Скованный огонь (ЛП) - Байерс Ричард Ли - Страница 58

— Мне нужно было стать ученым, — усмехнулся Гаэдинн.

— Возможно, Чазар провалился в Царство Теней во времена Синего Огня, когда все миры смещались и наложения были более распространенными. И тогда дракон скверны…

— Ты о том вирме, что высасывал силу?

— Кажется, так их называют. Теперь, когда у меня есть время об этом подумать, я вроде читала о них в бестиарии, в школе, куда Аот отдал меня, чтобы закончить обучение. Чем бы оно ни было, ему как-то удалось пленить Чазара и питаться им с тех пор. Подозреваю, что этот процесс поглощения искажает реальность и удерживает брешь между мирами от закрытия.

— Очень интересно, и я бы с радостью послушал еще. Но, желательно, уже после того как ты вернешь нас домой.

Джесри покачала головой, и прядь ее спутанных волос упала на лоб.

— Я не могу.

— Что за бред. Не надейся слышать такое часто, но, проклятье, ты можешь почти все. Я уже это видел.

— Ты видел, как я делаю впечатляющие вещи со стихийной магией. Я не знаю, как перемещать нас между мирами.

— А разве ты не делала этого у Кольца Ужаса? Дважды?

— Волшебники, которые по-настоящему понимали магию, просто таскали меня с собой как багаж. И мы путешествовали только в духовной форме. Наши физические оболочки оставались на месте.

— Все равно, я знаю тебя. Ты же была внимательной и наверняка чему-то научилась.

— Не особо, — смутилась Джесри. — Кроме того, такие ритуалы включают в себя особые письмена, других заклинателей, оказывающих поддержку; в идеале — и то, и другое.

— Так импровизируй. Нашим несчастным лошадям интересно, что с нами стало.

Волшебница нахмурилась.

— Думаю, я могу попробовать. Это будет опасно, но, наверное, не так опасно, как пытаться выжить в Царстве Тени целый месяц. Или дольше. Мы же не знаем, что планы накладываются каждое новолуние без исключений, или что нам повезет найти путь назад, если это так.

— Как я могу помочь?

— Просто постой на страже — одному Крушителю Врагов известно, что может привлечь магия — и будь готов поспешить ко мне, когда позову.

Гаэдинн огляделся, высматривая подходящее места для поста, и решил, что небольшая возвышенность поможет ему заметить потенциальную угрозу до того, как та заметит его. Он побежал к искривленному дереву, напоминавшему белый вяз, подпрыгнул, ухватился руками и попытался подняться. Кора треснула и рассыпалась под его пальцами, и наемник едва не упал. Гаэдинн удержался у самого низкого разветвления и уложил одну из немногих оставшихся стрел на тетиву.

Джесри бродила кругами внизу. Наемник решил, что она ищет пустой ровный участок земли. Когда волшебница нашла его, то начала петь себе под нос и рисовать линии на земле металлическим основанием своего посоха. Подобно кольцам, вырезанным на древке, металлическая часть посоха стала почти полностью золотой, лишь с небольшими красными пятнами и прожилками.

Почва слегка смещалась даже после того, как посох Джесри двигался дальше. Казалось, земля пыталась заполнить борозды, которые волшебница только что оставила. Девушка произнесла слова силы немного громче, и движение почвы прекратилось.

Потребовалось относительно немного времени, чтобы закончить пентаграмму, которая была явно менее сложной, чем те, что Гаэдинн видел ранее в исполнении волшебницы. Ему было интересно, не потому ли это, что она не знала, что делать? Поскольку девушка не была уверена, какая фигура была наиболее уместной, то решила начертить базовый символ силы и защиты.

Джесри встала в центре звезды, сделала глубокий вдох и начала новое заклинание. Она заговорила на неизвестном лучнику языке, поэтому он не понимал ни слова. Но некоторые слова вызвали что-то вроде зуда в его голове.

Волшебница еще долго колдовала прежде, чем закончить. Гаэдинн почувствовал, что она выжидает. Когда ничего не произошло, она сделала вдох, сменила позицию и — заговорив уже громче — начала сначала. Джесри выделяла отдельные фразы, поднимая посох над головой, и затем вбивая его в землю.

