Серебряное трио (СИ) - Корф Ольга - Страница 20

– Это ведь правда, что будет война?

Уже второй человек за этот день задаёт ему этот вопрос. Только вот, в отличие от Пэнси, Гринграсс не знает о его причастности к действиям Волдеморта и его соратников.

– А почему ты спрашиваешь у меня?

– Не знаю, – пожимает плечами. – Ты старше, у тебя отец, насколько мне известно, имел какое-то отношение ко всему этому…

Драко сдерживает смешок. Эта девочка думает, что он всезнающий? Хотя он действительно в курсе, но совершенно по другим причинам.

– Думаю, что да, война будет.

Не стоит от неё это скрывать. Всё равно вскоре это станет очевидно.

Они замолкают. Смотря на Асторию, Малфой думает о том, что не следовало бы ей сейчас находиться здесь. Она выглядит абсолютно беззащитной, и именно такую, как она, хочется отослать отсюда как можно дальше. Нет сомнений в том, что Тёмный Лорд нападёт на Хогвартс. В её взгляде столько детской наивности. Как жаль, если ей придётся столкнуться с такими же ужасами, какие довелось видеть ему. Не для неё ужас и мрак войны, ведь она такая светлая, нежная.

– Лучше бы тебе уехать из Хогвартса…

– Что?

– Я произнёс это вслух?

Он чертыхается про себя. С каких это пор стал таким невнимательным?

– Ты знаешь, я, наверное, не слишком умна, не имею способности разгадывать мысли людей, в которых вообще не очень хорошо разбираюсь, – ни с того ни с сего говорит она. – И всё же сейчас напрашиваются мысли о том, что ты знаешь куда больше, чем стремишься показать.

Девушка говорит это спокойно, просто подмечает такую возможность. Смотрит на него не испуганно, а заинтересованно и с какой-то скрытой жалостью.

Малфой вздыхает. Всё равно совсем скоро всё карты будут раскрыты.

– Да, ты права. Куда больше. И возможно я не совсем тот, кем кажусь со стороны.

Завуалированный ответ, который тем не менее многое поясняет и наталкивает на определённые мысли. Но большего он не скажет.

– Это, наверное, не очень приятно.

– Что именно?

– Знать лишнее.

– Мне всегда приходилось знать слишком много лишнего, что, несомненно, приносило мучения. Но я привык.

В его словах столько обречённости, что Астория ясно осознаёт – подробностей ей знать не стоит.

– Просто поверь мне. Тебе лучше покинуть Хогвартс, – тихо произносит Драко.

Он не думает всерьёз, что она его послушает. Малфой отважился предупредить единственного человека, что для него уже необычный шаг, но ведь он толком ничего не объяснил. Наверняка, Гринграсс лишь посмеётся.

Но её лицо остаётся на удивление серьёзным.

– Я вижу, что ты многое скрываешь. Но я верю тебе, поэтому наверное стоит послушаться твоего совета.

– Ты мне веришь? – он удивлён.

– А почему нет? Верю. И постараюсь уехать из Хогвартса, раз ты считаешь, что так нужно.

Малфой чувствует какое-то облегчение. Хотя бы она будет в безопасности.

– Просто я вижу, что ты можешь действовать так, как велит тебе твоя совесть и сердце, а это самые надёжные советчики. Поэтому у меня есть уверенность, что сейчас тебе можно довериться. Только…

– Что такое?

Драко смотрит в её голубые глаза.

– Будь осторожен, – Астория слегка улыбается. – И дальше поступай так, как сам считаешь нужным.

С этими словами она мимолётно касается пальцами его руки, а потом встаёт, собираясь уходить. Замирает, уже преодолев лестницу и стоя внизу.

– Надеюсь, мы ещё встретимся.

И исчезает в темноте коридора.

“Если бы”, – думает Малфой.

Странная девушка, которая так легко доверяет людям и верит в то, во что уже практически перестал верить он. Откуда в ней столько оптимизма? Мерлин её знает. Однако сейчас всё это как нельзя более необходимо ему.

Лучший исход? Возможность новой встречи – значит, благополучное окончание этого ада? Драко неожиданно для самого себя допускает мысль: “А вдруг…”

Смотрит ей вслед и даже немного улыбается. Последний такой необходимый ему лучик света, перед окончательным погружением во тьму.

========== Глава 7. Метающиеся ==========

Это не его война.

Блейз прекрасно осознаёт это, поэтому и испытывает такие душевные метания.

Есть ли у него шанс выбыть из игры? В отличие от многих, он этот шанс имеет.

