Скованный огонь (ЛП) - Байерс Ричард Ли - Страница 70

Гаэдинн выпустил последнюю стрелу, бросил лук, вытащил свою саблю из земли и выпрыгнул из кустов. Он сократил дистанцию до того как шадар-кай, в которого он выстрелил, упал.

Второго противника он рубанул по почкам. К этому моменту оставшиеся два шадар-кай уже раскрутили цепи. Наемник отпрыгнул, и концы оружия пронеслись мимо него. Гаэдинн сразу же приблизился и резанул туловище очередного молчаливого врага со шрамом на лице.

Лучник огляделся в поисках последнего противника, но не обнаружил его. Боль прокатилась по его лодыжке, а затем что-то выдернуло его ногу из-под него. Когда Гаэдинн упал животом на землю, то понял, что последний шадар-кай переместился ему за спину и обвил его ногу цепью.

Наемник перевернулся на спину и ударил. Шадар-кай наклонялся к нему с кинжалом с волнистым лезвием, но сабля разрезала его шею. Кровь хлынула из раны, противник упал на Гаэдинна, содрогнулся и замер.

Задыхаясь от боли в лодыжке, Гаэдинн сбросил с себя труп, освободился от цепи и пополз к шадар-кай, которого подстрелил. Наемник обнаружил, что у тела был колчан, полный черных стрел.

Было даже смешно, насколько он был рад обнаружить их. Гаэдинну по-прежнему было плохо от ядовитого взгляда безликих существ. От усталости становилось только хуже, а из-за удара цепью, он, скорее всего, теперь будет хромать.

Погоня привела его к участку относительно ровной земли, где мерцание теней подсказало ему, что преследователи были на лесистых склонах и горных хребтах по все стороны от него. Несмотря на все его усилия, им как-то удалось окружить наемника, и сейчас они собирались наброситься на него.

И не было ни единого признака спасения в обозримом будущем. Короче говоря, это означало, что даже если Госпожа Удача благоволила ему сегодня, стрелы могли только отстрочить его смерть ненадолго и заставить шадар-кай заплатить большую цену за честь прикончить лучника.

Тем не менее, это лучше чем ничего. Рискованная затея могла окупить себя — хотя бы для Джесри — и, в любом случае, лучше погибнуть с натянутым луком, чем размахивая клинком. После этого Остроглазый не откажется поприветствовать его дух в своем лагере.

Просто чтобы поддержать пыл врага, наемник призвал живое пламя.

— Если можешь сражаться, — сказал он элементали, — то сейчас самое подходящее время, чтобы мне это продемонстрировать.

Гаэдинн не был уверен, но ему показалось, что ее светящиеся расплывчатые черты насмешливо улыбнулись.

«Я не обязана пресмыкаться и убегать, — сказала себе Джесри, пятясь назад. — Я могу убить эту тварь. Моя магия сильнее, чем магия любого кен-куни».

Ее посох тоже заклинал ее постоять за себя. Он обещал, что стоит лишь высвободить его мощь, и она сокрушит любого врага.

Тем не менее, волшебница продолжала отступать. Посмеиваясь, гигант неторопливо шел за ней, очевидно, настолько не впечатленный наемницей, что не видел смысла быстро сокращать дистанцию.

Девушка поняла, что существо даже не удосужилось вытащить огромный меч, привязанный за спиной. Возможно, он даже не хотел убить ее. Может быть, он планировал оставить ее в живых, надеть на нее ошейник и сломить всеми ужасными, невообразимыми способами.

«Так сражайся же! Не позволь ему!» — но вместо этого, волшебница начала задыхаться и хныкать.

Существо взмахнуло своей огромной, испачканной в грязи рукой. Дрожь пробежаа по земле и сбила Джесри с ног. Затем неожиданно кен-куни подбежал и, прежде чем девушка смогла подняться, навис над ней. Гигант наклонился.

«Прости, Гаэдинн, — подумала девушка. — Я старалась». Она представила как лучник бежит и сражается во тьме.

И каким-то образом это — возможно, в сочетании с настойчивыми призывами посоха и всеми теми вещами, которые она себе говорила — привело ее к переломному моменту.

