Мне давно хотелось убить - Данилова Анна - Страница 54
- Предыдущая
- 54/89
- Следующая
– У вас есть его адрес?
– Конечно, есть. Да я его и так, по памяти помню: Лермонтова, 15, квартира 8.
– А его жены?
– Вот уж чего не знаю, того не знаю. Она к тому же еще и под своей фамилией жила. Я, честно говоря, даже не уверен, что они зарегистрировали свой брак.
– Ну а как ее хотя бы звали, помните?
– Людмила, кажется… Хотя нет, не буду врать, не помню.
– А где он хранил свой снегоход?
– В сарае возле дома, я сам лично видел. Помню, зашел к нему как-то, не успел в подъезд войти, он меня окликнул – в сарае возился, снегоход как раз чинил. Я не с пустыми руками к нему шел, дело у меня к нему было… Мы с ним хорошо так выпили, закусили яблоками мочеными. Словом, хорошо посидели… Вот смерть какая страшная, нелепая!
– А что за дело у вас к нему было?
– Да хотел попросить его жену сделать чучело совы. Правда, не для себя…
– Она у него что, была таксидермисткой?
– Да, дома работала.
– Так как ее зовут, Людмила, говорите?
– Кажется, все-таки Людмила.
– А где она жила?
– Не знаю, потому что дома у нее ни разу не был, я птиц и головы переправлял через Сашку…
– …а сами имели комиссионные за посреднические услуги?
– А почему бы и нет? – засмеялся мелким извиняющимся смешком Игнатов, приглаживая и без того приглаженную бородку цвета крепко заваренного чая.
– А можно предположить, что у этого самого Морозова был семейный бизнес: он привозил шкуры оленей, кабанов, лосей, а его жена мастерила из них чучела и продавала?
– Конечно, можно. Но только вряд ли это бизнес – слишком громко сказано. Если она в год сделает два чучела – какой же это бизнес? Это огромный труд, а вот сбыть, продать такое чучело – задача еще потруднее.
Игнатов ушел, а Крымов отправился с Шубиным на Лермонтова, 15.
В квартире номер 8 давно уже никто не жил. Соседи слово в слово повторили рассказ Игнатова о трагической гибели «охотника от бога» Морозова Александра Васильевича. На вопрос Крымова, не приходили ли сюда, на эту квартиру, жена и дети покойного, ему ответили отрицательно: мол, никто не приходил, родные Морозова, кажется, уехали в другой город. Но самое удивительное заключалось в том, что никто из соседей ни разу и не видел ни жену, ни детей Морозова, и даже не знали, сколько у него этих самых детей.
Тема охотника была временно закрыта.
Что касается поисков жены Морозова, предположительно Людмилы – женщины, владеющей редким ремеслом таксидермиста, то они за неделю так ни к чему и не привели. Были вызваны специалисты-биологи с биофака университета, которые знали всех таксидермистов наперечет, но ни у одной женщины-таксидермистки не было мужа по фамилии Морозов, и тем более охотника.
…Шубин очнулся – кто-то сильно тряс его за рукав. Он повернул голову и увидел склонившегося к нему Сазонова, от которого разило, как от бочки с пивом.
– Ты уснул, Игорек. Поднимайся, дорогой, работенка есть кое-какая…
Игорь замотал головой, прогоняя призраки и видения, роившиеся в его сознании во время этого короткого и болезненного сна. Ему снилась Юля, и беременная Щукина почему-то с фужером шампанского в руке, и Крымов, и Ерохин, и все-все, кого он знал и с кем встречался последние дни или даже годы… Сотни лиц, какие-то далекие и гулкие голоса из прошлого, обрывки разговоров и издевательская шлягерная музыка просто-таки выворачивали наизнанку его душу. Он не ожидал от себя такой реакции на потерю… А ведь он потерял ее. Потерял Юлю. И как бы он ни пытался отогнать от себя это слово, оно все равно преследовало его, звучало в голове, как под куполом церковного свода, как фрагмент звукового ряда его же собственных сновидений.
– Какая еще работенка? Что случилось? – Он оглянулся, но, увидев Крымова, курящего возле открытого окна, вздохнул с облегчением: он был ПОКА жив.
– Мне только что позвонили из М…
– Что? Неужели ее нашли?.. – Шубин был не готов, не готов к тому, чтобы услышать, что нашли то, что осталось от Юли… Он мог бы зажмуриться, чтобы только не увидеть то, что превратит в картинку слова Сазонова, но не зажмурился – не успел.
