Саван для блудниц - Данилова Анна - Страница 28
- Предыдущая
- 28/91
- Следующая
Но мысли об этом как прилетели, так и улетели, оставив в сознании крутой мультяшный ВОПРОС, точнее, знак вопроса… Она усмехнулась представленному и вернулась к разговору о Белотеловой.
– Теперь, когда и я, и Игорь увидели все ЭТО своими глазами, Крымов навряд ли махнет на такую клиентку рукой. К тому же, дорогие мои, не забывайте, что нами получена от нее довольно кругленькая сумма… Вот примерный планчик. – Юля достала из сумочки блокнот и вырвала оттуда листок с вопросами, которые готовила в сумерках Ларисиной квартиры, пока не увидела на ковре темное пятно свернутого платья…
– «Анализы крови Белотеловой…» – процитировала Щукина и возмущенно прищелкнула языком. – Ты мне напомнила, кстати, что нужно позвонить в областную больницу, они обещали собрать немного ее крови, которую у Белотеловой взяли на анализ сразу, как только ее привезли после ранения… А эта, насколько я понимаю, на тампонах, – кровь с зеркала?
– Там два тампона, – подал голос Шубин, – один тот, что Юля взяла с зеркала в прихожей, а тот, что посвежее, я собрал с зеркала в ванной…
– Игорь, ты прелесть! – развела руками Юля, которая слышала об этом в первый раз. – А где ты взял вату?
– В ванной на полочке, у нее там чего только нет.
– А я вот даже не помню, как ты меня оттуда уводил…
– Правильнее было бы сказать – УНОСИЛ. Я вообще не понимаю, с какой стати вы, кумушки, так упились. Прикинь. – Он повернулся к ловящей каждое слово Щукиной. – Я прихожу, а они напились вдрызг какого-то спирту и сидят тепленькие, ужинают.
– Я не знала, что это спирт, думала – водка. Выпила совсем немного на пустой желудок и, как сейчас помню, принялась извиняться на съеденную клубнику… А потом мы ели салат… – Тут Юля запнулась, чтобы не проговориться о Звереве, то есть об истиной причине, заставившей их напиться. Хотя у них с Ларисой были РАЗНЫЕ поводы выпить: Лариса пила от страха, а Юля – оттого, что так и не поняла, чем обидела Сергея, который пулей вылетел из квартиры.
– Наверно, салат был из белены, – заключила со смехом Щукина, – кстати, я могу приготовить кофе.
– Потом. Посмотри лучше еще разок на вопросы, давайте распределим, кто чем будет заниматься, а потом я поеду к Сазонову…
– Хорошо. Итак, я беру на себя все экспертизы: белье, кровь и прочее… А вы занимайтесь личностью девушки-агента, да и самой Белотеловой. Игорь, думаю, что тебе лучше всего помочь Крымову и, если потребуется, продолжить опрос свидетелей.
– Щукина, ты, кажется, собралась варить нам кофе? Вот и вари, – огрызнулся Шубин, четко уловивший появившиеся начальственные нотки в тоне зарвавшейся секретарши. – И если ты спишь с Крымовым, это еще не говорит о том, что ты стала частью интеллекта, ты меня поняла?
– Значит, так, вот этот, – Щукина ткнула пальцем в сторону кресла, на котором полулежал, обложившись бумагами, Шубин, – сегодня кофе не получит. И завтра, возможно, тоже.
Юля, вздохнув от того, что перемирие длилось всего несколько минут, пожала плечами и, придвинув к себе телефон, позвонила Сазонову.
– Петр Васильевич? Это Земцова. Вы не возражаете, если я сейчас к вам приеду?
Плотно поев и получив от этого семейного – долгого, наполненного разговорами на хозяйственные темы – чрезмерно сытного завтрака великое удовольствие, как если бы он только что побывал в гостях у своей матери, Крымов подождал, пока Надя уберет на кухне и оденется, затем повез ее в НИЛСЭ (Научно-исследовательскую лабораторию судебных экспертиз), а сам отправился на встречу с Галиной Васильевной Ивановой – директрисой школы.
– На Земцову не нападай, – инструктировал он ее на прощание, глядя, как стоит она на бордюре и в нетерпении переминается с ноги на ногу, сухо и деревянно постукивая каблучками, как рассеянно слушает его, задрав голову и рассматривая проплывающие над ними белые пухлые облака, смешно сдувая рыжие прядки с лица и то и дело облизывая морковного цвета губную помаду с полураскрытых губ. Он любовался безраздельно принадлежащей ему этой маленькой гибкой женщиной, сильной и властной, по-хорошему злой и эгоистичной, простой и невероятно сложной одновременно, способной заставлять его без конца удивляться и находиться в состоянии возбуждения именно тогда, когда это нужно ей. Ему нравилось ее худенькое и стройное тело, кошачьи, дикие повадки и неожиданно принимаемые ею позы, открывающие то и дело ее красивую нежную грудь – две маленькие крепкие округлости, прочно удерживаемые разумными, но в тоже время дразнящими вырезами одежды – или гладкие, шелковистые, почти всегда затянутые в тончайшие колготки бедра.
