Серебряное трио (СИ) - Корф Ольга - Страница 35

Паркинсон всегда ждала и боялась этого момента, надеясь и всё же не веря, что он не настанет. Неужели сейчас? У неё было именно то чувство, которое ощущаешь, стоя на шаткой скале, которая рушится прямо под твоими ногами. И буквально через секунду ты сорвёшься в пропасть. Ей отчаянно хочется отсрочить миг падения. И нервы её доходят до предела, голос срывается на крик:

– А может я чего-то не знаю?! Вы спокойно могли крутить интрижки и в Хогвартсе! Пока я бегала за тобой, исполняла любые прихоти, была то подстилкой, то мальчиком для битья… Что вам мешало? Вот именно, ничего. К тому же, тебе было вполне привычно портить малолеток! Интересно, Гринграсс была такая невинная, какой казалась, или обычной потаскухой, которые вешались на тебя сотнями?

– Заткнись! – рявкнул Драко, резко вскакивая с кресла. – Не смей так говорить о моей будущей жене!

– Жене… – горько усмехается она. – Знал бы ты, как долго я мечтала услышать это слово. Но по отношению ко мне ты никогда бы его не произнёс.

Он резко отворачивается от неё. Голос дрожит, но он пытается придать ему гордого спокойствия.

– Я никогда не любил тебя. И тебе это всегда было известно. Не понимаю, чего ты от меня ждала?

На секунду она замолкает в задумчивости, а потом тихо произносит:

– Ты прав. Пожалуй, ничего. Ты мне ничего не должен. И я была дурой. Всегда. Всё это время, что верила тебе и надеялась на то, чего ты никогда и не обещал.

В её голосе лишь обречённость. Не утерпев, он мельком бросает взгляд на неё.

Сейчас перед ним стоит девушка, которая всё ему отдала. Единственная, кто всегда заботилась о нём, любила безвозмездно. И, несмотря на показную чёрствость, ему невыносима эта боль. Будто все те страдания, которые она испытала вместе с ним, забрала у него, сейчас застыли в этих зелёных глазах. Малфой сам начинает чувствовать боль, но не показывает.

Так всю жизнь. Он не демонстрирует чувств и эмоций, у него их нет.

Но сейчас хочется нарушить привычную установку.

Драко стремительно подходит к Пэнси и обнимает её.

– Глупая… – шепчет он. – Я виноват перед тобой. Но мне не стыдно. Ты будешь из-за этого мучаться ещё больше. Ты зря мне верила, напрасно меня боготворила.

Паркинсон всё-таки плачет. Она утыкается носом в его плечо, комкает пальцами ткань чёрной рубашки.

– Скажи мне, умоляю… Добей меня. Расскажи мне всё, – тихо просит она.

Драко и сам не знает, зачем рассказывает. Возможно, это единственное, что он может для неё сделать.

– Мы вновь встретились в Хогвартсе несколько месяцев назад.

И тут до неё, наконец, доходит. Та самая встреча выпускников. В тот день с утра Пэнси почувствовала себя плохо и сказала Драко, чтобы он ехал один с Блейзом. Видимо, за время поездки и пребывания в стенах школы, куда их пригласили на пятилетний юбилей выпуска, он успел встретиться с Асторией. А дальше…

И тут она понимает, что совсем не хочет знать, что у них там произошло. Это конец. Зачем лишний раз терзать себя?

– Достаточно, – твёрдо говорит Паркинсон, и он замолкает. – Я всё поняла. И не виню тебя. Ты всегда оставался свободным человеком, а я для тебя никто. И я уйду. Моя роль на этой сцене закончена. Осталось красиво поклониться и удалиться.

Драко молча кивает. А что он ещё может ей сказать? Нет смысла оправдываться и просить прощения, ведь он ничего такого не сделал, всё закономерно. Он ничего не был должен.

“Но почему тогда так херово?” – думается ему.

Пэнси привстаёт на носочки и лёгким плавным движением целует его в уголок губ. Это прикосновение почти невесомо, но от него будто возникает разряд, который у обоих отдаётся дикой болью, сильнее огня, сжигающего заживо.

Паркинсон молча уходит, тихо прикрыв за собой дверь. Она уносит с собой его запах, – тёмного шоколада и, кажется, огневиски – уносит и страдания, перенесённые им, которые она видела, когда была рядом. Теперь этот крест её. А он остался в комнате, такой гордый, самоуверенный и непоколебимый.

