Мне давно хотелось убить - Данилова Анна - Страница 14
- Предыдущая
- 14/89
- Следующая
Жанна от страха сползла с дивана на пол и забилась в угол, между креслом и портьерой…
Она отчетливо слышала, как открывали ЕЕ входную дверь! Характерный скрежет замка, звон ключей и… чьи-то тяжелые шаги…
Она хотела закричать, но горло ее словно затвердело, налилось чем-то ледяным… От ужаса ее затошнило, голова закружилась…
Она увидела черный силуэт на фоне дверного проема. Большой человек остановился, словно всматриваясь в темноту. Жанна даже слышала его шумное и взволнованное дыхание. Но он не зашел в комнату, она услышала, как он отправился в сторону спальни… Вот, теперь она услышала скрип – он открыл дверь и увидел Бориса на постели… Снова шаги, все тише и тише… затем громче; вот он свернул на кухню… Включил свет и через несколько минут снова выключил.
Откуда-то потянуло запахом табака и перегара! Шаги приблизились – должно быть, он стоял в коридоре и курил. Но кто? Грабитель? А что, если он уже убил Бориса, как раньше убил маму?
Звон ключей… И тишина. Жуткая, смертельная. Разве что тихие, но гулкие шаги, доносящиеся уже из подъезда? Человек спускался… Все, вот теперь она отчетливо услышала, как он идет по скрипучему снегу…
Она выпрямилась и выглянула в окно: он шел, должно быть, под самыми окнами, поскольку хоть и были слышны шаги, но самого человека не было видно.
В эту минуту вспыхнул свет в прихожей, и она увидела Бориса…
– Жанна! – крикнул он неестественно высоким и громким голосом. – Это ты сейчас курила и открывала дверь?..
Голос его дрожал, то и дело срываясь на нервный визг…
– Нет, – бросилась она к нему на грудь и замерла, чувствуя бешеное биение ЕГО сердца. – Здесь кто-то был… Я видела его. Это крупный, высокий мужчина… Борис, он спокойно открыл дверь… У него есть ключи, я слышала, как он ими звенел… Вызывай скорее милицию… Где Юлин телефон? В спальне? Кажется, я оставила его под подушкой…
– Милицию? Но что мы скажем, что видели привидение?
– Какое еще привидение, если в квартире пахнет дымом и перегаром… Он что-то делал на кухне… Пойдем, проводи меня, я боюсь…
Они, прижавшись друг к другу, медленно шли по коридору в сторону кухни. Борис протянул руку и зажег свет.
Все выглядело вроде бы так же, как до визита незнакомца: чайник, вазочка с медом на столе…
– Деньги!
Жанна увидела лежащую на краешке стола пачку денег, перехваченную розовой резинкой.
– Борис, это твои деньги?
Он посмотрел на нее, словно не расслышал ее слов, после чего зачем-то обернулся, словно за его спиной мог стоять кто-то невидимый, и молча покачал головой. Лицо его было напряженным, а на щеках выступили красные пятна.
– Нет, это не мои…
Жанна почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились. Ей стало не по себе.
Она боялась открыть глаза. За какие-то доли секунды она успела вспомнить все, что произошло с ней ночью, и теперь не знала, что ей делать, как себя вести, о чем говорить и кем быть вообще… Той ли прежней Юлей Земцовой, которой довелось провести ночь в одной постели с Шубиным – своим напарником, либо новой Юлей Земцовой – женщиной, принадлежащей теперь и душой и телом этому достойному во всех отношениях мужчине.
Теперь она должна просто выйти за него замуж. Она родит Игорю сына и станет хорошей женой и матерью. А может быть, ей следует незаметно выскользнуть из постели, одеться и сбежать. Сбежать не только из этой постели и квартиры, а вообще из города, в Москву, к маме, к новой жизни… Ведь Игорь, каким бы хорошим он ни был, все равно не сможет простить ей Крымова. Пусть он даже никогда в жизни ее ни в чем не упрекнет, все равно – он из тех, настоящих мужчин, которые имеют право быть собственниками своих женщин.
Но ведь ОНА НЕ ТАКАЯ! Она никогда не сможет стать ничьей собственностью, даже самого достойного мужчины на земле!