– Ничего страшного… Я имею в виду, это не связано с НЕЙ, – успокоил его Сазонов и громко икнул. – Извини, брат, но я всегда после пива икаю. Так вот, Кречетов нашел на Графском озере, прямо на самом берегу, что-то вроде склепа… Он сказал: большая прямоугольная яма, прикрытая шифером. Прикинь! А там все, что осталось от Литвинец, Дины и Сажиной… Такие дела. А я же ему еще раньше звонил, поищи, говорю, на этом вашем мрачном озере… Но он мне объяснил, что рядом с берегом не искал, потому что там камыши, ил, место топкое, как болото, а там, оказывается, глина! И знаешь, кто нашел это захоронение (если так можно назвать, конечно, эту яму, где все эти тела были сброшены кое-как)?
– Знаю, – вдруг сказал Шубин. – Это лиса? Ведь лиса, скажи? Там водятся лисы?
– А ты откуда знаешь?
– Да это я звонил Кречетову насчет лисы. У меня в Ростове дело одно было, девушка пропала, а видели ее в посадках, где она собирала дикую смородину… Так вот, свидетеля, который видел ее там еще в сентябре, нашли аж в январе. Взяли в школьном зооуголке лису, повезли на место…
– Я что-то не понял, почему именно лису?
– Понятия не имею. Может, собаки не было. Я тогда еще совсем зеленый был, думал, что так и надо… Ну так вот, не перебивай. Эта самая лиса и разрыла труп.
– Значит, Кречетов тебя послушал… Хотя у меня такое ощущение, что меня здесь держат за идиота… – ухмыльнулся Сазонов, так в душе и не поверив Шубину. – Собирайся. Поедем. Только вот не представляю, как это вы, мальчики, будете со мной расплачиваться: Петр Васильич то, Петр Васильич – это…
– За что расплачиваться? – огрызнулся до сих пор молчавший Крымов. – За то, что вместе с трупом Литвинец твой Кречетов найдет тела наших девчонок? Какой же ты шкурник, Сазонов, будь моя воля – давно бы выпер тебя из органов. Ты же шагу не ступишь, пока тебе не заплатят. Сколько людей мне на тебя жаловались. Ты что, в милицию ради денег пошел? Знаешь, зачем я открыл свое агентство? Чтобы таким вот, как ты, альтернатива была. У людей горе случилось, они в милицию бегут, а ты разворачиваешь их на сто восемьдесят градусов и футболишь ко мне… Да я, если хочешь знать, собирался делать деньги только на раскормленных боровах, которым нужно проследить за своими женами-шлюхами… И если бы мне не приходилось платить тебе, экспертам (которые и так и так должны были проводить эти же самые экспертизы!), вашим же агентам, то, поверь, я бы и не драл по три шкуры с клиентов…
Шубин с ужасом слушал, как не на шутку разошедшийся Крымов лепит в лицо позеленевшему от злобы Сазонову правду-матку, и лихорадочно соображал, что бы такое сказать, чтобы его утихомирить и не позволить Петру Васильевичу отказаться помогать им. Ведь в той ситуации, в которой они оказались, им двоим было явно не под силу справиться с навалившимися на них проблемами. Как могут они вдвоем искать убийцу, обладающего феноменальными способностями или средствами перемещения в пространстве, так хорошо ориентирующегося во всем, что касается деятельности агентства, и так умело затягивающего петлю на шее самого Крымова, если у них не осталось самого ценного – веры в себя?! Исчезновение Юли и Нади совершенно выбило их из колеи. Крымов так и вовсе сошел с ума, раз позволяет себе говорить такие вещи Сазонову прямо в глаза. Чего он хочет этим добиться? Может быть, Сазонов изменится и станет вкалывать на них бесплатно? Или девчонки из НИЛСЭ будут ночами работать на агентство за красивые глаза Крымова? Люди сидят без денег и выполнят любую работу, даже если им и придется перешагнуть через собственные принципы, именно ради денег, ради того, чтобы прокормить своих детей…
Шубина понесло. Он и сам был готов разразиться проклятиями в адрес несуществующего монстра, зовущегося большой политикой, который превратил красивый кукольный совдеповский театр в грязный балаган, кишащий обезумевшими и потерявшими свою былую яркость и выразительность потрепанными куклами с оторванными руками и ногами, с выколотыми глазами и черными провалами вместо ртов… Совершая механические, запрограммированные движения, они как будто хотели реанимировать свой вечный спектакль, но у них уже не оставалось сил…
- Предыдущая
- 54/89
- Следующая