После нескольких повторений, каждое из которых исполнялось слегка иначе, Гаэдинн заметил, что воздух стал плотнее, и казалось, что дышать приходиться с усилием. Но изменился не только воздух. У наемника было ощущение, что весь мир, или та его часть, которую он видел, стал тяжелее и натянулся, слово пузырь, который хотел лопнуть.

У нее получается, решил лучник, и с нетерпением ждал, когда волшебница позовет его. Гаэдинн все еще ждал, когда серо-черная летучая мышь спикировала с неба.

Голова и туловище животного были размером с дворфа, хотя из-за кожистых крыльев оно казалось больше человека. Пока мышь неслась на Джесри, ее длинный хвост перестал колыхаться и, напрягшись, скрутился. Животное готовилось ударить им, словно хлыстом.

Темный окрас делал летучую мышь практически незаметной в теневом мире. Несмотря на свою бдительность, лучник заметил животное только когда оно практически преодолело расстояние до своей жертвы. У наемника было время только на один выстрел.

Гаэдинн натянул и отпустил тетиву. Стрела погрузилась в туловище летучей мыши. Содрогнувшись, тварь поменяла курс и рухнула, врезавшись в землю несколькими шагами правее от пентаграммы. Там животное хлопало крыльями, но, похоже, на большее оно было уже не способно.

Гаэдинн поднял глаза к небу и заметил еще одну летучую мышь. Она тоже пикировала на Джесри, и лучник разобрался с ней так же, как с первой, и даже лучше. Выстрел оказался чистым, и животное рухнуло будто камень.

Лучник искал третью мышь. Она так и не нашлась, но внезапно послышался свирепый вой, от которого шли мурашки по спине. Гаэдинн сделал вдох и откинул страх, а затем огромные черные гончие показались на возвышенности.

Подобно шадар-кай прошлой ночью, они мерцали, пока продвигались вперед, преодолевая расстояние быстрее, чем это представлялось возможным. Кроме того, из-за этого в них было трудно целиться. Гаэдинн потратил драгоценное мгновение, изучая неестественные движения, чтобы попытаться угадать, где они появятся.

Наемник уложил одного и затем второго. Этого было недостаточно. Их по-прежнему было слишком много, и они все еще двигались слишком быстро.

Однако Джесри продолжала колдовать. То ли она была в трансе, как те волшебники из Лутчека, занятые своим ритуалом, то ли просто не осмеливалась прервать заклинание, боясь того, что сделает сила, которую она собрала, если Джесри бесконтрольно оставит ее.

«Проклятье, женщина», — подумал он. Лучник спрыгнул с вяза и прокричал:

— Сюда, грязные твари! Это я вас убиваю! Атакуйте меня!

Гаэдинн выстрелил в очередную гончую. Древко глубоко вошло в шею животного.

Его уловка сработала, если можно так сказать. Гончие повернули и помчались к нему.

Наемник уложил еще двух, а затем был вынужден бросить свой лук и вытащить саблю. Оставшиеся четыре или пять — все происходило слишком быстро, чтобы вести точный подсчет — окружили его. Они с рычанием бросались и кусались, разбрызгивая серую пену с челюстей.

Гаэдинн повернулся, полоснул, уклонился — и каким-то образом его не укусили и не опрокинули в первые пару мгновений. Он даже расколол череп одной из гончих.

Это подарило наемнику волну удовлетворения, но не надежды. Кхорин, скорее всего, смог бы прорубить себе путь из этого кошмара, но ведь он был лучшим бойцом ближнего боя из тех, что Гаэдинн когда-либо видел. Сам он едва ли был просто хорош, и лучник подозревал, что это будет недостаточно.

Наемник надеялся, что выиграет для Джесри достаточно времени, чтобы вернуться домой.

Затем послышался свист. И обезумевшие от гнева гончие исчезли точно так же, как и появились. Задыхаясь, Гаэдинн повернулся в направлении звука.

Недалеко, на верхушке холма, верхом на черной лошади сидел шадар-кай. При свете дня — или того, что заменяло его здесь — лучник увидел, что шрамы на лице всадника образовывали геометрический узор, и, судя по всему, были вырезаны так преднамеренно. У него было копье и цепь, висевшая на бедре.