Мне давно хотелось убить - Данилова Анна - Страница 12
- Предыдущая
- 12/89
- Следующая
– Поехали ко мне? – предложил он, приближая к ней свое лицо и нежно целуя ее в щеку. – Поужинаем или просто попьем чайку. Поверь, единственное, о чем я мечтал, когда летел сюда по обледенелой трассе, была наша встреча…
Он говорил с жаром, быстро произнося слова. Он боялся и ее реакции на эти слова, и своего чувства, которое прорвалось и теперь, захлестнув, делало его неуправляемым. Единственное, чего он не мог себе позволить, это крепко сжать ее в объятиях.
– Игорь, прошу тебя, не надо… – прошептала она, чувствуя, как и ей передается его волнение; она отлично понимала, что, несмотря ни на какие провокации с его стороны, ей ни в коем случае нельзя соглашаться поехать сейчас к нему, чтобы не давать повода для каких-либо дальнейших его действий. Ей вполне хватало сложностей с Крымовым, который своим поведением вот уже три года бросал ее то в жар, то в холод. Несомненно, Шубин куда более надежен и умен, чем Крымов, но разве могла она позволить себе любить его, зная, что он на протяжении этих последних лет являлся свидетелем ее романа с другим?! С этим невыносимым Крымовым?! Да если она и решится когда-нибудь на любовь к другому мужчине, это будет человек НЕ ИХ КРУГА и, возможно, даже НЕ ИХ ГОРОДА. Ведь все, ну абсолютно все, кто хоть мало-мальски был связан с правоохранительными органами, ФСБ и городской администрацией, были в курсе их отношений с Крымовым. О Земцовой, может, никто и не знал бы, если бы не Крымов, о котором вздыхали все женщины города. И вот в такого человека ее угораздило влюбиться! Поскольку то неосознанное чувство, которое она испытывала к нему, иначе и объяснить невозможно.
Быть может, еще и потому не могла она себе позволить влюбиться в куда более достойного Шубина, что ей было стыдно своего поведения, которое она постоянно волей-неволей демонстрировала перед ним, не в силах сдержать свои эмоции, направленные на Крымова. Да, ей было стыдно слабости, которую она питала к – чего уж там! – бабнику! И самое неприглядное в этой истории, что она постоянно оправдывала свою связь с Крымовым тем, что, не встречайся она с ним каждый день на работе, ей было бы куда проще забыть о нем. И не вспоминать никогда. Но ведь это же был самообман чистой воды, и она знала, что Шубин это отлично понимает.
Однако в ответ на слова Шубина (а ведь он только что прошептал ей на ухо, что любит ее, – это было неслыханно, если учитывать его робость и сдержанность, не позволявшую ему сказать ей об этом раньше!) ее природное чувство благодарности выразилось неожиданно для нее самой в нежнейшем поцелуе. И Игорь взволнованно и трепетно ответил на него, порабощая ее, уставшую от неопределенности своих чувств и мыслей и лишенную в этот поздний час способности к сопротивлению этому настойчивому желанию обладать ею. Он так сильно и дерзко прижал ее к себе, что вырвавшийся из его горла звук, напоминающий рычание, даже испугал ее…
– Поехали, – он почти силой усадил ее в машину.
– Поехали, – прошептала она, испытывая странное чувство страха, любопытства и возбуждения одновременно и отдаваясь движению машины, рвущейся вперед, навстречу ночи.
Он увозил ее к себе, молчаливую и покорную, понимая, что, быть может, завтра утром она оттолкнет его, бросив ему в лицо оскорбительные слова о том, что он воспользовался ее состоянием, тем, что она ночью была слишком утомлена и взволнованна, чтобы полностью отдавать себе отчет в своих действиях. Но все же, несмотря ни на что, он вез ее сейчас к себе и молил бога только об одном – чтобы она пребывала в этом своем безвольно-сомнамбулическом состоянии до того мгновения, когда он овладеет ею. Он, никогда прежде не позволявший разжигать в себе такую страсть к женщине, просто потерял рассудок, чувствуя, что та, о которой он мечтал так долго, теперь сидит рядом с ним в машине не просто как Юля Земцова – ТА Юля Земцова, которую он знал раньше лишь как своего друга и талантливого сыщика, для которого провести ночь на соломенном тюфяке на какой-нибудь даче, в засаде, прижавшись к своему напарнику всем телом и согреваясь его теплом, все равно что вместе поужинать или поговорить по телефону, – а как женщина, давшая молчаливое согласие на близость. Именно на близость, потому что о любви с ее стороны не могло быть и речи.