***

Пэнси медленно спускается по ступеням веранды, машинально считая их. Десять, как всегда. За время, проведённое ею в Малфой-Мэноре, ничего не изменилось. Холодный осенний ветер ударяет в лицо, колет, жжёт, замораживает уже высохшие слёзы. Она оглядывается на дом, запоминая каждую чёрточку, каждый кирпич. Ей это здание никогда не нравилось, но она привыкла к нему и оно было ей дорого. А сейчас предстоит его покинуть и отправиться неизвестно куда.

Она преодолевает спуск и замирает внизу. Её провожает только один слуга, несущий её вещи. За воротами ждёт машина с водителем.

Паркинсон останавливается, будто боясь двигаться дальше. Или дожидаясь чего-то?

Она не изменилась. Всё равно продолжает верить в чудеса, потому что верить больше не во что. Всё предавало, всё оказывалось не тем, чем казалось. Всё, кроме чудес. Они просто не случались. И потому ничего плохого ей не сделали.

В соседнюю створку ворот въезжает другая машина, она останавливается прямо возле второго входа в дом со стороны сада. Вышедший из здания слуга открывает дверцу, и на гравий изящно выпархивает молодая девушка. Она одета в лёгкий белый плащ, её волосы, отливающие золотом, искрятся в слабых отблесках солнца, которое немного проглядывает из-за туч. Она заинтересованно оглядывается по сторонам.

В следующую секунду на пороге показывается высокая статная фигура молодого светловолосого человека. Он стремительно подходит к ней.

Пэнси ожидала чего угодно, вежливого кивка, его типичного холодного приветствия, но не того, что происходит.

Он подхватывает девушку на руки и кружит в воздухе, радостно смеясь.

Это Драко и Астория. И они, кажется… Счастливы?

Паркинсон встряхивает головой, будто не веря своим глазам. Благо они находятся чуть поодаль, а она стоит в тени крыльца, и они вряд ли её заметили, поэтому у неё есть возможность наблюдать.

Она видит Его взгляд. Никогда Малфой не смотрел так на неё, как сейчас на Гринграсс. Он вообще до этого ни на кого так не смотрел.

И Пэнси всё понимает. Простая, банальная и неожиданная истина. Что если он её… Любит?

Так забавно. Драко и любовь. Любовь и Драко. Такие несовместимые понятия. И всё же, как ещё можно назвать то, что светится в его обычно ледяных глазах? Сотни ярких чувств, рвущихся наружу. Это называется одним единственным словом. Словом, которое перечёркивает для Пэнси всё.

Она бросается к воротам, будто надеясь убежать от всего, что с ней происходило последнее десятилетие, забыть, вычеркнуть из жизни. Но что останется от неё, если всё это убрать? Она всё отдала Драко. А кем стала Пэнси?

Подав водителю знак подождать, она отходит на какое-то расстояние и достаёт пачку сигарет. Руки её дрожат, ей нужно успокоиться. Судорожно закуривает. Дым обволакивает. Но легче не становится. Вновь непрошеные проклятые слёзы льются из глаз. И приходит новая волна боли. Кажется, что это не кончится. Сейчас ей страшнее, чем в ночь битвы за Хогвартс. И ещё больше хочется исчезнуть, погрузиться в забытие.

Из этого полубессознательного состояния её вырывает звук тормозов. Из-за дыма перед глазами она ничего не видит. Понимает, кто приехал, только когда слышит критично-насмешливый голос Блейза:

– Паркинсон, почему ты торчишь у входа в поместье и изображаешь Хогвартс-экспресс?

В другое время его шутка её бы рассмешила, но сейчас она даже не вникает в его слова.

Сигарета выпадает из ослабших пальцев. Она делает шаг к другу и в следующую секунду буквально падает на него. Забини, вовремя сориентировавшись, прижимает её к себе, не давая упасть.

– Мерлин… Что случилось? – испуганно спрашивает он.

Она опять плачет. Беззвучно, почти не всхлипывая, потому что слёз практически не осталось.

– Я уезжаю, Блейз…

Он догадывается, что Драко всё ей рассказал, понимает её состояние и поспешно начинает искать нужные слова. Необходимо её успокоить.

– Слушай, – он резко встряхивает её за плечи и заглядывает в глаза. – Хватит реветь. Ты вообще никогда не должна плакать, принцесса.