– К Шубину не приставай, Чайкина потереби насчет результатов вскрытия Льдова… Звони ему запросто, как будто ничего не произошло. Вечером я отвезу тебя к Миллерше, позвони ей и извинись за то, что вчера не заехали, она ждала, я знаю… Если честно, то я совершенно забыл о твоей примерке. А на будущее – меня не жди, действуй самостоятельно: бери машину и поезжай сама куда надо, не маленькая. Ты меня поняла?
Надя поцеловала сложенные щепотью кончики пальцев и дунула на них, потом, расхохотавшись и нацепив черные узкие очки от солнца, кивнула головой, как присмиревшая ученица, и легко взбежала на высокое крыльцо лаборатории.
Крымов, удовлетворенно прищелкнув пальцами и вспомнив, ГДЕ и с КЕМ он провел время, отпущенное им же самим на визит к Миллерше (он действительно при виде Ларчиковой совсем потерял голову!), покатил в район колхозного рынка, неподалеку от которого и находилась семьдесят шестая школа.
Галина Васильевна ждала его. Молодящаяся, с крашеными белыми волосами, остриженными по-мальчишески радикально, встретившая его в меру наштукатуренным лицом директриса даже встала ему навстречу, демонстрируя отлично сшитый черный костюм с выглядывающей у шеи тонкой кружевной блузкой, напоминающей своим верхом ворот ночной рубашки.
– Здравствуйте, Евгений… извините, не знаю вашего отчества. – Она говорила с трагическими нотками в голосе.
– Можно просто Женя, – улыбнулся ей Крымов, – я так больше привык…
– Как-то неудобно… Хотя ведь вы так молоды. Я слушаю вас, Женя, и готова ответить на все вопросы.
– Хорошо. Начнем с того, сколько человек учится в девятом «Б» и в каких отношениях с Вадимом Льдовым были его одноклассники, – хорошо бы пройтись прямо по алфавиту. Времени у нас предостаточно. Можно пригласить классную руководительницу, и мы все вместе, проанализировав каждого ученика в отдельности, попытаемся создать схему дружеских и неприязненных отношений каждого с Льдовым. Надеюсь, у вас это не вызовет недоумения или возражения?
– Разумеется, нет. Сейчас я приглашу Татьяну Николаевну Ларчикову, чтобы вы могли с ней побеседовать прямо с журналом в руках, но перед ее появлением мне бы хотелось кое о чем вас предупредить. Татьяна Николаевна – женщина непростая. Скажем так – она не прижилась в нашем коллективе.
Крымов слушал не перебивая. Ему до смерти хотелось слушать и слушать монотонный голос Ивановой, чтобы знать об этой невероятной Ларчиковой ВСЕ! Он даже не стал задавать директрисе наводящие вопросы, чтобы не сбить ее мысль: пусть себе говорит.
– Как бы вам получше объяснить, чтобы вы не подумали, что у нас все преподаватели такие. Школа у нас в общем-то благополучная.
Крымов проглотил и это: семьдесят шестая школа занимала первое место по употреблению наркотиков! Галина Васильевна, вероятно, не хотела в это поверить.
– Ларчикова – учительница молодая, неопытная. Может быть, даже в чем-то и наивная. Понимаете, есть такие учителя, которые допускают вольности в обращении со своими учениками. У них на уроках полностью отсутствует дисциплина, дети не слушаются таких учителей и издеваются над ними… Я не могу сказать, что у Ларчиковой нет дисциплины, но именно Вадим Льдов вместе с Витей Кравцовым очень жестоко подшутили над ней… Не знаю даже, как вам и сказать… наверное, лучше будет все-таки показать вам эти снимки… Вот, – она проворно достала из ящика стола заранее приготовленные фотографии и протянула их Крымову, – полюбуйтесь. Однажды вечером Вадик и Витя остались подольше в школе, разделись (точнее, разделся один Льдов) догола в мужском туалете, который находится по соседству с кабинетом литературы, в котором работает Ларчикова, ворвались к ней, заперли дверь на швабру и, пока Льдов обнимал свою классную руководительницу и пытался поцеловать ее (исключительно ради кадра!), Кравцов снимал…
- Предыдущая
- 28/91
- Следующая