Разве мог он знать, что, всем своим видом демонстрируя готовность провести ночь в его объятиях, Юля тем самым собиралась открыть для себя новую страницу любви. Она не узнавала себя! Откуда вдруг граничащее с мазохизмом желание подчиниться? Ведь в этой ситуации ей уже не удастся, как это было в их отношениях с Крымовым, пококетничать или поводить провинившегося перед ней мужчину за нос, поиздеваться над ним.
Ветровое стекло залепило снегом, и прежде чем «дворники» успели расчистить его, Юля успела представить себе, что этим же снегом залепило и ее сознание. Она устала что-либо анализировать и усложнять. Ей было хорошо с Шубиным сейчас, сидя рядом с ним и чувствуя, как летят они навстречу неизвестности. «Что-то сейчас будет?» Да ради вот этих острых ощущений уже стоит попробовать на вкус ДРУГОГО МУЖЧИНУ… Тем более что это милый Шубин.
Глава 4
Когда Борис уснул, Жанна выскользнула из-под одеяла, накинула на плечи теплую кофту и перебралась в большую комнату, на диван. Но, посидев на нем с пару минут, поняла, что так она никогда не согреется, и отправилась на кухню, где включила чайник и достала из буфета печенье и мед. И снова вернулась в комнату. Лампу она не зажигала, чтобы Борис, проснувшись, не увидел полоску света под дверью спальни.
Она знала, что никто – ни Борис, ни Юля, ни тем более ее коллега Шубин – не воспринимают ее всерьез. Ей не верят, а если и верят в существование Марины, то не верят в реальную угрозу ее жизни. Оно и понятно: кругом так много психически нездоровых людей!..
И все же… Что же могло заставить даже больной рассудок выйти именно на Жанну? Что послужило толчком для этого больного воображения? Юля правильно сказала – Жанна могла быть свидетельницей криминального события, которому не придала особого значения… Но ничего похожего в ее жизни не было! Ни драк, ни тем более убийства, ни кражи… Она никого не шантажировала, ее никто не шантажировал. И почему Юля придает такое большое значение смерти ее матери? Что ж, какой-то оттенок криминала в ее внезапной смерти, возможно, и существует, и почувствовать это может действительно только посторонний человек. Такой, к примеру, как Юля. Ведь Валентина и ее смерть воспринимаются ею иначе, чем Жанной, это понятно. Для Юли, равно как и для того следователя, который долгое время не мог угомониться и постоянно рыскал в поисках доказательств, что это было убийство, а не несчастный случай, смерть Валентины была рядовым явлением в их криминальной практике, а потому они могли отнестись к ней более объективно, чем Жанна. Но и это тоже слова… Какое, к черту, убийство, если причина смерти заключалась в большой потери крови от порезов осколками, а не в удушении или какой-либо травме, которая бы указывала на преступление… Но ничего такого не было!
Жанна обманывала самое себя. Как же ничего такого не было, если эксперт сказал, что при падении мама стукнулась головой об угол стола. Но он же, кстати, и заметил, что этот ушиб не мог быть смертельным…
Проводилась и экспертиза сломанного табурета. Он не был подпилен. Да и зачем его было подпиливать, если он держался на честном слове?! Это был так называемый «аварийный» табурет, на который мама никому не разрешала садиться, особенно гостям. Его бы выбросить, но как-то руки не доходили. Она все надеялась, что его починят… Но кто его мог починить? Того мужчину, с которым она встречалась – а у нее был любовник, в этом не могло быть никаких сомнений! – Жанна так никогда и не увидела. Он не пришел даже на похороны. Хотя, возможно, он и был, но она его не узнала. Ведь она считала, что этот мужчина должен был себя как-то особенно проявить, хотя бы подойти к телу бывшей возлюбленной или разрыдаться в толпе провожающих… Значит, либо этот человек просто не хотел себя выдавать подобным поведением, либо он не испытывал таких сильных чувств, которые заставили бы его поцеловать покойную… Или же его просто не было! Хотя на похоронах было много народу, и мужчин даже больше, чем женщин. Многих Жанна знала в лицо – это были мамины постоянные клиенты, которые одалживали у нее деньги.
- Предыдущая
- 12/89
- Следующая