И это были не пустые слова, которые она сказала сама себе в это утро. Нет. Просто она достаточно хорошо себя знает и не собирается совершать очередную глупость. Глупость, которая будет заключаться в том, что, выйдя замуж за Игоря, она обречет его на постоянную муку ревности к Крымову.
О любви она боялась и думать, и загадывать. Она любила Игоря: не так, как Крымова, но все же любила, иначе не позволила бы увезти себя сюда, не смогла бы испытать и подарить ему столько нежности…
– Игорь, – позвала она шепотом, не открывая глаз и вся обращаясь в слух. – Ты спишь?..
Прошла минута-другая, но он так ничего и не ответил. Тогда она открыла глаза и повернула голову. Подушка Игоря была пуста.
– Игорь! – крикнула она, вскакивая с постели и натягивая на голое тело свитер. – Где ты, черт бы тебя побрал?..
И вдруг она услышала голос. ЕГО голос. Она пошла за звук и обнаружила Игоря стоящим посреди кухни в чем мать родила. Он разговаривал с кем-то по сотовому. На столе стоял поднос, на котором благоухали две чашки, полные горячего кофе.
– …Мы подъедем минут через сорок, не раньше. Постарайтесь никому не открывать и, уж конечно, не выходить из дома. Все, ждите.
Он повернулся и, увидев Юлю, застывшую в дверях в одном свитере, виновато пожал плечами и состроил смешную мину:
– Я разбудил тебя? – Он подошел, обнял ее и поцеловал. – Звонила твоя портниха Жанна. К ней ночью пришел какой-то «здоровый», как она выразилась, мужик и оставил на столе деньги.
– Как это ПРИШЕЛ? Что, сам?
– Да, представь себе. Открыл дверь своими ключами и вошел. Глубокой ночью. Стараясь не шуметь, проник на кухню и положил на стол пачку денег, после чего так же спокойно ушел. Кажется, он еще курил…
Она посмотрела на Шубина и по тому взгляду, которым он сопровождал свой рассказ, она поняла, что он принимает Жанну за сумасшедшую.
– Ты зря так о ней… – сказала она, чувствуя, что происходит что-то очень интересное и необычное. – У нее с головой все в порядке…
– А я ничего такого и не говорил… Только больно уж все странно. И почему тогда она не позвонила раньше?
– Да потому, глупая твоя голова, что не хотела нас будить. Ведь все равно до утра ничего бы не изменилось.
– Это почему же ты так думаешь? Если этот мужчина пришел ночью, причем воспользовавшись своими ключами, то что помешало бы ему повторить свой визит в любое удобное для него время?
– Она ничего не говорила о милиции?
– Говорила. Она не вызывала милицию. Она все еще находится под впечатлением визита той сумасшедшей…
– Тогда внеси в свой списочек еще одну идиотку – то есть меня. Считаю необходимым срочно выехать к Жанне, снять отпечатки пальцев с денег, с двери, замков… Вот черт…
– Что это ты расчертыхалась?
Шубин изо всех сил старался сочетать в себе нежность и иронию, но это у него не очень хорошо получалось: ему надо было спешить в агентство, где у него была назначена встреча с родителями пропавших девушек из М., а идти не хотелось – в кои-то веки он был так счастлив! Поэтому он нервничал, говорил все, что придет в голову, и больше всего боялся, что Юля воспримет эту ночь как что-то само собой разумеющееся. Что их близость в ее жизни, в череде дней, заполненных событиями и переживаниями совершенно другого рода, займет не подобающее ей место, отведенное для отдыха, поправки здоровья или вообще – развлечения! Он настолько боялся в это утро Юлиной реакции на все, что произошло между ними, что такая реакция его просто убила бы. Хотя и к этому он был внутренне готов: в конце концов, он любил ее именно такую, какой она была, и не собирался лепить специально под себя ДРУГУЮ Юлю Земцову.
Она легкомысленна? Да. Она слаба характером? Пожалуй. Она слишком молода, чтобы по-настоящему оценить его чувство? Вполне вероятно.
Но ведь все это было связано в первую очередь с Крымовым. И только. Она была легкомысленна, только когда соглашалась идти к нему на свидание, зная, что у него еще с десяток любовниц.
Она проявляла слабость характера исключительно по той же причине…
А что касается ее молодости и неопытности, то это уж Шубин придумал сам. И только для себя. Так ему было удобнее оправдывать все ее поступки, а заодно и свои…
- Предыдущая
- 14/89
- Следующая
