаджар. Он покачнулся и, едва не упав, оперся спиной о стену кратера.

Он все так же держался за меч, погруженный в коричневую воду. На её поверхности уже появились первые лужицы алого цвета.

– Жизнь – странная вещь… Северный Ветер, – Хашим страшно кашлял. Слова давались ему с трудом. – Ты… уничтожил все… что было мне дорого… убил всех… кого я любил… и я лежу в грязи и крови и умираю… но почему-то мне кажется… что тебе… больнее, чем мне.

Не так давно, Хаджар бы добил старика, чтобы тот не мучался и отправился на поиски вечно падающего копья. Но теперь… он стоял на павшим патриархом и ему казалось, будто кто-то поместил ему в грудь, где-то слева, чуть поодаль от солнечного сплетения, разбитое стекло.

И оно резало его изнутри. И боль была такая, какую Хаджар еще никогда не испытывал.

Он схватился рукой за грудь. Пытался вздохнуть, но получалось с трудом. Через раз. Так, будто это он, а не Хашим, был смертельно ранен.

Из недр его души появились однажды высеченные там слова. Слова о том, что, обретя вторую половину души, он получит силу, но сила эта будет сопряжена с опасностями. Что те чувства, что он раньше испытывал станут острее. И то, чего он раньше не ощущал, станет для него явным.

– Болит, – прошептал Хаджар. – Как же сильно болит…

Хашим лежал на спине. Его взор был обращен к небу.

– За что людям воевать… юный Хаджар? – шептал умирающий Хашим. – За землю? Её так много, что каждый… может построить себе… дом. За еду? Если… работать сообща… никто не останется голодным. Чтобы защититься? Кога мы… едины… то, перед кем нам защищаться.

– Всегда будут те, кто захочет отнять то, что есть, – парировал Хаджар.

– Будут… были… есть, – на уголках губ Хашима пузырилась алая пена. – Но… если мы едины… что они сделают… нам.

Небо рассекла молния. Ударил яростный гром. Как отзвучавший военный барабан, как отнятый от щита, стучавший по нему во славу битвы меч.

И осталась тишина. Тишина поля, по которому ходили лекари обоих лагерей, собирая мертвых и помогая раненым. Как своим, так и чужим…

– Морган… никогда этого… не поймет, – по щеке Хашима скатилась последняя в его жизни слеза. – Но… может… ты поймешь… однажды.

Хаджар промолчал. Он лишь сильнее сжимал, до кровавых пятен, грудь, внутри которой будто что-то разбили.

– Не вижу, – прошептал Хашим. – Помоги мне… помоги мне встать, Хаджар. Дай мне… встретить праотцов, стоя на ногах…

Хаджар посмотрел на лежащего в грязи, в коричневой, мутной воде, старца, пошедшего против Императора Дарнаса и поплатившегося за это всем, что у него было.

– Прошу…

Хаджар, шатаясь, шагнул к нему. Опираясь на меч, стискивая зубы уже не от эфемерной, а вполне явно, физической боли, он помог подняться Хашиму на ноги.

Старик, всем весом лег на плечи Хаджару.

Оттолкнувшись от вязкой земли, Хаджар выпрыгнул из кратера и оказался на вершине одного из камней.

– Луна… – Хашим уже почти ничего не видел. Его тело слабело, а руки словно ссыхались. – Увидеть её… в последний… раз. Такую… спокойную.

– Сейчас, старик, – Хаджар, едва стоя на ногах, поднял над собой меч. –Подожди немного.

Он взмахнул им и из синей искры, последовавшей за острием, выстрелил поток синего ветра. Он дотянулся до далекого небо и, расколов на пару секунд гранитный свод, обнажил сияние полной Луны.

Звезды танцевали вокруг неё и она плыла среди своих придворных спутниц. Серебрянное солнце, никогда и никого не опаляющее, лишь дарящее живительную прохладу и покой.

– Красиво, – тихо протянул Хаджар.

Он ожидал услышать что-то от старика, но тот промолчал. Хаджар повернулся, чтобы увидеть, как глаза Хашима были закрыты, а грудь его не двигалась.

Патриарх отправился к праотцам.

Успел ли он увидеть перед своей смертью луну или нет – Хаджар не мог знать. И, почему-то, от осознания этого, в груди заболело лишь сильнее.

Бережно уложив тело на камни, Хаджар достал из пространственного кольца огниво. Но, перед тем, как зажечь импровизированный погребальный костер, он заметил, как что-то лежало в сжатом кулаке патриарха.

– Все в порядке, моя миля, – шептала мать, укрывая маленькую девочку в своих объятьях. – Все закончилось… все в порядке.

– Мама, мама, – шептала дитя. – я видела, как дождь стал красным.

– Наверное на горе пролили краски, – пытался улыбнуться бледный отец семейства, но у него плохо получалось. – Все в поря…

Не успел он договорить, как дверь в их дом отворилась. Внутрь тут же проникли потоки холодного ветра и на порог упали капли ледяного дождя.

Сверкнула молния, очерчивая фигуру высокого мужчины.

Его волосы были собраны в тугой хвост, а могучее тело скрывали синие, разорванные одежды. По его боку стекала алая полоса, а сам он, хромая, вошел внутрь.

Отец семейства, взяв в руки серп, встал на его пути.

– Кто ты такой?! – прорычал он. – Убирайся из моего дома!

И дочь и мать смотрели на отца и мужа не просто с удивлением, а ужасом. Ни у кого в долине, кроме монахов, не был оружия. Никто им не умел пользоваться. И, более того, даже не предполагал, что хоть когда-то ему придется взять в руки что-то, что могло причинить вред другому.

– Никогда не будет мира, Хашим, – прокашлялся кровью мужчина. – Пока есть те, чьи жизни нам дороже этого самого мира.

Мужчина прошел мимо отца, а тот не мог даже пальцем пошевелить.