Мне давно хотелось убить - Данилова Анна - Страница 35

• Предыдущая
• 35/89
• Следующая

– Ничего не понимаю, – пожала плечами Юля, уже представляя себе, как она попытается подготовить Романа к такому одновременно радостному и внезапному известию, что его дочь, оказывается, жива, да еще и на сносях. – Странно все это…

– А люди все, между прочим, со странностями, – покачала головой Ольга Ивановна. – И как хорошо, что вы пришли именно ко мне. Вот только что-то не пойму, как вы меня нашли? Неужели действительно наша милиция работает спустя рукава только лишь по той причине, что им мало платят? Вон вам заплатили, и вы тут же вышли на меня… Но как вы догадались, что я – это я?

Юля улыбнулась, но промолчала, а Игорь, понимая, что разубеждать эту простую женщину в том, что они попали в ее дом СЛУЧАЙНО, не стоит, спросил как бы между прочим:

– А что Наташа Литвинец? Вы когда ее последний раз видели?

– Наташу? А вот что с ней – понятия не имею. Они с Динкой как в воду канули… А видела я ее четырнадцатого сентября.

– У вас такая хорошая память? – повторил свой вопрос, который он задавал часом раньше Василию Рождественскому, Игорь, заведомо зная ответ.

– Да нет, что вы, я же нормальный человек. Просто у меня четырнадцатого день рождения.

– И где же вы ее видели?

– Да у Лизки, у соседки моей, я ей как раз тогда молоко приносила, она ж у нас барыня, сама даже за молоком не ходит, все ей подай да принеси…

– Я смотрю, вы не жалуете ее… Это вон тот большой дом, за садом?

– Ну да! Я прихожу, а Наташка уже там, задом вертит… Извините. Просто с языка сорвалось. Но она действительно такая была.

– Какая?

– ТАКАЯ. Ни дня не могла без мужиков прожить. Все ей нового подавай. Со всеми мужиками в М. пере…

Она замолчала и уставилась в окно.

– У нее был роман с Василием? – спросила осторожно Юля.

– Роман? Да не то слово! Они встречались открыто. Он ходил за ней как собачонка. Портрет, видите ли, хотел нарисовать. Знаем мы эти портреты. Сейчас картошечку зажарю, как вам мои щи?

– Щи – восхищенье, – Шубин промокнул носовым платком губы, а заодно и выступивший на лбу пот – еда сморила его и потянула в сон. – А грибы – так вообще объеденье.

– А вы огурчики с горчицей делаете или нет? – спросила Юля, хрустя огурцом.

– Без. А Лизка от злости не знала куда себя деть. И денежки не помогли…

– Какие еще денежки?

– Обыкновенные. Она говорит, что ей бывший муж присылает, а кто видел-то этого мужа, да и вообще – был ли он? Темная лошадка, а строит из себя… – Хозяйка была откровенно возмущена. – Да все уж давно поняли, что она без ума любит Ваську и все его прихоти исполняет, лишь бы он с ней был. Вот говорят люди про страсть, а что это такое – никто толком не знает. А я вот знаю. Вот она, – Ольга Ивановна ткнула указательным пальцем в сторону Лизиного дома, – страсть-то. Она сжигает эту бабу без огня. У нее скоро кожа и кости останутся… И молоко мое не поможет, хотя оно у меня – самое жирное во всем городе.

– Но откуда вам это известно?

– Да я же рядом живу и все вижу! Уж как вьется она вокруг него, как ублажает… Но он какой-то странный. Одно могу сказать – красивый парень, как нарисованный, но малость прибабахнутый…

– Это как? – не поняла Юля. – Что вы имеете в виду?

– А то, что летом вот, к примеру, он целыми днями спит. Как мертвый. То в гамаке между деревьев, то на топчане. А Лиза рядом сидит и с такой любовью на него смотрит, что аж страшно…

– Какие вы интересные вещи рассказываете…

– Это вам только сначала может показаться, что у нас здесь все спокойно и скучно, а у нас здесь такие драмы разыгрываются…

– Какие, например?

– Да большей частью они были связаны с Литвинец. Потрепала она нервишки нашим местным бабам, не позавидуешь…

– И вам? – рискнула спросить Юля.

– Ой, а огонь-то под картошечкой включить забыла… – засуетилась Ольга Ивановна. – А что мне? У меня мужик серьезный, да и постарше Наташки будет лет на двадцать. Нет, у нас свои проблемы: корм для скотины достать, траву для кроликов заготовить… Я чай сейчас заварю. А вы не женаты?