Так почему Забини всё ещё участвует в происходящем? Сам не может ответить на этот вопрос.

На самом деле, ещё с первого курса стоило подумать о том, к чему он идёт, для чего совершает все свои поступки. Начиная от общения с Малфоем, заканчивая принятием стороны Тёмного Лорда. Конечно, Блейз не является пожирателем и не продвигает никакой идеологии, но он помогает Драко, посещает Малфой-мэнор, вместе с Малфоем борется с Поттером и его друзьями. Не потому что его душа стремится к Волдеморту, а по неизвестным ему причинам. Быть может, это привычка вечно следовать за Драко?

Однако сейчас он впервые задумывается, стоит ли дальше подобным образом выстраивать свою жизнь. В школе у них была компания, Малфой являлся лидером, Блейз стремился общаться. Всё было так просто. Но не опасно ли переносить детские привычки в реальную жизнь? То, что происходит сейчас – уже не шутки. Идёт война, и каждому в какой-то момент придётся сделать выбор. И сейчас у Забини уже нет уверенности, что он будет основан на выборе Драко. Не пора ли жить самому?

Постепенно идеальный непробиваемый образ Малфоя начинал рушиться. Тогда в Мэноре, когда он пытался совершить самоубийство, друг посмотрел на него совершенно другими глазами. Драко перестал быть для него неуязвимым человеком, каким казался эти годы. От него всегда исходила властность, уверенность, какая-то сила. Но, увидев его метания и страх, Блейз перестал ощущать рядом с ним гарантию успеха и безопасности. Осознание того, что он обычный человек, сразу меняло взгляд на него. Что, если он такой, каким воспринимает его, например, тот же Поттер? Просто эгоистичный, самовлюблённый, напуганный мальчишка…

Забини не испытал того, что пришлось испытать ему, не видел муки несчастных, не слышал этого въедающегося в сознания “Круцио!”, не чувствовал волну, отлетающую от направленного на очередную жертву этой войны луча смертоносной Авады.

Поэтому не знал, что чувствовал Малфой, не понимал, что сподвигло того чуть ли не сдаться, проявить слабость.

Гордый образ слизеринского принца разрушался на глазах.

***

Блейз переключает треки, пытаясь найти хоть один, подходящий по настроению. Сейчас, сидя в обычной толстовке перед столом с ноутбуком, к которому подключены колонки, он выглядит, как обыкновенный маггловский парень восемнадцати лет, который живёт своими увлечениями, беззаботно проводит время и не испытал на себе силу противостояния тёмных и белых магов.

Сквозь звуки ударных слышится очередной вскрик Пэнси.

Блейз закатывает глаза.

– Оставь ты его уже в покое!

– А ты вообще заткнись, – кидает на него раздражённый взгляд. – И сделай свою музыку потише! Сколько раз я должна повторить?

Он всё-таки снижает громкость и вновь переводит взгляд на подругу.

Она уже полчаса сидит и занимается совершенно несвойственным для неё делом, а именно – пытается зашить платье, методично укалывая пальцы иголкой каждые пять минут.

– Зачем ты это делаешь?

– Я же объяснила, оно мне велико, хочу уменьшить!

Звучит это нелепо. Как истинная аристократка, Паркинсон никогда не надевала одно вечернее платье два раза. Совершенно непонятно, по каким причинам этот наряд из голубого шёлка, расшитый стразами, должен стать исключением. Но, повнимательнее вглядевшись, Блейз узнаёт это платье. Она на четвёртом курсе ходила в нём на святочный бал вместе с Драко.

Забини хорошо запомнил тот вечер, когда все они казались особенно счастливыми. Пэнси танцевала с Малфоем, который в кои-то веки улыбался ей, шутил и смеялся над её шутками, украдкой целовал её алые губы. Блейз тайком пронёс в зал огневиски, которым они делились со всеми теми, кого считали наиболее достойными их компании. Тогда было очень весело. Они были беззаботным, безответственными, эгоистичными, но у них хотя бы была иллюзия вечной радостной юности. Тогда они были ещё детьми и им казалось, что у них всё будет хорошо. Казалось, что они всегда будут весёлыми, пьяными, смеющимися над всякой ерундой и, несомненно, находящимися на вершине мира, созданного их собственным воображением. Им не придётся взрослеть и сталкиваться с трудностями, болью, разочарованием и отчаянием. Никогда не будет смерти, лишь эта сумасшедшая радость и восторг от того, как же это захватывающе – жить.