Она старалась? И все закончится вот так? Это все, что она могла предложить одному единственному настоящему другу, что у нее был? Ярость и ненависть нахлынули на девушку как лава, выжигая ее панику, бичуя стихийного мага и ее саму в равной степени.

Но поток пламени, соскочивший с посоха, нацелился лишь на гиганта, попал точно в лицо и отбросил на землю.

Когда тот поднялся на ноги, волшебница заметила, что ее атака не опалила его тело так, как обуглила бы тело простого человека. Но пламя явно ранило его. Участки его кожи выглядели затвердевшими, обесцвеченными и потрескавшимися, словно плохая керамика.

Кен-куни взревел и топнул ногой.

Джесри не обратила внимания на стремление посоха к огню и восстановила связь с землей. Когда волна дрожи достигла ее, она просто подняла волшебницу, а затем опустила назад. Земля даже не попыталась встряхнуть наемницу, не говоря уже о том, чтобы сломать ей шею или вырвать конечности.

Гигант зарычал, и части его искривленного лица осыпались. Джесри посмеялась над ним.

Кен-куни вытащил свой меч из ножен и бросился в атаку. Девушка заговорила с ветром, и тот поднял ее вверх наперегонки с длинной ног и дальностью атак гиганта.

Она едва успела: существо подпрыгнуло так высоко, насколько могло, взмахнуло мечом сверху вниз, и тот прошел всего в дюйме от ног волшебницы.

После этого бояться уже было нечего. Паря над врагом, Джесри запустила в него несколько огненных снарядов, один за другим. Пока гиганта бросало в стороны, он кричал, а его тело крошилось больше и больше.

О Девять Темных Принцев, как же это приятно! Так приятно, что когда сражение закончилось, часть ее все еще хотела продолжать поливать огнем куски плоти существа.

Но у нее была работа, которую нужно было закончить. Поэтому девушка изо всех сил старалась контролировать свое неровное дыхание и привести мысли в порядок. Затем она попросила ветер отнести ее к пленнику.

Несмотря на свои оковы и ужасное истощение, он по-прежнему оставался огромным красным драконом, и девушка опустилась прямо перед ним с болезненной дрожью. Но тот только изучил волшебницу измученными золотыми глазами.

— Вы Чазар? — спросила Джесри.

— Ты и так видишь, что это я, — ответил он. Его голос был скорее похож на хрип, чем на грохот или шипение змеи, будто даже просто говорить ему было ужасно тяжело.

— Люди говорят, вы были великим волшебником.

Несмотря на свою слабость, его глаза вспыхнули ярче, и Джесри поняла, что сделала шаг назад.

— Я есть бог! — заявил дракон.

— Прошу прощения за оговорку, — сказала девушка, стараясь говорить уверенно. — Но я веду вот к чему. Если я освобожу и исцелю вас, вы сможете вернуть меня и моего товарища назад, в мир смертных?

— С радостью, — ответил Чазар, — если ты сдержишь свою часть сделки.

— Думаю, что справлюсь. Вы уже видели мое родство с огнем, и он как раз является вашей жизненной энергией. Я собираюсь влить ее в вашу кровь и жилы.

Чазар помедлил, словно девушка удивила его.

— Вообще-то это может сработать, если предположить, что ты сможешь направить такое количество энергии, не теряя контроля. Если собираешься попробовать, то лучше бы тебе уже начать.

— Пока не вернулись шадар-кай?

— Пока Ссилригот — дракон скверны — не вернулся лично. Нам несказанно повезло, что он не может жить здесь, чтобы не вытянуть жизнь у своих рабов. Но я уверен, что он почувствовал суматоху и уже в пути.

Постоянно поворачиваясь, попеременно целясь в абишаи на земле и тех, что летали над головой, Аот выкрикнул слова силы и начал последние свои атакующие заклинания. Наемник уже убил немало врагов и хотел прикончить еще больше. Но он подозревал, что когда он закончит создавать вспышки огня и волны костедробящей вибрации, противников все равно останется достаточно чтобы наброситься на него и разорвать на части. Ему ни за что не удастся закрыть те проклятые врата в подвале.

В любом случае, похоже, он умрет, сражаясь за Чессенту. За страну, которую он ненавидит так же сильно, как она ненавидит людей, вроде него.