– Нет, – покраснела Юля.

– А вы слышали, что Дима Ангелов повесился? Тот, что Динку-то любил?

«Да, – подумала Юля, – эта женщина знает, пожалуй, и про нас с Игорем».

Она посмотрела на Игоря, который в свою очередь послал ей одними губами и сонным, осоловелым от еды взглядом воздушный поцелуй, и улыбнулась.

– Извините, вы что-то сказали?

Крымов остановился перед дверью квартиры Огинцевой и осмотрелся. Он все утро думал о Жанне, о ее матери, Валентине, и пытался найти причину, по которой на хозяйку этой квартиры обрушились такие странные и просто-таки жуткие события.

Он слышал о загадочной смерти Валентины. Ну, действительно, кому это могло понадобиться мыть окна зимой, в декабре? Да еще вставать при этом на сломанный табурет? Говорили, что на ее теле были обнаружены страшные глубокие порезы… Неужели кто-то нарочно…

Он позвонил. На всякий случай. Жанна сейчас пряталась на квартире Юли. Значит, в квартире никого не должно быть. Он посмотрел на часы: Борис опаздывал уже на две минуты.

И вдруг он услышал шаги. Кто-то поднимался по лестнице.

– Салют! – Борис, широко улыбнувшись Крымову, поздоровался с ним за руку. – Я слегка опоздал. Надеюсь, там никого?

– Как будто никого.

Борис достал из кармана ключи и открыл дверь.

– Мне иногда кажется, что того мужика мы видели во сне, хотя, с другой стороны, не могли же мы видеть один и тот же сон? Проходите…

Крымов вошел. И тут же вспомнил, как пришел сюда в первый раз, как чувствовал себя неловко от того, что ему приходится занимать деньги У ЖЕНЩИНЫ. Да уж, неприятное чувство. А ведь и Борис в свое время тоже, наверно, испытывал нечто подобное, когда занимал у Валентины.

– Вы знали Валентину? – спросил он.

– Конечно, знал. Я же постоянно занимал у нее деньги, у меня появилась возможность купить небольшую мастерскую, а хозяева не могли ждать… Пока бы я продал все свои работы, на это ушло бы полгода, не меньше… А Валентина выручила, ссудив необходимую сумму, да еще и под мизерный процент. Она вообще многих выручала, хотя никто не мог взять в толк, откуда у нее, одинокой незамужней женщины, такие большие деньги…

– Действительно, откуда? Обратите внимание, Борис, на довольно-таки скромную обстановку в квартире. Что это – желание скрыть достаток или образ жизни?

– Она не лукавила, это скорее стиль жизни. Хотя аскеткой я бы ее не назвал.

– Что вы имеете в виду?

– Она не прибеднялась, если вы об этом… Валентина носила дорогие вещи, бриллианты, появлялась на людях в прекрасно сшитых нарядах и нисколько не смущалась своего богатства.

– А ведь, если послушать Жанну, мать оставила ее практически без гроша, не считая ВАШЕГО долга… Ведь вы вернули долг в сумме, точно совпадавшей с той, что была указана в журнале или книге учета?

– Разумеется.

– А кто был любовником Валентины, не знате?

– Знаю, вернее, знаю только в лицо, потому что часто видел их вместе. Они не скрывались, ходили в рестораны, театры…

– У нее был один любовник?

– Не уверен. Но почему вы задаете эти вопросы именно мне? Вы назначили мне здесь встречу, чтобы говорить о Валентине?

– Ну, во-первых, мне необходимо было проникнуть в эту квартиру…

– Вы хотите поймать человека, который был здесь той ночью?

– А почему бы и нет? Но для начала ответьте мне еще на один вопрос: вы лично были знакомы с любовником Валентины?

– Нет.

– А как его звали, где он работал, если работал вообще, как он выглядел, сколько ему на вид было лет?

– Я не знаю, как его звали, но на вид это был совсем молодой парень, красивый, холеный, я бы даже сказал, почти мальчик… Думаю, что его содержала Валентина, потому что в его возрасте вряд ли можно было покупать себе дорогую одежду и водить в ресторан такую женщину, какой была она…

– А какой она была женщиной?

– Да вы и сами знаете… Вы же сами по телефону сказали, что видели ее и даже бывали здесь, так зачем же вам мое мнение?

• Предыдущая
• 35/89
• Следующая